Гори, но живи (СИ) - Климонов Юрий Станиславович. Страница 2

— Три песни…

— «Эхо любви», «Rolling in the Deep» и «My heart will go on» — сообщила Рокотова.

— Ничего себе… ладно, давайте фонограмму и начнём прослушивания, — Наталья Леонидовна пригласила всех в помещение для записи.

Минусовки нашли быстро. Аня встала к микрофону, глубоко вздохнула и…

Покроется небо пылинками звёзд

И выгнутся ветви упруго.

Тебя я услышу за тысячу вёрст,

Мы эхо, мы эхо

Мы долгое эхо друг друга.

Мы эхо, мы эхо

Мы долгое эхо друг друга…

Все собравшиеся в студии замерли, боясь даже дышать. Аня пела, словно сама проживала озвученные моменты песни — активно жестикулируя и выдавая на-гора невероятно мощную энергетику.

— Боже мой… какая умничка… — только и могла сказать Базыкина.

Три с лишним минуты волшебный голос вызывал у зрителей мурашки по коже. Когда выступление закончилось, с минуту все молчали, собираясь с мыслями. Наконец, первой от нирваны отошла педагог по вокалу.

— Браво, девочка моя. Ты меня приятно удивила. Анечка, а остальные песни на английском языке. Ты действительно сможешь спеть их?

— Могу, я училась в школе с английским уклоном.

— Ну, давай послушаем.

Скопировав темп и кое-какие обороты — исполнительница в клипе пела, используя подбасовку, Аня показала такую экспрессию и динамику, что Шмелёва рот раскрыла.

— Ничего себе… Она даже Адель перепела.

— Но как она владеет голосом, — мотнула головой Базыкина. — У меня даже в том времени таких учеников не было.

Между тем Аня допела эту песню и подготовилась к следующей. С первыми словами женщины снова замолчали, вслушиваясь в ритм и мелодичный голос Анечки. На втором куплете её тембр усилился, заставив слушателей снова почувствовать бегающих по коже мурашек. Мимика, жесты — раскрепостившись, Аня трансформировалась в настоящую эстрадную певицу. Как только песня закончилась, первой к девочке ринулась тётка.

— Анют, ты… ты просто волшебница… у меня слов нет… одни положительные эмоции…

— Да, солнышко… удивила, так удивила… — Базыкина приложила руку ко лбу. — Что же мне с тобой делать… ведь местные преподаватели тебя попросту испортят, стремясь к уравниловке…

— Наталья Леонидовна, у меня тут мысль появилась… — нахмурилась Шмелёва. — Что если нам сделать из неё солистку и организовать третью группу? Так сказать, юношескую.

— Вы серьёзно? — удивилась та.

— А что тут такого? Репертуара хоть завались… подобрать ребят, кто на инструментах играет… О! Можно сделать чисто девичью группу…

— Вы ещё скажите «Мираж», — фыркнула Базыкина.

— Слушайте, а это идея! А помимо их репертуара дадим пока юношеские песни-хиты. Чем не вариант?

— Можно я тоже привнесу свои «пять копеек»? — поинтересовалась Рокотова.

— Конечно! — кивнула Шмелёва.

— Артём Соколов говорил о поддержке мультипликационных и прочих молодёжных сериалов. Что если Аню задействовать на озвучке?

— Но это полноценная работа… пяти-шестичасовая? — опешила Базыкина.

— И что? Зачислим Аню официально в штат телекомпании.

— Ксения Юрьевна, да кто нам разрешит эксплуатировать ребёнка? Да и её умственные способности… тут не всё так радужно, как может казаться на первый взгляд, — покачала головой Базыкина.

— Наталья Леонидовна, но вы возьмётесь сами обучать девочку? — внимательно посмотрела на неё Шмелёва.

— Я её никому не отдам, — ответила та. — Такой алмаз мы сами ограним до бриллианта. И тогда… — она загадочно усмехнулась.

— А я завтра выйду на руководство с просьбой провести её через шлем, — пообещала Шмелёва. — Думаю, что после этого все мелкие вопросы отпадут сами собой.

— На какой возраст собираетесь поднимать её уровень? — живо поинтересовалась Базыкина.

— Ей сейчас сколько? — Ирина посмотрела на Ольгу.

— Одиннадцать.

— Значит, подымем до ментального развития на три-пять лет. Будет в самый раз.

