Красные часы - Зумас Лени. Страница 13

Знахарка

Душегуба уже три дня не видно. Слишком долго – она волнуется. Солнце садится. В лесах кишмя кишат убийцы. Душегуб и сам убийца, но где ему тягаться с койотами, лисицами и краснохвостыми сарычами. Любой может оказаться чьей-нибудь добычей. Девочка уехала из школы в машине одного мальчишки в старомодной шляпе (он что, думает, ему эта шляпа идет?). Мальчишка в шляпе ходит, виляя бедрами, как пират, туда-сюда.

Конечно, предупредить ее знахарка не может. В город она не ходила – боялась, что девочка ее заметит.

Знахарка вытирает раковину и дубовую столешницу. Наводит порядок в ящике с семенами. Составляет чистые баночки возле корзины с вырезанными луковками.

Туда-сюда.

Раз один пират после своих непотребств остановился в трактире на Кейп-Коде. Встретил там местную красавицу. Марии Халлет тогда и шестнадцати еще не стукнуло, и она втрескалась в этого бандита. А потом капитан Беллами по прозвищу Черный Сэм уплыл. А она осталась, беременная. Ребенок умер в ночь своего рождения – его спрятали в коровнике на сеновале и удавили.

Во всяком случае, так рассказывают. Но откуда им знать. Ребенка вырастила жена фермера, она никому ничего не сказала – только записала в дневнике.

Красотку Халлет посадили в тюрьму. Или изгнали из деревни. Она стала затворницей. Жила в хибаре, питалась гудзонией. Нарядившись в лучшие свои красные башмачки, ждала Черного Сэма на прибрежных скалах. Каталась на спинах китов, привязывала к их хвостам фонарики, заманивала корабли на мелководье, чтоб разбились. Ее прозвали ведьмой.

Черный Сэм [21] был настоящим Робином Гудом. «Они грабят бедняков, прикрываясь законом, – говорил он, – а мы грабим богачей, подзуживаемые лишь собственной храбростью». В 1717 году капитан Беллами знатно покуролесил на Карибах, а после вернулся со своими молодцами в Атлантику на краденом корабле. Корабль, прозываемый «Вдовушка», угодил в самый страшный за всю историю Кейп-Кода шторм и разбился в щепки. Весь берег был тогда усыпан телами мертвых пиратов. А самого Черного Сэма так и не нашли.

В 1984 году обломки «Вдовушки» обнаружили рядом с Веллфлитом в Массачусетсе. В том же самом году Темпл Персиваль выкупила выставленный на продажу магазин снастей в орегонском Ньювилле, назвала его «Красотка Халлет» и стала продавать там всякие чудны́е безделушки.

А нынче ногти Темпл лежат в стеклянной банке, что стоит на полке. А ресницы – в целлофановом пакетике. Волосы (лобковые и с головы) – в отдельных коробках, но уже почти все закончились. Остальное – в морозильной камере прямо за кормушкой в козлятнике.

Кто-то скребется на пороге. В дом прокрадывается Душегуб, ни тебе здравствуйте, ни извините.

– Не смей больше так надолго уходить, мудоскок, – как можно строже говорит знахарка.

Кот ворчливо мурлычет, требуя еды. Знахарка достает из мини-холодильника тарелку с лососем. Какое счастье смотреть, как летает туда-сюда розовый язычок. На высоком дубу кукабарра сидит, веселый хозяин лесов.

Два отрывистых стука в дверь. Пауза. Еще два раза. Пауза. Еще раз. Душегуб знает, кто это, и даже голову от еды не поднимает.

– Это ты?

– Я.

Она открывает дверь, но стоит на пороге и не отходит в сторону, чтобы впустить гостя. Коттер – единственный ее друг среди людей, добрее него знахарка никого не знает, но это совсем не значит, что она хочет пускать его к себе.

– Клиентка новая, – он протягивает белый конверт.

Бедняга, щеки все в угрях, сегодня хуже, чем обычно. Так у него токсины выходят. Должны через печень выходить, а выходят через кожу.

Знахарка кладет конверт в карман.

