В трех соснах… (СИ) - Сысолов Дмитрий. Страница 7

Ну а вообще грех, конечно, жаловаться. Три ствола, причем два нарезных просто буквально с неба свалились. Это не считая сопутствующего богатства в виде патронов, ракетницы, оптического прицела к Вепрю, бинокля, пары крутых охотничьих ножей и всего такого прочего. Выгребали мы все подчистую. Даже непонятные фиговины, о назначении которых даже не догадывались, брали тоже. Разберемся. Раз лежит в сейфе с оружием — значит оно нам надо!

А вообще всё прошло как-то слишком просто и банально. Приехали, вскрыли сейф (ну тут, конечно, повозились, но тут уж как водится) и выгребли все содержимое. Словно в магазин сходили. На редкость все тихо и благостно. Не к добру это.

— Шиша, — в квартиру заскакивает ещё одна мумия, укутанная по самые глаза в тряпку. Только по голосу и можно догадаться, что это Вилка — там на улице кто-то есть. Он в кустах прячется. Но мы с Синицей его видели!

Тьфу ты. Накаркал! Если это патруль Жмура…

— Так, быстро все вниз. Остальную квартиру не смотрим

— Да мы ее уже посмотрели пока ждали вас…

— Неважно. Стволы и всё из сейфа в машину! Генератор сворачивайте. Лампы, инструмент соберите. И сами грузитесь. Быть готовыми выезжать в течении секунды! Все ясно?

— Да.

— Выполнять… А ты пошли покажешь где там кто прячется.

После кромешной тьмы подъезда, апрельская ночь на улице показалась необыкновенно светлой. И, хотя, мертвый город без единственного огонька вокруг, по прежнему вызывал лишь уныние и, даже, какой-то инфернальный страх, но даже просто дышать было проще. Сдернув с лица тряпку я уже собирался спросить у Вилки где её прячущийся, как замер, увидев его сам…

Мальчишка. Обычный мальчишка лет семи или восьми. Грязный, оборванный, весь в крови. Он несмело шел к нам на напряженных ногах. Видно было, что при малейшей угрозе он тут же развернется и задаст стрекоча.

— Ой… А я его знаю, — подала голос Вилка у меня из за плеча. — Это же Рустик. Братишка младший Карена.

— Какого еще Карена? — не понял я, напряженный не меньше этого самого Рустика и все ещё ожидающего какой-нибудь подляны.

— Ну Карен… Он с сестрой и братом вот и ещё несколько человек через два дома от нас жили… Ну тогда еще, когда мы с Васькой тут в городе были. Они тоже никуда не пошли и тут оставались. По квартирам тоже лазили. Только их меньше было, чем нас.

— А что вы его с собой не позвали, когда к нам переезжали?

— Да мы с ними не сильно и контактировали. Просто знали друг о друге и всё. Да они бы и не пошли с нами. Карен он такой… Самостоятельный. Вечно все сам.

— Ну и где этот ваш Карен? «Самостоятельный» такой, что у него братишка весь в крови по городу ночью ходит.

В этот момент пацаненок, который осторожненько, по полшага приближался к нам, настороженно прислушиваясь к нашему разговору, словно сломался. Он натурально заревел, мало не в голос. Вот так раз, и всё, он уже не крадется настороженно к нам, а приседает на корточки, закрывает лицо ладонями и словно съеживается в комочек чистой неприкрытой боли, прорывающейся слезами.

Девчонки тут же кинулись к ребенку. Утешить, успокоить, расспросить… А я, наоборот, с ещё большим вниманием стал наблюдать за окрестностями. Это для них вон всё ясно и понятно, а я должен учитывать вероятность ловушки. Ну банальная же ситуация. Выходит заплаканный ребенок… Ещё банальнее только женщина, просящая спасти ее дитя. Классический сюжет.

Впрочем, сейчас, похоже, всё-таки всё по настоящему. Ребенок захлебываясь слезами что-то рассказывал Вилке, Вика со своими девчонками выносила оружие и инструмент из дома, а я бдил. Краем уха прислушиваясь к тому, что выдавал девчонкам ребенок.

Обычная, в принципе, история по нынешним временам. Жила-была дружная армянская семья. Каким образом их занесло в Курган, неизвестно, но вот жили. Отец держал небольшую кафешку. Мама там же работала поваром. Дети все трое учились в школе. Самая обыкновенная семья.

