Что, если?.. - Донован Ребекка. Страница 54

– Но не сегодня, – твердо заявляет она. – Сегодня больше не могу. Но все обязательно будет… потом.

– Ладно. Хорошо. Сама решишь, когда… когда будешь готова, – отвечаю я, запинаясь от облегчения. Притягиваю ее к себе и целую в макушку. – Я пошел в ванную. Ничего?

– Ничего, – говорит Ниель.

Я наклоняюсь, снова целую ее и ищу свои трусы.

Когда я возвращаюсь, Ниель уже в моей футболке – та доходит ей почти до середины бедер. Она натягивает простыню на последний угол кровати. Я надеваю шорты, достав их из комода, а потом помогаю ей заправить постель и разложить сверху подушки.

Ниель отходит от кровати, легонько обнимает меня и быстро целует. Я опускаю руки на ее голые бедра и… не могу остановиться – вот она уже лежит на спине, и я отвечаю на ее легкий поцелуй своим, куда более долгим.

– Кэл, – выдыхает она. Я только постанываю в ответ. – Так нельзя.

Я падаю на постель рядом с ней:

– Извини.

– Ой, чуть не забыла! – Она вскакивает, бросив меня одного на кровати. – Тебе это понравится!

Я иду за ней в гостиную. Она склонилась над своим чемоданом и роется в нем. Я сажусь на диван, жду, включаю телевизор. Слышу какое-то пластмассовое постукивание и шуршание надорванного пакета с чипсами. Мне немножко не по себе: я же знаю, что за этим последует.

– Закрой глаза, – командует Ниель.

– Что, опять эксперименты с чипсами?

– На этот раз будет вкусно, – обещает она. – Только глаза закрой, чтобы не испортить впечатления. Нельзя настраиваться заранее.

Я подчиняюсь. Чувствую, как Ниель садится мне на колени. Пока что с моей стороны возражений нет.

– Открой рот, – требует она.

Я открываю. Во рту появляется зефир. Откусываю. И…

– Ну и гадость! – возмущаюсь я, проглотив. – Что там было внутри, чипсы «Доритос»?

– А по-моему, очень вкусно, – возражает Ниель и вгрызается в такой же зефир с начинкой.

– Ты самая странная девушка из всех, кого я встречал.

– Вот и хорошо, – говорит Ниель и целует меня в щеку, а рот у нее в это время полон зефира.

Наутро, едва проснувшись, вижу прямо перед собой голубые глаза Ниель. Мы оба лежим, свернувшись в клубочек, каждый на своей половине кровати, лицом друг к другу. Она держит руки под подушкой.

– Доброе утро, – говорю я, а сердце так и колотится.

Она чуть улыбается.

– Все в порядке? – спрашиваю я, поскольку Ниель все так же молча лежит и смотрит на меня.

Она кивает.

– Давно не спишь?

Ниель кривится.

– А вообще-то, спала?

Она неохотно качает головой и шарит глазами по комнате.

– С тобой точно все в порядке?

Она опять чуть-чуть улыбается и кивает. Но в ее улыбке чувствуется что-то странно-напряженное.

– Не будешь со мной говорить, пока зубы не почистишь, да?

Она улыбается пошире, все так же крепко сжатыми губами, и качает головой.

– Ладно, как знаешь. Ну, я пойду приму душ, если ты не против, а потом ванная будет в полном твоем распоряжении.

Ниель кивает, но по-прежнему не двигается, даже когда я выбираюсь из кровати. Лежит на своей половине и смотрит прямо перед собой. В дверях я оглядываюсь на нее. Что-то не так.

Выйдя из душа, возвращаюсь в спальню. Собираюсь открыть дверь, но замираю, уже взявшись за ручку. Прислушиваюсь. Готов поклясться, я слышал…

Она говорит сама с собой. Я отваживаюсь чуть-чуть приоткрыть дверь и сквозь маленькую щелочку вижу, как Ниель расхаживает туда-сюда возле стола, руки напряженно вытянуты вдоль тела, голова опущена. Снова бормочет что-то бессвязное. Я не все разбираю, но она явно не в себе.

– Что же теперь делать? – говорит она. Потом я, кажется, слышу: – Этого не должно было случиться.

Неужели это обо мне, о том, что произошло прошлой ночью? Мне сразу делается паршиво.

