Боксер: Назад в СССР - Дамиров Рафаэль. Страница 9

– Авсентий, ха!

Но моему корешку ничего не оставалось, как подойти к старшей пионервожатой.

– Чего, Тамара Ипполитовна, – полувопросительно буркнул он, вспыхнув густым румянцем.

– У нас у девочек некому знамя нести, понесешь ты! – сообщила она и тут же безапелляционно вручила ему знамя.

– Ну Тамара Ипполитовна! Ну я же не девочка…

– Вот потому что не девочка, и понесешь.

Такому аргументу сложно было что-то противопоставить.

– Ладно, – Сеня пожал плечами.

Тамара забрала у него, правда, с некоторым усилием, велосипед и, подкатив к корпусу, оперла его о стену.

Я видел, как завистливо и выжидательно посмотрел на велосипед Лев.

Взяв флаг, Сеня встал неподалеку от меня и рядом с другими председателями, которые тоже удостоились подобной чести. Не повезло пацану, и так над именем все смеются, а еще знамя девичьего отряда нести поручили. Это потом у молодежи мозги на место встанут, а в тринадцать-четырнадцать с девчонками конкурировали не хуже, чем друг с другом. Я подшагнул к нему и легонько ткнул локтем в бок.

– Как покатался, Большой?

Хотел его отвлечь, но Сеня как-то не обрадовался.

– Фигово, земля не высохла. Как на вездеходе ездил. Теперь чистить ещё.

– Куда ездил?

Вопрос я задал для галочки, но Сеня вдруг вздрогнул.

– Да так, неважно.

Ого, как интересно – так нам есть, что скрывать. На колесах велосипеда и правда налипли шмотки грязи. Докапываться я не стал, все-таки нести знамя было довольно ответственной штукой. Обычно для таких дел знаменосцев мучили обучением, некоторой порцией муштры. Сеня на замученного был не похож, видимо, не в первый раз проводил лето в лагере и понемногу тут и там нахватался.

Тамара захлопала в ладоши, чтобы все притихли.

– Отряды, в шеренгу ста-но-вись!

Ребята быстро сориентировались, построились отрядами, и председатели затянули речевки. Я вздохнул и приготовился повторять. У нас дирижером выступил очкарик. Видимо, текст речевки он усердно и повторял, когда я его видел.

Мы замаршировали и подхватили:

Я заметно выпадал из строя. Пионеров усиленно учили маршировать, и все речевки заучивались наизусть. И пусть наша смена только началась, большинство ребят бывали в лагере не в первый раз и все хорошо помнили. И если речевку я помнил, то маршировал неважно, все-таки пионером я был полвека назад. Кто же знал, что умение под марш поднимать коленки мне ещё пригодится.

Тамара Ипполитовна кружила вокруг и то и дело всех одергивала. Оно и понятно – к статуе Ленина мы должны были подойти во всем блеске и великолепии. Там, на невысокой трибуне, нас уже ожидали представители администрации пионерлагеря.

Они смотрели на пионеров важно и значительно. Кстати, место Тамары, как старшей пионервожатой, было как раз на трибуне, и муштровать нас должны были вожатые. Но так как за пионервожатых у нас были тренера, никто это делать особо не хотел.

Я прищурился от удивления, сообразив, что не все на трибуне для меня являются незнакомцами. Среди других я заметил того самого старика, с которым познакомился с полчаса назад.

– Равняйсь! – громовым голосом распорядилась Тамара.

Председатели начали выкрикивать названия. Когда Сеня выкрикнул: «Искорки!», вновь расползлись смешки.

– Равнение на знамя дружины! За отличное дежурство по лагерной столовой для поднятия флага лагеря вызывается Никита Попов и Дмитрий Шмелев! – объявила Тамара.

Шмель сразу приободрился, вместе с пареньком из отряда борцов подошел к флагштоку с приспущенным флагом и начал его поднимать. Вышло даже неплохо, без особых рывков.

Остальные ребята почти синхронно вскинули правые руки в пионерском салюте поднятому флагу. Я среагировал не так молниеносно, но тоже не отставал.

