Прежде, чем их повесят.Первый закон. Книга 2. - Аберкромби Джо. Страница 68

— Бетод идет на север, — сообщил Ищейка.

— Рад за него.

— Не удивляешься?

Доу прошелся языком по зубам и сплюнул.

— Бетод разгромил все кланы, которые осмелились с ним спорить, сделал себя королем там, где королей никогда не видали, затеял войну с Союзом и уже надрал им задницы. Он весь мир перевернул с ног на голову, ублюдок. Что бы он ни делал, я больше ничему не удивляюсь.

— Хм! — Ищейка решил, что Доу, пожалуй, прав. — Как-то вы, ребята, недалеко продвинулись.

— Точно. А знаешь почему? Потому что ты нагрузил на нас этот сраный багаж. — Он взглянул на четверку, неуклюже пробиравшуюся по дну ложбины, и покачал головой, словно никогда не видел таких бессмысленных созданий. — Какой-то сраный багаж!

— Если ты хочешь пристыдить меня тем, что я спас несколько жизней, я не стану стыдиться. Что я должен был делать? — спросил Ищейка. — Оставить их умирать?

— Хорошая мысль. Без них мы бы и двигались вдвое быстрее, и ели побольше, и все прочее. — Он сверкнул нехорошей усмешкой. — По мне, там только один человек хоть на что-то годится.

Ищейке не было нужды спрашивать, кого он имеет в виду. Девчонка шла позади всех. Она столько намотала на себя, чтобы защититься от холода, что разглядеть в ней женщину было трудно. Тем не менее она все же была женщиной, и это заставляло Ищейку нервничать. Странное ощущение — когда рядом с тобой женщина. И, к сожалению, очень редкое с тех пор, как они ушли через горы на север, много месяцев назад. Даже смотреть на девчонку было неловко. Ищейка смотрел, как она перелезает через валуны, повернув к ним грязное лицо. Кажется, она сильная, подумал он. Судьба ее, похоже, успела побить.

— Сдается мне, она будет сопротивляться, — пробормотал Доу сам себе. — Поломается немного.

— Вот что, Доу, — резко сказал Ищейка. — Ну-ка остынь, любовничек. Ты знаешь, как Тридуба относится к таким вещам. Ты знаешь, что случилось с его дочерью. Если он услышит, он отрежет твои гребаные яйца.

— Что? — невинно переспросил Доу. — Это же просто слова! Ты не можешь меня за них винить. Когда у кого-то из нас в последний раз была женщина?

Ищейка нахмурился. Он точно помнил, когда это было у него. Тогда же, когда ему в последний раз было тепло. Когда он лежал перед огнем вместе с Шари и по его лицу разливалась улыбка, широкая, словно море. Как раз перед тем, как Бетод схватил их с Логеном и остальными, заковал в цепи, а потом вышвырнул в изгнание.

Он до сих пор помнил, каким было ее лицо в тот последний миг. Она широко раскрыла рот от потрясения и испуга, а его тащили из-под одеял, голого и полусонного. Он кричал, как петух, который знает, что ему сейчас свернут шею. Это было больно — когда его волокли прочь от нее. Однако когда Скейл пинал его по яйцам, было больнее. Словом, вся тогдашняя ночь стала для него сплошным мучением, и он не надеялся, что доживет до утра. Острая боль от ударов утихла, а вот тупая ноющая боль от того, что он потерял ее, так и не прошла.

Ищейка вспомнил запах ее волос, звук ее смеха, ее теплый и мягкий зад, прижимавшийся во сне к его животу. Затрепанные воспоминания, тщательно отобранные и протертые до дыр, как любимая рубашка. Он помнил все, словно это было прошлой ночью. Он с трудом отогнал эти мысли.

— Моя память так далеко не заходит, — буркнул он.

— Моя тоже, — отозвался Доу. — Тебе не надоело трахаться с собственным кулаком? — Он оглянулся на лощину и причмокнул губами. В его глазах горел огонек, который очень не понравился Ищейке. — Вот забавно: вроде не очень-то и хочется, пока оно само не подойдет поближе. Это все равно что махать куском мяса перед голодным, чтобы он учуял запах. Только не надо говорить, что ты не думаешь о том же самом!

Ищейка мрачно взглянул на него.

— Вряд ли я думаю о том же, что и ты. Лучше сунь свою корягу в снег, если так неймется. Охладись.

Доу ухмыльнулся.

