По следам Александра Великого - Харников Александр Петрович. Страница 53

– Понятно… Ну что ж, работа для вас найдется. В частности, нам очень нужен человек, который хорошо знает английскую кухню, занимающуюся вмешательством в дела других стран изнутри, и может как анализировать те или иные их шаги, так и прогнозировать развитие той или иной ситуации.

– Тем более что я в последнее время занимался именно внутренними делами, и могу кое-что рассказать как про то, что делает ведомство мистера Дженкинсона, так и про то, какие суммы тратятся на ту или иную операцию. Но это не главное. Как мне кажется, здесь так никто и не понял, какова была роль отряда, с которым я попал сюда, на Мальту. И если мы окажемся, например, в Гибралтаре, причем на корабле, который сильно пострадал во время боевых действий…

– Есть такой корабль, и не один, – сделал стойку Алан. – Вы хотите…

– Вы правильно меня поняли. Я мог бы повторить там то, что было сделано на Мальте. Конечно, есть вероятность, что туда пришли известия о моей роли в событиях, произошедших на Мальте, но это маловероятно. Как я вам уже говорил, вряд ли Дженкинсон захочет проветривать свое грязное белье [71]. Да, и не бойтесь, что я точно так же предам и вас – если моя роль при взятии Мальты станет известна, то мне уже ничего не поможет. Вряд ли после этого мне, согласно моему статусу, отрубят голову в Тауэре. Скорее всего, убийцы, подосланные Дженкинсоном, без затей зарежут меня и бросят труп в сточную яму.

– Полагаю, что так оно и будет. Сказать честно, нам этого совсем не хочется. Но вам самому не страшно совать голову в пасть льву?

– Как вы сами и сказали тогда: кто не рискует, тот не пьет шампанского.

Алан усмехнулся, помедлил секунду, потом кивнул:

– Ну что ж, давайте попробуем…

10 октября 1801 года. Борт 36-пушечного фрегата «Счастливый». Недалеко от входа в порт Маон (Балеарские острова). Вице-адмирал Павел Пустошкин

В порту горели здания верфи, складов и причалов. Можно было предположить, что королевский флот в очередной раз покидает Менорку, на этот раз, скорее всего, навсегда. Причем на сей раз без боя.

Что ж, так оно, может, и лучше. Не будет морского сражения у его берегов, как это произошло в 1756 году, когда проигравшего таковое беднягу Бинга расстреляли на палубе корабля «Монарх» в Портсмуте.

– Павел Васильевич, – озабоченно произнес стоявший рядом со мной командир фрегата капитан-лейтенант Пантелеймон Адамопуло. – Не слишком ли стало светло, чтобы незаметно подойти к Маону? Британцы могут заметить наши вельботы и не дадут себя атаковать.

– Не беспокойтесь, Пантелеймон Анастасьевич, атака будет производиться с применением хитростей, которые придумали офицеры из штаба адмирала Ушакова. Я имел счастье понаблюдать за экзерцициями команд, которые сейчас пойдут в атаку на британцев. Люди там храбрые и превосходно знают свои обязанности. Кстати, я не заметил, чтобы гавань Маона была забита британскими кораблями.

– Видимо, большая их часть, имея на борту солдат из числа гарнизона крепости, уже ушла в Гибралтар.

– Возможно, возможно… – я снова поднял подзорную трубу и обозрел гавань. В ней я заметил большой трехмачтовый корабль и около десятка мелких.

Решение было принято – вельботы с шестовыми минами атакуют самую крупную цель, а с мелкими прекрасно справятся фрегаты «Счастливый» и «Святой Николай». Я собственноручно набросал диспозицию предстоящей атаки и велел, сделав с нее копии, отправить командирам фрегатов. Назначил я и время – час пополуночи, и сигнал к началу атаки – ракету, которую запустят с палубы «Счастливого»…

Зa полчаса до начала команда вельбота заняла свое место на банках. Еще раз проверили весла – поломка даже одного из них убавила бы ход вельбота, дав противнику лишние минуты для уклонения от атаки. Потом на талях была осторожно опущена и закреплена на носу вельбота мина – медный цилиндр, в котором находилось почти два пуда пороха. С помощью длинного и крепкого бревна она в момент атаки выдвигалась вперед. В момент удара мины в борт вражеского корабля колесцовый замок воспламенял порох, и происходил взрыв.