– Галстук нормально поправь, – зашипела мне на ухо Тамара.

Не знаю, что с ним было не так, но я на всякий случай выровнял узел.

Линейки мало кто любил, как и любые обязательные процедуры, но поскольку эта линейка была первая и проходила в торжественной обстановке, все ребята оказались увлечены.

Флаг оказался поднят и подхвачен ветром. Пионеры с восхищением смотрели на развевающееся полотнище красного цвета. Все это действо происходило под барабанную дробь пионеров-барабанщиков.

Я зыркнул было по сторонам, раздумывая, что может дать мне это место, куда я волей каких-то странных извивов судьбы попал. Но это было ещё не всё.

– Так, – подала голос Тамара, оборачиваясь к отрядам: – Буянов, Куропаткин, Мамедов и Рыжиков, выйти на середину!

– Фух… – Сеня облегченно выдохнул.

Фамилии Шульц не прозвучало, и он расслабился. Я стоял себе и щурился на солнышко, пока на меня не зашипели:

– Э, что стоишь?.

– Миха, ты же Рыжиков, зовут! – услужливо подсказал мне наш председатель совета отряда, с которым мы тоже, оказывается, успели познакомиться.

Я нехотя вышел из отряда, шагнул ближе к трибуне. Ощущения были такие, будто выхожу на расстрел. Гоп-компания уже вышла и стояла с испуганными лицами. Тишина давила, все обратились в слух.

– Перед всем коллективом сообщаю, что данные пионеры сегодня перелезли через забор, за территорию лагеря! – отчеканила Тамара звенящим и хорошо поставленным голосом.

– А че Шульца не отчитывают, – буркнул шпала себе под нос, переступив с ноги на ногу.

Я покосился на Сеню, тот старательно держал флаг и даже не моргал в нашу сторону. Я стоял по левую руку от шпалы и не преминул его поддеть, решив посмотреть на реакцию:

– Че, длинный, очко играет?

Он аж скукожился весь, но не отреагировал.

– Обычно за такие выходки пионеров ждет суровое наказание! – старшая пионервожатая важно подняла указательный палец. – Но на первый раз, ввиду того, что инструктажа вчера не было из-за дождя, предлагаю ограничиться строгим замечанием! Если еще раз подобная выходка повторится, то вы молодые люди, будете отчислены из лагеря, и мы сообщим об этом вашим родителям на работу. Правильно я говорю, Савелий Иннокентьевич?

– Да, – нехотя присоединился директор, несмотря на ранний час выглядевший взмыленным.

– Вам есть что сказать в свое оправдание? – Тамара поочередно посмотрела на нас строгим взглядом.

– Мы так больше не будем, честное пионерское… – отпустив голову так, что упирался подбородком себе в грудь, просипел Лева.

Остальные двое поддакнули главарю что-то невнятное.

Я решил помолчать, не люблю давать слово, когда не уверен, что смогу его сдержать.

– Вот и посмотрим! – примирительно сообщила Тамара.

А ничего так тётка, всё-таки для неё главное было не наказать, а воспитать. А что громкая да резкая – ну, это профдеформация от работы с особым контингентом. Подростками, то есть. Пристыженные, мы вернулись в строй. А старшая пионервожатая начала увлеченно рассказывать о лагере и его правилах.

Я заметил, как явно заскучавший директор достал маленькую фляжку и втихаря глотнул, рассчитывая на то, что его никто не увидит. Вон чего мужик красный как помидор, он, оказывается, не прочь заложить за воротник. Учтём как фактор.

– У нас в лагере имеется распорядок на день, который важно неукоснительно соблюдать, – Тамара подняла лист и зачитала распорядок.

Ничего необычного: подъем, зарядка, утренние процедуры, линейка, завтрак, ну и тренировка два раза в день. В воскресенье, так называемый, выходной – нет тренировок.

Пионерам, судя по их лицам, распорядок не очень нравился. Всем хотелось отдыхать – купаться, смотреть кино и танцевать с девчонками на дискотеке. Все это в распорядке тоже было, но не так часто, как некоторым бы в хотелось.