— Скоро я найду, куда ее засунуть, обещаю тебе.

— А-а-а! — раздался вопль со дна ложбины.

Ищейка схватился за лук и стал высматривать, не обнаружил ли их кто-то из разведчиков Бетода. Однако это был всего лишь принц: он поскользнулся и шлепнулся на задницу. Доу смотрел, как тот катается по земле, и его лицо кривилось от презрения.

— Видал я бесполезных людей, но этот парень — что-то новое, верно? Он вообще ничего не делает, только задерживает нас, верещит, как свинья на опоросе, жрет больше своей доли и срет по пять раз на дню!

Вест помог принцу подняться и попытался отряхнуть грязь с его плаща. Точнее, не его: этот плащ дал Ладиславу Вест. Ищейка не мог понять, зачем умный человек сделал подобную глупость. Тем более в такую холодину, посреди зимы.

— Черт побери, почему люди пошли за этим говнюком на войну? — спросил Доу, покачивая головой.

— Говорят, его отец — сам король Союза.

— Какая разница, кто твой отец, если красная цена тебе — кусок дерьма? Да я бы мочи на него пожалел, если б он загорелся, этот мудозвон!

Ищейка невольно кивнул. Он тоже пожалел бы.

Они сидели вокруг того места, где могли бы разжечь костер, если бы Тридуба позволил. Он, разумеется, не позволил, невзирая на мольбы южан и ужасный холод. Только не сейчас, когда повсюду рыщут разведчики Бетода. Это все равно что орать во всю глотку: «Мы здесь!» Ищейка и остальные — Тридуба, Доу, Тул и Молчун — сидели с одной стороны. Последний разлегся, опершись на локоть, с таким видом, будто его все это не касалось. Союзники расположились напротив.

Пайк и девчонка держались хорошо и не показывали, как они замерзли, устали и проголодались. По их виду Ищейка понял: для них это не впервой. Вест, похоже, был на пределе сил, он грел дыханием сложенные ладони, словно ждал, что они вот-вот почернеют и отвалятся. Ищейка опять подумал, что ему стоило бы оставить плащ себе, а не отдавать самому ничтожному человеку из их отряда.

Принц сидел посередине, высоко задрав подбородок. Он пытался выглядеть так, будто совсем не измотан и не перепачкан грязью, будто от него не воняет так же мерзко, как от всех остальных. Будто он еще способен отдавать приказы, которые кто-то станет выполнять. И тут он сильно ошибался. Такая банда, как у них, выбирает вождя по его делам, чьим бы сыном он ни был. У вождя должен быть внутренний стержень; да они скорее станут слушаться девчонку, чем этого болвана.

— Пора обсудить наши дальнейшие планы, — провозгласил принц. — Некоторые из нас, если можно так выразиться, блуждают в темноте.

Ищейка заметил, что Тридуба уже хмурится. Он и так-то был не рад, что пришлось тащить с собой этого идиота, а уж тем более не собирался притворяться, будто интересуется его мнением.

К тому же не все здесь понимали друг друга. Из союзников лишь Вест говорил на северном наречии. Из северян только Ищейка и Тридуба знали язык Союза. Тул, возможно, улавливал смысл того, о чем говорилось.

Доу не мог и этого. Ну а что касается Молчуна… что ж, молчание на всех языках означает одно и то же.

— Что он там говорит? — проворчал Доу.

— Кажется, что-то насчет планов, — отозвался Тул.

Доу фыркнул.

— Все, о чем может знать задница, это дерьмо.

Ищейка заметил, как Вест напрягся. Сам Ищейка прекрасно понимал всех и сознавал, что кое-кто теряет терпение. Принц, однако, был не так сообразителен.

— Очень хотелось бы знать, сколько дней, по-вашему, займет путь до Остенгорма…

— Мы не идем на юг, — сказал Тридуба на северном наречии, прежде чем его высочество успел закончить.

Вест на мгновение перестал греть ладони дыханием.

— Разве?

— Мы с самого начала идем в другую сторону.

— Но почему?

— Потому что Бетод уходит на север.

— Это верно, — подтвердил Ищейка, — я сам сегодня видел.

— Но почему он повернул обратно? — недоумевал Вест. — Ведь Остенгорм не защищен!

Ищейка пожал плечами.

— Я не стал у него спрашивать. Мы с Бетодом не очень-то ладим.

— Я тебе скажу почему, — насмешливо проговорил Доу. — Бетоду не нужен ваш город. По крайней мере пока.