Собственно, ничего особого неизвестный мне изобретатель не придумал. Это был своего рода брандер, с помощью которого адмирал Спиридов сжег в Чесменской бухте турецкий флот. Только мина не поджигала корабль неприятеля, а проламывала взрывом его борт. Да и заметить вельбот, низко сидящий на воде и выкрашенный в черный цвет, было труднее в чернильной тьме моря. К тому же мы решили поджечь старую греческую фелюгу, набитую промасленным тряпьем, чтобы плотный дым на время закрыл от атакуемого корабля наш вельбот.

Именно так все произошло. Дым стелился над волнами, закрывая обзор британцам. К тому же они были отвлечены пушечной пальбой – фрегат «Святой Николай» атаковал английский бриг, который первым покинул гавань Маона.

Никто на палубе 80-пушечного корабля «Тоннант» [72] не успел глазом моргнуть, когда выскочившая из клубов едкого дыма шлюпка со странным приспособлением на носу лихо подскочила к корме их корабля. Она ударила в борт «Тоннанта» этим самым приспособлением. Раздался оглушительный взрыв.

На корабль в этот момент грузились последние солдаты гарнизона Маона. После эвакуации они должны быть доставлены в Гибралтар, дабы усилить гарнизон этой британской твердыни у входа в Средиземное море. Страшный взрыв сбросил в воду с палубы «Тоннанта» толпящихся на ней моряков и красномундирных вояк. Сам же корабль стал оседать кормой и ложиться на правый борт.

– Павел Васильевич, – полувопросительно спросил Адамопуло, – может, стоит спустить шлюпки и начать спасение уцелевших британцев?

Я немного подумал и отрицательно покачал головой.

– Думаю, что этого делать не стоит. Во-первых, часть тонущих подберут мелкие английские корабли. Во-вторых, те, кто умеет плавать, могут беспрепятственно добраться до гавани. Ну и в-третьих, ночью спасать кого-либо просто опасно. Придется зажигать факелы и фальшфейеры на шлюпках. А по ним англичане с берега или с уцелевших кораблей могут открыть огонь. Возможны напрасные потери. Нет, пусть уж как-нибудь сами…

Тут мне вспомнилось выражение, которое я услышал на Корфу от одного человека, прибывшего из Петербурга вместе с Федором Федоровичем Ушаковым. Не помню сейчас, о чем у нас тогда шла беседа, но этот человек – Сапожников, я вспомнил его фамилию – усмехнувшись, произнес: «Спасение утопающих – дело рук самих утопающих». Метко сказано, хотя немного и цинично.

К борту «Счастливого» причалил вельбот с нашими героями. К этому времени «Тоннант» окончательно лег на борт и наполовину погрузился в воду. Люди горохом сыпались с его палубы в воду, облепив, как муравьи, реи и мачты тонущего корабля. Даже здесь, на палубе «Счастливого», на солидном расстоянии от «Тоннанта», были слышны отчаянные вопли тех, кто взывал о помощи.

Чтобы не травить душу, я велел привести на шканцы старшего вельбота, чтобы лично поблагодарить его за подвиг. Понятно, что настоящую достойную его награду мог ему дать только государь. Но мне очень хотелось посмотреть на храбреца, который шел на верную смерть, дабы поразить сильного и опасного врага.

К моему удивлению, командовал вельботом совсем молодой мичман с румяным, слегка закопченным лицом. Взрыв, видимо, сильно оглушил его, потому что он не сразу мог отвечать на мои вопросы и время от времени тряс головой. Он толково и подробно рассказал мне о том, как прошла атака вражеского корабля.

– Господин адмирал, – ответил он на один из моих вопросов, – лейтенант и кавалер Сапожников хорошо подготовили меня и моих подчиненных к использованию шестовых мин. Правда, Дмитрий Викторович поговаривал о том, что скоро будет создано более мощное и надежное оружие, имея которое, можно будет сразиться со всем британским флотом.

Я покачал головой. О чем-то подобном говорил и адмирал Ушаков, рассказывая о чудо-кораблях, способных передвигаться без помощи парусов и весел. Они будут вооружены пушками, стреляющими снарядами огромной разрушительной силы. Видимо, общение Федора Федоровича с новыми людьми, появившимися в окружении государя, дает свои плоды.