Я уже хочу закрыть дверь, и тут Ниель бросается на кровать и что-то кричит в подушку. Я не могу шевельнуться. По телу пробегает холодная дрожь.

– Пойду поищу, где тут туалет, – говорю я Рей и парням и встаю с кресла, которое оккупировал с самого начала вечеринки.

Откровенно говоря, я не очень-то понимаю, зачем мы вообще сюда пришли. Все равно ведь сидим в углу, сами по себе. Ну… во всяком случае, мы с Рей. Брэди с Крейгом еще иногда отходят, мы для них что-то вроде аэродрома – они взмывают с него, завидев девчонок, на которых положили глаз.

Туалет на первом этаже я нахожу без труда – перед ним выстроилась очередь из девушек.

– Логан, можешь зайти в туалет из моей комнаты, если хочешь, – говорит мне Регги так, чтобы никто не слышал. – Это наверху. Только не рассказывай остальным, что я тебя пустил. Туда никому нельзя подниматься.

– Спасибо, – от души благодарю я Регги: он один из немногих парней в баскетбольной команде, кто со мной разговаривает вне поля.

– Да, если увидишь там кого-нибудь, гони в шею, ладно?

– Ладно, – отвечаю я и пробираюсь в другую часть дома.

На верхней площадке лестницы проход перегораживает барьер, а к нему скотчем прилеплена табличка: «Вход воспрещен!» Я осторожно пробираюсь внутрь.

Дверь Регги найти нетрудно: на ней надписи: «Запретная зона» и «Стреляю без предупреждения!». Я уже собираюсь открыть дверь и тут слышу чей-то разговор. Вот блин, не хватало еще кого-то там застать!

Я уже хочу развернуться и уйти, уж лучше отстоять час в очереди внизу, но вдруг слышу, кажется… крик, только приглушенный. Замираю. Теперь я уже не могу уйти, надо же узнать, не случилось ли чего. Медленно приоткрываю дверь – чуть-чуть, только чтобы заглянуть. Там темно, но от аквариума падает свет, можно разглядеть силуэт человека… девушки: она сидит на краешке кровати с подушкой на коленях. Одна.

Девушка наклоняется, утыкается лицом в подушку и кричит. В этом звуке, хоть и приглушенном, столько боли, что по спине у меня пробегает холодок. Я вижу, как она кладет подушку на место, встает, поправляет волосы и дрожащими руками расправляет подол платья. Это Николь.

Я закрываю дверь и прячусь в комнате сестры Регги, пока не слышу, что Николь ушла.

– Быстро ты, – замечает Рей, когда я возвращаюсь. – Просто во двор сбегал, что ли?

Я качаю головой и глазами ищу в толпе Николь Бентли. Она стоит на противоположном конце комнаты, в окружении «элиты». Улыбается чьим-то словам, с виду такая же спокойная и невозмутимая, как и всегда. Однако на миг наши взгляды встречаются, и брови у нее едва уловимо вздрагивают. А может, мне это только показалось.

Кайл подходит к Николь и обнимает, а она едва не отшатывается, когда он целует ее в щеку, но ничего не говорит. Я смотрю на них еще несколько секунд.

– Вечно она молчит, – бормочу я себе под нос.

– Кто? – спрашивает Рей. – Кэл, на кого ты там уставился?

– Да так, ни на кого, – отвечаю я и снова сажусь в свое кресло.

Ниель поднимает голову и резко втягивает в себя воздух, увидев, что я изумленно застыл за дверью. Даже не знаю, что и сказать. Глаза у нее мерцают – она пытается прочитать что-то по моему взгляду.

Затем Ниель встает и подходит поближе. Кладет руку мне на грудь, грустно смотрит, вздыхает и направляется в ванную. При этом на лице у нее отражается неподдельное страдание.

Сажусь на кровать, сгорбившись, уперев локти в колени. Слышу, как шумит душ в ванной. Я все испортил. Она была не готова. И теперь… жалеет о том, что сделала. Или, скорее, жалеет, что это у нее в первый раз произошло со мной.

Знаю, надо бы что-то сказать, когда она вернется в комнату. Иначе будет до смерти неловко. Но с чего хоть начать-то? При мысли об извинениях я покрываюсь холодным потом. Потому что лично я ни о чем не жалею. Мне случалось, переспав с девушкой, сразу после этого прекращать с ней отношения. Не со всеми бывает физическая совместимость. Я понимаю. Но об этой ночи я не жалею. Ни на секунду.