Медведь и русалка (СИ) - Кальк Салма. Страница 8

В общем, Финнея уже привыкла думать, что её дальнейшая жизнь пройдёт с Араэлем, и это не самый худший вариант. Но сегодня, когда она связалась с отцом и сообщила, что сдала сессию, оказалось, что всё не так.

Отец поздравил её, сказал, что гордится способной дочерью, и что дома её уже ждёт подарок по случаю окончания ещё одного семестра. И что ей надлежит воспользоваться помощью профессора де ла Мотта и появиться дома не позднее, чем через три дня — потому что через пять дней её бал, её представление старшим родственникам, и она должна будет познакомиться с кандидатами в женихи. И если выберет кого-то из них — то и замечательно. Все они морские, никаких людей, все считают за честь породниться с их семейством. А выбирать ей, Финнее.

Финнея не хотела никого выбирать. Она хотела праздновать с однокурсниками окончание семестра, потом с кем-нибудь из парней закатиться в общежитие и праздновать дальше. Но куда уж тут праздновать, скажите? По-хорошему, ей вообще не нужно задерживаться. Но за столом так завлекательно обсуждали послезавтрашний бал, а боевики ещё и приглашены в дом к профессорам Саважам, вот бы где она с удовольствием побывала! Но из водников такое счастье привалило только двоим — Джемму пригласил Креспи, хоть она, говорят, и что-то там напортачила год назад ровно на таком же приёме. А Анну де Котель, по слухам, Саважи пригласили лично. Год назад она ходила с Флинном, сейчас Флинн пойдёт со своей пандой Лои. Анна же собирается туда не то с младшим Саважем, не то ещё каким-то неизвестным Финнее образом. А пить в кафешку она не пошла, она очень редко ходит в такие места. Говорит — ей скучно.

Так вот, Финнее тоже было скучно. И грустно. И что там ещё бывает. Она всегда смеялась над человеческими мелодрамами о том, как девушки противились договорным бракам, и что же теперь изменилось? Она та же самая, почему её так огорчило известие о новом возможном женихе? Выбрать-то ей можно будет!

— Эй, ты чего не пьёшь? — спросил сидящий рядом тупень.

Она вздохнула и не глядя, выпила всё, что было в стакане. Наверное, оно было крепким. Тупень всегда действовал на неё странно, одним своим присутствием — она тормозила, она ощущала всё его большое тело, это не была угроза, нет, просто… просто выводило из равновесия. И сейчас она выпила чисто для того, чтоб отстал.

— Рехнулась? — полузадушенно спросил он. — Это же, ну…

— А пофигу, — отмахнулась она. — Меня не берёт.

— Куда там не берёт, сейчас заберёт, пискнуть не успеешь!

— Не заберёт. Другой метаболизм, — Финнее стало разве что ещё грустнее.

Да, она не такая, как все. Была бы такая — не было бы проблемы.

— Правда? — тупень не поверил.

— Правда.

— Слушай, а как ты это делаешь? Научи?

Вот реально тупой!

— Я же сказала — другой метаболизм. Я, если ты не помнишь, рыба, — язвительно сказала она.

— И что, рыбам всё можно?

— Не всё, — она глянула на него со всем раздражением, какое у неё в тот момент было. — Только пить и трахаться. Абсолютно без последствий.

— И что, я ещё налью, и ты выпьешь?

— Выпью. Но лучше сам выпей, а мне налей просто воды. Эффект будет тот же. Вода ещё и повкуснее.

— Точно, рыба, — качал он головой.

Но наливал себе чего-то крепкого, а ей — воды.

— И что, тебе вот прямо круто, когда воду пьёшь?

— Круче всего, когда морскую. Но пресная тоже годится.

— А что у рыб вместо алкоголя?

Она неожиданно для себя рассмеялась. Дурак не представляет жизни без алкоголя и других веществ, изменяющих сознание?

— Бывают такие водоросли. Их жуют сырыми, а ещё настаивают, или заваривают. И ещё бывают моллюски, которые обладают таким же действием. И медузы.

— Медузу жрать, что ли? — вытаращился он.

— Зачем сразу жрать? Сначала приготовить, — усмехнулась она.

Такая незамутнённость веселила. Да, наземные обычно ничего не знают про жизнь морских, им зачем? Но в исполнении тупня с боевого все эти обычные вопросы звучали ещё более тупо. И это было очень смешно.