– Ты с ней говорил?

– Она на целлюлозной фабрике работает, десятая неделя.

– Хорошо, спасибо.

Надо пополнить запасы мелколепестника. Проверить, сколько осталось болотной мяты и мать-и-мачехи.

– Спокойной ночи.

Коттер почесывает голову через черную вязаную шапку.

– Ты как тут? Не нужно чего?

– У меня все хорошо. Спокойной ночи!

– Джинни, тут такое дело… – он стаскивает шапку, трет лоб. – Люди поговаривают, ты пальцы мертвеца [22] приманила.

Знахарка кивает.

– Просто, чтоб ты знала.

Так хочется посидеть возле печки, и чтобы Душегуб на коленях, и чтобы не думать ни о чем. Не бояться, не прислушиваться настороженно.

– Я устала.

– Тогда ложись пораньше, – Коттер вздыхает, поворачивается и уходит в лес.

Он работает на почте и слышит все, о чем говорят в городе. Но знахарка и так уже знает. Ей в почтовый ящик записки подсовывали. Кто-то из рыбаков или их жены – они очень боятся расплодившихся пальцев мертвеца.

У нее в окошке и правда висят высушенные водоросли. Клементина, что ли, братцам проболталась? Рыбаки их терпеть не могут: из-за них устриц все меньше, корпуса судов в гавани намертво обрастают.

«Думаешь, это смешно? А мы на хлеб себе не сможем заработать!»

Она подкладывает в печку сосновые ветки. Где Душегуб?

– Иди сюда, мудоскочек.

На колени он залезать не желает, хоть и знает, как знахарка по нему скучала.

«Кончай над морем колдовать, паскуда».

Собственный кот ее не слушается, какие уж тут водоросли?

Дочь

Не думала, что получится вот так. Что она пойдет по правой лестнице в столовую и увидит, как Эфраим лапает Нури Визерс: залез рукой под ее рубашку, а та закрыла глаза, и веки у нее трепещут.

Дочь бесшумно на цыпочках поднимается обратно.

Не вдохнуть.

«Дыши, тупица».

Садится на площадке, пытается расслабить мышцы грудной клетки, чтобы туда пошел воздух.

«Дыши, глупая белая девочка».

Нужно дотерпеть до конца дня. Высидеть латынь и математику. Забрать новые ретейнеры для зубов.

Нури Визерс? Да кому могут нравиться эти нечесаные патлы, черные тени для глаз и лак цвета звериного дерьма!

Именно сейчас, как никогда, не хватает Ясмин.

Ясмин обожала клубнику и была сама не своя до взбитых сливок.

Пела псалмы и курила травку.

Она бы сказала: «Да забудь ты про эту готическую шлюшку».

Она бы сказала: «Да через пять лет ты этого засранца и не вспомнишь».

Ясмин была умнее дочери, но получала не такие хорошие оценки из-за своего «отношения».

Ясмин вышла из туалета, а в руке у нее был тест.

За месяц до того вступил в силу запрет на аборты по всей стране.

Дочь думала: «Надо как-то переправить тебя в Канаду». Тогда еще не закрыли границу для тех, кто хотел сделать аборт. Розовая стена была всего лишь проектом.

А через полтора года на канадской границе начали арестовывать американок и возвращать их в Штаты, где власти предъявляли им обвинения.

– Ну конечно, давайте будем на деньги налогоплательщиков криминализировать несчастных женщин! – сказала на уроке Ро/Мисс.

– Но они же нарушают закон, значит, это преступление.

– Законы не явление природы. У каждого закона своя, зачастую страшная история. Слыхали про Нюрнбергские расовые законы? А про американское расистское законодательство?

Ясмин бы понравилась Ро/Мисс – она так рассказывает про историю, что все запоминаешь, а одевается как дети: коричневые вельветовые штаны, зеленые худи, кроссовки.

Теперь внутри у дочери кучка клеток, и они размножаются. Половина Эфраима, половина ее.

«Ты же не знаешь наверняка».

Она таскает тест в портфеле.

Если она действительно…

А может, и нет. Ничего такого дочь не чувствует.