— А школа? — мигом среагировала Волкова.

— А мы попросим педсовет провести экстернат, — подмигнула ей Шмелёва.

17 августа 1983 года. г. Рябиновск. Два часа пополудни

В тот день Рябиновск снова гудел как шмелиный улей. Ещё с утра Голиков и Ермакова собрали экстренное совещание, на котором чётко расставили приоритеты по намечающимся первым пациентам.

— Товарищи! В связи с тяжёлой травмой у обоих направляющихся к нам пациентов, делаем операцию имеющимися средствами у нас в больнице, а уж потом аккуратно перевозим их в санаторий. Татьяна Александровна, понимаю, что ремонт в вашей вотчине ещё не завершён, но есть хотя бы пара палат, готовых принять выздоравливающих?

— Не только. Левое крыло уже обладает всеми необходимыми условиями — есть даже возможность запуска котлов для обеспечения горячей водой, установлен и полноценно функционирует пищеблок, так что есть возможность приготовления пищи. Медикаменты и перевязочные материалы доставим сегодня. Правда, нужна охрана, чтобы выздоравливающие не лезли куда не надо и не слонялись по стройке санатория.

— Мы сразу после планёрки посетим товарища Остапова и решим этот вопрос, — пообещал он ей. — Пусть персонал начинает занимать свои рабочие места. Кстати, коллеги, кто-нибудь знает немецкий?

— Я, — подняла руку одна из девушек. — Но в размере школьной программы.

— Плохо… — приуныл Голиков. — Придётся задействовать шлем в обоих случаях — нам нужны люди, свободно разговаривающие как на немецком, так и на корейском.

— После обучения вас проинструктируют, что можно говорить нашим гостям, а что тайна за семью печатями, — добавила Татьяна Александровна.

Сразу после планёрки Голиков и Ермакова прибыли в ЦСБ. Генерал-майор находился у себя в кабинете, решая внезапно возникшие организационные вопросы. Зашедших к нему медиков он знаком пригласил присесть, а сам прочно висел на телефоне, отдавая какие-то команды. Наконец, он положил трубку и переключил внимание на вошедших.

— Прошу прощения, с утра дел навалилось — вагон и маленькая тележка.

— Ничего, мы понимаем, — улыбнулась Ермакова и рассказала ему о проблемах обоих медицинских учреждений.

Тот внимательно слушал, не задавая уточняющих вопросов. Наконец, она замолчала, с надеждой смотря на генерала.

— Давайте по порядку. Насчёт кибершлема — да, придётся задействовать его на всю катушку. Не только медперсоналу, но и гидам-охранникам. Чуть позже у меня будет оперативная планёрка с руководством «Алых беретов», где мы решим, кто из них будет плотно опекать гостей. Вплоть до проживания в стенах санатория.

— Это зачем же? — удивился Голиков.

— Если я правильно понимаю, после хирургической операции вы вколите обоим метадизоксобромол. А чёс и зуд не способствуют крепкому и полноценному сну. В этой связи вполне допускаю, что мои гиды станут неким культурным мероприятием для немки и корейца. И что, каждый раз вызывать их из Рябиновска?

— Конечно, нет! — воскликнул Игорь Станиславович.

— Я вас поняла, Александр Петрович, — кивнула Ермакова. — В таком случае дам распоряжение приготовить ещё две палаты, поменьше.

— Всё это должно быть обустроено к пяти вечера — времени заезда делегации из Москвы. О культурной программе мы поговорим завтра — мне нужно проконсультироваться с руководством, и уже тогда я буду понимать сложившуюся ситуацию.

Как только медики ушли, на смену им в кабинет зашли Рокотова, Волкова и Шмелёва. Он удивлённо посмотрел на них.

— А у вас что случилось?

— Не случилось, но произошло, Александр Петрович, — ответила Ира.

— Надеюсь, ничего плохого?

— Нет, конечно, но тут вот какой вопрос… Есть девочка… с уникальным голосом… Есть реальная возможность сделать школьную музыкальную группу. Вопрос только в том, что девочке всего одиннадцать лет и, плотно задействовав в проекте, мы рискуем оставить её на второй год в общеобразовательной школе.

— И? — генерал не понял, куда она клонит.

— Александр Петрович, мы пришли к выводу, что её нужно пропустить через кибер-обучение. Поднять ментальный уровень лет до 15–16, чтобы науки давались легче.