Словно распустившийся цветок - Митчелл Сири. Страница 29

 — Меня зовут…

 — Не говорите, не надо. Прошу вас! Хотя… разве что тихонько, на ушко.

 Я наклонилась к ней и прошептала:

 — Меня зовут Шарлотта.

 — Шарлотта? Правда? Ой, я сейчас заплачу. – И впрямь глаза у нее уже были, что называется, на мокром месте. – Какое у вас красивое имя! Надеюсь, вы не обидитесь, если я не буду называть вас так. Иначе мое собственное будет казаться мне еще отвратительнее.

 — И какое же оно?

 — Что вы имеете в виду?

 — Ваше имя. Я имею в виду, как вас зовут?

 — Оно ужасно старомодное. Я могу объяснить это только тем, что моя мать умерла при родах, едва я успела появиться на свет. Она была стильной и элегантной женщиной, так что предложить его она не могла. Я в этом уверена. А в комнате, когда она умирала, находилась лишь миссис Биквит. И теперь я испытываю к ней чувство, близкое к ненависти, хотя и говорю себе, что это грех.

 Я не знала, что тут можно сказать.

 — Можете быть уверены, что я всегда буду думать о вас, как о Шарлотте, хотя теперь вы знаете, почему я никогда не смогу называть вас так. Вам придется оставаться мисс Уитерсби, чтобы я в свою очередь могла оставаться мисс Темплтон. Вот почему я презираю эту женщину. Но что она сделала вам?

 — Не могу сказать, будто презираю ее, но она, похоже, думает, что мы должны быть соперницами и бороться за благосклонность одних и тех же мужчин. Разумеется, она не знает, что я не собираюсь выходить замуж, но…

 — Как бы мне хотелось сказать то же самое и о себе! Но пришло время мне принять свою судьбу, что не так-то легко сделать, уверяю вас. Трудно признаться самой себе, что мне недолго осталось пребывать здесь, с вами.

 — Вы, что же, куда-то уезжаете? – С кем же я теперь буду разговаривать на этих приемах, ужинах и концертах, если ее не будет в городе?

 — И довольно скоро, как мне представляется. По крайней мере, вскоре после того, как выйду замуж, поскольку я ненадолго пришла в этот мир и скоро умру.

 — Прошу прощения? Наверное, я неправильно вас поняла или не расслышала, но мне показалось, будто… вы… вы сказали, что умрете?

 — С этим ничего нельзя поделать. Я очень похожа на свою мать, которая была точной копией своей матери, а та, в свою очередь… В общем, вы меня понимаете. Дело в том, что все они умерли при родах. Понимаете, всему виной наши бедра.

 — Ваши бедра?

 Она решительно кивнула:

 — Наши бедра. В этих нижних юбках они, конечно, выглядят округлыми и полными, но я со стыдом должна признаться вам, что с таким же успехом могла бы быть мальчишкой. Они не предназначены для деторождения.

 Но ведь она была воплощением женственности и здоровья.

 — Не может быть. Вы наверняка ошибаетесь.

 Она удрученно покачала головой:

 — Я, конечно, еще очень молода, мисс Уитерсби, но отнюдь не глупа. Самой судьбой мне на роду написан короткий век.

 — Но… но это же ужасно – жить с осознанием этого!

 — Пожалуй, я смогу отсрочить неизбежное еще на несколько месяцев – ваш пример вселил в меня надежду. Быть может, еще дольше, если я смогу оказаться замешанной в каком-нибудь скандале. Впрочем, скандалы – вещь непредсказуемая. Я успела заметить, что иногда они провоцируют женитьбу, вместо того чтобы предотвратить ее.

 — Я просто… У меня нет… если честно, то я просто не знаю, что сказать.

 — Вот эта ваша черта мне нравится в вас более всего, мисс Уитерсби. Я всегда могу рассчитывать на то, что вы не будете знать, что сказать. А я не могу передать словами, насколько воспрянула духом после знакомства с вами.

 — Я очень рада. – Хотя я начала подозревать, что все остальные придерживаются прямо противоположного мнения.

 — Если мне удастся найти того, кто влюбится в меня без памяти и женится на мне, того, кто искренне станет оплакивать меня после моей кончины, то это будет не так уж плохо, не правда ли? Если уж мне не суждена долгая жизнь, то пусть она будет счастливой и яркой. Как вы думаете, это очень гадко с моей стороны?