И тут паровым катком по всем прокатывается самая чудовищная эпидемия за все время существования человечества. Родители гибнут в собственных постелях. Дети остаются одни. Впрочем, подобное происходило со всеми вокруг. Старший сын Карен (как я понял лет двенадцати не больше) по мужски принял на себя бремя ответственности за младших: одиннадцатилетнюю Люсинэ и восьмилетнего Руслана.

Они не стали никуда уходить из отцовской квартиры. Как смогли похоронили родителей прямо во дворе многоэтажки. Сделали запасы воды и продуктов (успели помародерить магазинчик раньше, чем заявились сильные банды.) А потом старались поменьше появляться на улице, чтоб не провоцировать окружающих. Карен почему-то был твердо уверен, что рано или поздно появятся американцы и всех спасут. Надо лишь немного подождать.

Но ситуация лучше не становилась. Большинство выживших детей покинуло город. А немногие оставшиеся группки выживали как могли. Примерно в это время Они и познакомились с группой Васьки, которая уже вовсю потрошила окрестные дома в поисках съестного. У Карена были еще запасы. Всё-таки куда проще прокормить троих, чем полтора десятка, но сама идея пошариться по чужим квартирам ему тоже приглянулась. И они подключились к этому увлекательному занятию.

Со временем Васькина группа откочевала ко мне на Малиновку в полном составе, а у Карена появилось пополнение. Лучшая подружка Люсинэ и ее одноклассница Марина. Девочка просто не знала к кому прибиться и что вообще делать. А тут подружка… Карен принял ее, но фактически сделал ее своей… Наложницей? Ну не так грубо, но близко к этому. Никакого насилия не было, но вот моральное давление присутствовало во весь рост. И Марина сдалась. Так и жили они уже вчетвером.

Когда Северцы ушли, уступив территорию людям Жмура, Карен со своей компанией притихли на время. Но время шло, Жмуровцы появлялись редко, и Карен возобновил-таки чес по квартирам. Ибо продукты уже подходили к концу и их нужно было пополнять. И все, вроде как, было неплохо. Ровно до позавчерашнего дня.

Они нарвались. А может быть Жмуровский патруль давно их вычислил, но, до поры до времени, не трогал. Но в этот раз они ворвались в их дом. Карена, пытавшегося сопротивляться, они застрелили сразу. Обеих девчонок, долго и жестоко насиловали, а поутру всё равно замучили до смерти. Лишь маленький Руслан, которого сестра успела спрятать под диваном, сумел выжить. Что ему пришлось вытерпеть, лежа там и слушая как его сестру и ее подругу мучительно насиловали и убивали, знает только он сам. Вылез он из своей лазейки только спустя пару часов после ухода садистов. Чтоб поглядеть на растерзанные тела своих родных.

Насколько я понял из его всхлипываний, (а он соответственно из реплик мучителей) отправка в патруль по мертвому, пропахшему насквозь запахом разложения, городу была у Жмура чем-то вроде наказания. Туда отправляли только крепко проштрафившихся. Так что контингент был там «тот еще». Да и рассказов о своих художествах они опасались. Жмур, видимо, подобное не одобрял. Потому-то и убили обоих девчонок, вволю с ними натешившись. Чтоб не проболтались кому не надо. Концы в воду.

В общем, поучительная вышла история. Пример Ваське, что ждало бы ее группу тоже, если б им не повезло тогда наткнуться на таких добрых и пушистых нас.

А что делать сейчас? Ну пацаненка мы, конечно, забираем с собой. Не выживет он в городе один. А вот что делать с этими патрульными? Мужское начало во мне требовало покарать их. Выследить, а потом убить. Или засаду! Установить на пути следования и напасть… Вот только велик шанс покарать невиновных. (состав-то патруля меняется) и, не добившись желаемого, получить полноценный конфликт с сильным противником. Так себе перспектива.

Я решил действовать тоньше. Стоит, думаю, живописать это происшествие в нашей газете. С самыми неприглядными подробностями и, главное, с именами (благо малец запомнил клички насильников). Газету нашу читают не только у нас, но и у Князя, и у Гвоздя. Огласка сильно повредит как самому Жмуру в отношениях с соседями, а если слушок дойдет до него самого, то и этим перцам не поздоровится. Ради такого дела я и сам статью напишу. Крачка, при всех своих литературных талантах, не потянет. Придется самому.