Словно распустившийся цветок - Митчелл Сири. Страница 33
— Мистер Тримбл! – окликнула я его, поскольку он опередил нас не меньше чем на дюжину шагов. – Не могли бы вы идти немного помедленнее?
Он сбился с шага и, похоже, весьма удивился, заметив, что мы отстали.
— Прошу простить меня. – Он подождал, пока мы не догоним его, после чего пошел рядом с нами.
— Хотя беседы о состоянии моего собственного здоровья или погоды не кажутся мне особенно поучительными, вам не стоит опасаться обитателей Оуэрвича. Они были очень добры к нам.
Он надвинул шляпу на уши, когда мы сошли с дороги, пропуская несколько лондонских экипажей.
— Меня беспокоят отнюдь не жители Оуэрвича.
Сам собой напрашивался вопрос о том, что же тогда его беспокоит, но тут они с отцом завели разговор о гранках и мне пришлось оставить свое любопытство при себе.
В понедельник утром я проснулась с тягостным предвкушением грядущих неприятностей. Мне смертельно наскучило расхаживать в платьях, которые не давали мне вздохнуть полной грудью. Ноги у меня болели от узких и тесных туфель, и я была по горло сыта обществом людей, с которыми не знала, о чем говорить.
После завтрака я обнаружила, что роюсь в выдвижных ящиках письменного стола мистера Тримбла.
Войдя в малую гостиную, он застыл у порога:
— Могу я помочь вам отыскать что-либо?
— Нет, благодарю. Я просто… смотрела.
— Мое предложение о помощи по-прежнему остается в силе.
— Обычно наша корреспонденция лежала здесь. – Я положила ладонь на стол в том месте, где раньше всегда высилась стопка писем и посланий на букву «К» [48], причем самые старые лежали внизу.
— А-а. Да. Но я обнаружил, что мне трудно уяснить, на какие письма был дан ответ, а какие все еще ждут своего часа, посему я перенес те, ответ на которые был уже отправлен, вон туда, на полку. – Он кивнул на буфет. – А те, на которые ответить еще предстоит – то есть самые последние, – я сложил вот сюда. – И он кивнул на проволочную корзину на столе.
— Понятно. – С деланной небрежностью я медленно переместилась к корзине и попыталась незаметно просмотреть ее содержимое.
— Вы ищете что-либо конкретное?
— Нет. Я просто… смотрю.
— Уверяю вас, если бы вам пришло какое-либо письмо, я бы немедленно сообщил вам об этом.
Ага, после того, как прочел бы его.
— Полагаю, вы изрядно запустили отцовские записи.
— Не особенно.
— Правда?
— Правда. Мы сочли, что будет лучше, если в конце рабочего дня он станет читать свои записи мне. Таким образом, у него остается собственный экземпляр, а я вкладываю читабельную копию в его папку.
— У него появилась папка?
— Вы имеете в виду, помимо груды бумаг под литерой «W» [49]?
Я одарила его сердитым взглядом.
— Я собрал все его работы и сложил их в шкаф.
— А он знает об этом? Не представляю, как это он позволил вам разбирать его записи, не говоря уже о том, чтобы перекладывать их куда-то. – А если он их видел, то не мог не догадаться, что не отец писал ему письма все эти годы!
— Мы с ним сошлись на том, что, раз уж я храню все его труды, то и привилегия работы с его записями тоже должна распространяться на меня. Впрочем… если это не слишком вас затруднит, мисс Уитерсби, вы могли бы помочь мне.
— В чем именно?
— Если бы вы могли… – Он взял какой-то отчет с полки, на которой был прикреплен ярлык «Корреспонденция, на которую ответы уже даны», и положил его на стол передо мною. – Мне нужна помощь в расшифровке этого документа.
— Расшифровка? Чего?
— Почерка вашего отца.
Сердце у меня ушло в пятки, когда я поняла, что он все-таки разгадал мою тайну.
— Нет ли какого-нибудь специального шифра, который он использует, когда делает эти условные знаки? Почему-то во время переписки с ним я не сталкивался с этими проблемами.