— И ты… умеешь готовить медузу? А на что это похоже?

Кажется, кому-то выпивка развязала язык. Финнея и не подозревала, что Медведь может говорить так долго и вполне связно. Говорил он при этом, ясное дело, чушь, но ведь говорил же? И расспрашивал с интересом, она и не подозревала, что какие-то её бытовые подробности могут быть интересны, да кому! Вот ему. Интересно, он потом вспомнит, что целый вечер с ней разговаривал? Или проснётся утром и сам себе будет противен, потому что нечего с рыбами водиться?

— Ты заразная, — вдруг сказал он.

— С чего бы это? У нас разные болезни. Я из человеческого только простудой могу заболеть, если сильно замёрзну.

— А чего меня выпивка не берёт?

— А тебе очень надо? — усмехнулась она, а потом подумала и добавила: — Ты ж после экзамена? Наверное, круто помесились, но можно было ещё?

— Ну… так, — сказал он, не сводя с неё глаз.

— Так говорил же профессор де ла Мотт на лекции, что если ощущаешь много силы в себе, то алкоголь и не возьмёт.

— А что возьмёт? — он нахмурился.

— Всё тебе расскажи, — она тоже усмехнулась.

А потом подумала — а вдруг?

Вообще, он казался ей красивым — если смотреть чисто физически, и не обращать внимания на его беспробудную тупость. Тело у него, что надо, самое такое человеческое. У морских мужчин тоже бывают накаченные тела, но… не такие. Когда плаваешь — это другое, тоже мышцы, но иначе.

Финнея взяла его за руку, подержала. Он не сопротивлялся, только смотрел неотрывно. Она чуть улыбнулась, глянула из-под ресниц. Погладила ладонь.

— Ты… чего? — сказал он неожиданно хрипло.

— Ничего, просто так. Нельзя — так и скажи. Если тебя дома ждёт твоя единственная — тоже скажи.

Он дёрнулся, будто его кто ударил.

— Никто меня сегодня не ждёт.

О как. И этот факт его ничуть не радует, судя по всему.

— Значит, разотри и забудь.

Он посмотрел на неё, будто впервые увидел. Чуть нахмурился.

— А тебе-то что?

— Да ничего, просто так.

Финнея вдруг поняла, что с удовольствием разденет его и потрогает руками. На ощупь все люди разные, как и все морские. Наверное, он шерстяной, крепкий и упругий. Это может быть любопытно. И…

Он смотрел на неё, и взгляд его становился… очень заинтересованным, вот. С менталкой у Финнеи всё было отлично, и она отчётливо видела, как потихоньку разгорается в нём искорка интереса. Желания.

Дотянулась, коснулась щеки кончиками пальцев. Погладила подстриженную бороду — она слышала, что такую ухоженную ещё не так просто сделать. Это вообще чисто человеческое — борода, из морских бороду на её памяти всегда носил только дедушка, но — длинную, седую, она красиво развевается в воде. А такую вот подстриженную — никто.

Он перехватил её ладонь, смотрел на пальцы с зелёными переливающимися ногтями, на которых были нарисованы чешуйки и вклеены кусочки перламутра — Финнея ходила к девчонкам с прикладного раз в месяц и ей делали красоту. В море никто такое не делает. И на кольца с жемчужинами тоже смотрел — их было несколько разных. Потом будто решился — взял её пальцы в обе ладони.

— У тебя чего руки такие холодные?

Ну спросил.

— Я же рыба, — и хмыкнуть ещё поехиднее.

— Да ладно, ты б замёрзла уже. Ты это, теплокровная.

О, какое слово знает, офигеть.

— Но мне правда холодно зимой, — вздохнула она.

Он отреагировал совершенно правильно — обхватил её своими ручищами. И да, с ним вот так теплее. Она потёрлась об него щекой.

И кто же сделает первый шаг? Неужели ей придётся? Она зажмурилась и засунула ладони ему под свитер. Там тепло, там очень тепло.

Он поднялся сам и поднял её. Смотрел, хмурился — правильно ли понял её сигналы. Правильно, правильно. Продолжай.

Правда, он подумал, что продолжить можно прямо тут, в тёмном коридорчике или, тьфу, в туалете, но она потянула его к выходу. Быстро надели шапки и куртки, он взял её за руку, и они вышли наружу, в темноту. На крыльце проветривались Флинн и Лои, по своему обыкновению — целовались взасос. Помахать им — и в общагу.