 — Я бы хотела, чтобы вам вообще не пришлось выходить замуж.

 — На этом настаивает отец. Ему невыносима мысль о том, что после того, как его не станет, некому будет позаботиться обо мне. И что мне остается? Я – не такая, как вы. У меня нет талантов или страстей, и ничто не занимает меня надолго. – Она вздохнула. – Что ж, это – мой крест, я и буду нести его.

 — Но…

 Она сжала мою руку, глядя мне в глаза, а потом отвернулась, изобразив на лице улыбку:

 — Пожалуй, наш новый пастор действительно влюбился в вас.

 — Ему понравился мой иллюстрированный справочник полевых цветов.

 — Полноте! – Она с укоризной взглянула на меня. – Вам не удастся ввести меня в заблуждение, и притворяетесь вы неубедительно. Только представьте себе, каково это – быть матерью восьмерых детей. Должна признаться, что, вспоминая наш визит к пастору, я рада тому, что у меня не будет возможности воспитывать хотя бы одного.

 — Не думаю, что…

 — Перестаньте. Вот он идет, чтобы поболтать с нами, но при этом не удостоил меня и взгляда. Право слово, я совершенно уверена, что его интересуете только и исключительно вы. – Она похлопала меня по руке. – Итак, я оставляю вас одну, чтобы вы могли сполна насладиться его безраздельным вниманием.

 — Мисс Темплтон, постойте!

 Но девушка уже упорхнула прочь.

 — Мисс Уитерсби! – поклонился пастор.

 — Мистер Хопкинс-Уайт.

 — Надеюсь, вы не возражаете против того, чтобы поговорить о ботанике. Во время очередной прогулки я наткнулся на весьма интересный экземпляр.

 Щекотка у меня в животе унялась, когда я сообразила, что его интересуют лишь растения. Это мисс Темплтон я должна была благодарить за то, что она вложила мне в голову мысль о замужестве.

 Когда мы вернулись домой, отец поинтересовался у меня:

 — Как все прошло, Шарлотта? – таким тоном, словно боялся моего ответа.

 — Великолепно, если судить о таких вещах по музыке. И просто ужасно, если иметь в виду разговоры до, после и в перерыве.

 Мой отец беспомощно взглянул на адмирала.

 Тот в ответ вздохнул и ослабил узел шейного платка:

 — О каких разговорах может идти речь, учитывая склонность Шарлотты говорить в лицо вещи, которые никто не хочет слышать?

 — Не понимаю, для чего тогда вообще заводить разговор, если никто не хочет услышать ничего неожиданного. Разве не в этом и состоит смысл обмена мнениями?

 Адмирал извлек отцовский графин из-под стеклянного купола:

 — Подобные вещи расписаны как по нотам, дорогая моя. Именно от этого все и получают удовольствие – оттого, что за ужином, на танцах или во время чаепития все происходит согласно раз и навсегда утвержденному плану.

 — В таком случае, мне бы хотелось, чтобы меня с ним ознакомили.

 Мистер Тримбл со вздохом отложил в сторону мое любимое перо:

 — Вы позволите?

 Отец с адмиралом кивнули одновременно.

 Мистер Тримбл выдвинул стул и жестом предложил мне присесть.

 Я опустилась на него и тут же подняла ногу, чтобы сбросить один из башмачков синей телячьей кожи без каблука, которые одолжила мне мисс Темплтон.

 — План, мисс Уитерсби, заключается в том, чтобы делать именно то, чего от вас ожидают, и именно так, как того от вас ожидают.

 Я пошевелила пальцами ног. Какое это блаженство – освободиться от тесных башмаков!

 — Полагаю, что могу с полной уверенностью заявить, что не имею ни малейшего представления о том, чего от меня ожидают. Быть может, проблема именно в этом.

 Он поджал губы и взглянул мне прямо в глаза, явно подбирая слова, прежде чем заговорить:

 — Наверное, вместо этого нам следует обсудить вопрос о том, чего окружающие не ожидают от вас.

 — Вы хотите объяснить мне то, чего я не должна делать, вместо того, чтобы сказать, что я сделать обязана? Да… да, пожалуй, так будет лучше. – Я подняла вторую ногу и стянула ботинок и с нее.