— Условные знаки? – Я склонилась над заметками и почувствовала, как улучшается мое расположение духа, пока я читала заметки отца относительно проводимых им исследований. – Полагаю, можно сказать, что это написано с применением фамильной скорописи Уитерсби.
— В таком случае, я не ошибся, сочтя их совершенно нечитабельными.
Я подтолкнула лист бумаги обратно к нему:
— Вовсе нет.
— Вы не могли бы оказать мне любезность и сделать перевод?
— Здесь нет никакого дословного шифра. Собственно говоря, это даже не скоропись в полном смысле слова. Эти значки обозначают сформированные теории и мысли, над которыми трудились несколько поколений Уитерсби.
— Понятно.
— Не думаю, что вам что-либо понятно, мистер Тримбл. Скажу откровенно, что не вижу, какую пользу вы можете здесь принести.
— А вот я, напротив, полагаю, что понял, какой смысл вы вкладываете в свои слова. Но до тех пор, пока ваш отец не выразит мне свое недоверие, я буду помогать ему.
Он подошел к столу, уселся за него и принялся усиленно делать вид, будто работает.
Мне в голову вдруг пришла одна идея. Я подкралась к проволочной корзине, в которой лежали последние послания, и принялась перебирать их. Среди них оказалось и письмо из Эдинбургского университета, и депеша от нашего корреспондента на Цейлоне, и отчаянная мольба мясника оплатить его счет за прошлый месяц. Убедившись, что мистер Тримбл не смотрит в мою сторону, я спрятала их под пресс для сушки растений. А когда он вышел в кабинет, чтобы проконсультироваться с отцом, я поменяла их местами с теми письмами, ответ на которые был уже дан. Вот теперь и посмотрим, на что годится его система!
ГЛАВА 13
В тот же день, ближе к полудню, наконец-то доставили первые из моих новых платьев. Для визита к пастору, который мы намеревались нанести сегодня же, я выбрала то, которое мисс Темплтон назвала «платьем для променада», отделанное многочисленными рядами оборок. Ими были украшены и юбка, и рукава.
Когда мы с адмиралом заехали за мисс Темплтон, она вышла к нам в сопровождении служанки, которая несла три большие плетеные корзины с едой. Первым делом выразив бурное восхищение по поводу моего нового платья, она пояснила:
— Погода сегодня чудесная, и я подумала, что мы можем устроить пикник.
Адмирал с восторгом подхватил ее предложение:
— Было бы недурственно найти подходящее местечко на берегу реки.
Она улыбнулась ему:
— Да. Я тоже об этом подумала.
Дорога оказалась забита повозками, тачками и экипажами, посему путь до дома приходского священника занял изрядно времени. Когда же мы наконец прибыли, то обнаружили, что тамошняя детвора опять беззаботно резвится во дворе. Не успела мисс Темплтон объявить, что мы идем на пикник, как они разразились дружными восторженными воплями и гурьбой понеслись по тропинке к реке, а потом, едва мы расселись, принялись с аппетитом поглощать содержимое корзин.
Пока мы ели, я заприметила несколько цветущих стеблей осеннего скрученника [50], и после того, как с едой было покончено, я уговорила их пойти и сорвать для меня несколько штук.
Это заняло их, но ненадолго. Вскоре они вернулись, оглаживая руками мягкие, пушистые стебли. А один из малышей вообще откручивал маленькие белые цветы, что спиралью вились вокруг стебелька.
Я взяла у него образец:
— Смотрите сюда! Эти цветы похожи на новорожденных детей. Вам бы понравилось, если бы вдруг пришел бы какой-нибудь взрослый дядя и открутил голову вашему младшему брату?
Глаза детей испуганно округлились, а взоры устремились к малютке, который увлеченно сосал собственный большой палец, лежа на коленях у мисс Темплтон. Она материнским жестом ласково положила ему руку на голову:
— Мисс Уитерсби шутит. Не обращайте внимания.
— Это – хороший цветок? – Ко мне обратилась старшая из девочек, осторожно держа в ладонях разновидность болотной орхидеи – гаммарбию, как мне показалось.