Белые яблоки - Кэрролл Джонатан. Страница 27

Сколько их было в жизни Винсента Этриха, этих первых любовных свиданий с новыми подругами, — не счесть. Великое множество начатых романов. В разных местах и при разных обстоятельствах — забавных, интригующих. Но такого с ним еще ни разу не случалось. Впервые в своей жизни он не мог вспомнить решительно ничего о женщине, рядом с которой проснулся, и даже то, чем они с ней занимались ночью, полностью стерлось из его памяти.

Как ее имя? Где они встретились? Как давно друг друга знают? Какова она в постели? Список его вопросов растянулся на целую милю. Сейчас она мирно спит в его кровати, но каким образом ему удалось заманить ее сюда? Нет, это попросту невозможно — не помнить ничего о девушке, с которой провел ночь. И Этриху страстно захотелось приподнять завесу над этой тайной.

Придвинувшись к незнакомке поближе, он втянул носом воздух. Этриху нравились любые запахи, издаваемые женскими телами утром, вечером, во время занятий сексом, после душа, на пляже. Сейчас ему хотелось уловить аромат ее кожи, а после — запах ее дыхания. Он подобрался к ней еще ближе, затем еще. Теперь уже можно было вволю насладиться ее запахом. Открыв глаза и увидев его, она несколько раз моргнула.

— Эй, привет.

У нее был чудный голос, очень сексуальный, сонный, томный. И зубы отличные, он успел разглядеть их едва ли не все сразу, когда она ему улыбнулась.

Ему очень хотелось дотронуться до нее, но он сдержался. Не теперь. Прежде надо получить от нее хоть какую-нибудь информацию.

Она перевернулась на спину. Вытянула руки над головой, отчего простыня скользнула вниз, полностью обнажив ее грудь, и сладко зевнула.

— Который час?

Этрих, как ни силился, не мог отвести глаз от ее груди.

— Не знаю. Погоди-ка. — Он нащупал часы на ночном столике. — Девять.

— Неплохо. Я-то думала, мы с тобой после вчерашнего проспим до полудня.

Она подняла на него глаза, в которых читалось: «секс-секс-секс». Английский ее был безупречен, хотя она и говорила с едва уловимым акцентом.

Без всяких усилий, совершенно машинально Этрих придал своему лицу соответствующее выражение, мол, еще бы! За долгие годы своей донжуанской практики Винсент Этрих научился безупречно владеть лицом и при необходимости совершенно автоматически подбирал выражение, приличествующее конкретному случаю. Со временем это умение стало неотъемлемой частью его личности, оно вписалось в его характер настолько, что порой он сам не мог бы определить, является ли чувство, отразившееся на его лице, настоящим или мнимым. Бывало, что ему становилось от этого неловко, но в целом Этрих был собой доволен, в том числе и этой стороной своей натуры.

Некоторое время он безмятежно лежал в теплой постели рядом с обнаженной незнакомкой. Но вдруг она произнесла нечто, разом положившее конец его умиротворенности:

— Не забудь, что сегодня у твоей мамы день рождения.

Давящая тишина навалилась ему на грудь так, что он едва не задохнулся и лишь через минуту нашел в себе достаточно сил, чтобы просипеть:

— Откуда ты об этом знаешь?

— Ну как же, в прошлом году ты позабыл ее поздравить и она очень рассердилась. Ты хоть это-то помнишь?

В прошлом году? Он не был знаком с этой женщиной. Возможно, минувшей ночью он ее познал, что называется, в библейском смысле, но в прошлом году?… Нет, это никак невозможно.

— Как зовут мою мать?

Загадка улыбнулась, не открывая глаз. Лицо ее оставалось спокойным, кожа была гладкой и нежной. Возле правого уха на скуле виднелась небольшая родинка телесного цвета.

— Это игра в вопросы и ответы, да? Что ж, изволь: твою маму зовут Бригитта, отца — Питер. У них двое детей — Винсент и Джудит.

В душе у Этриха, словно стая вспугнутых голубей, взметнулась паника. Дрожащим голосом он спросил:

— Откуда тебе это известно?

Глаза она так и не открыла. Вместо этого высунула язык, дразнясь.

— Откуда? Не ты ли сам мне это рассказал?

Он протянул руку, чтобы коснуться ее плеча, потом отдернул ее, затем решительно тронул пальцами белую кожу:

— Как тебя зовут?

— Ха-ха, очень смешно.

— Нет, правда. Пожалуйста.

— Винсент, прекрати. Еще слишком рано для дурацких шуток. Давай хоть кофе попьем.

— Какой колледж я закончил?

Она скорчила гримасу:

— Роде, в Мемфисе, Теннеси, и поступил на работу в агентство «Ортпонд» в Сан-Франциско.

Лишь теперь она наконец открыла глаза, собираясь потребовать, чтобы он прекратил эту нелепую игру, которая выводит ее из терпения. Но, взглянув на его лицо, с беспокойством спросила:

— Что с тобой?

— Просто ушам своим не верю! Откуда ты знаешь все это?

— Перестань! Это уже не смешно! — Она с силой оттолкнула его.

Он растерянно помотал головой:

— Кто ты такая?

— Винсент, прекрати немедленно!

На лице его отразилась растерянность. И тут она наконец поняла, что он ее вовсе не разыгрывает.

— Господи Иисусе! — В мгновение ока она очутилась в самом дальнем углу кровати и инстинктивно прижала край простыни к груди. Ведь он повел себя с ней как чужой, а следовательно, не должен видеть ее обнаженной. Она была не на шутку испугана. — Изабелла. Я Изабелла.

Но он снова помотал головой. Это имя ничего ему не говорило.

— О боже! — Она приподнялась на постели, но он не дал ей уйти, удержав за руку. Она громко вскрикнула.

Он тотчас же разжал пальцы.

— Нет, пожалуйста, останься. Я тебя не трону. Я не сделаю тебе ничего плохого. Просто объясни мне…

Она еще плотней закуталась в простыню и осталась сидеть на кровати.

— Что тебе объяснить? Что происходит? Ты всерьез утверждаешь, что видишь меня впервые?

— Да. — Слово выпало из его рта, тяжелое, как камень.

— А остальное помнишь?

Этрих был благодарен ей за то, что она больше не пыталась сбежать. Он потер лицо обеими ладонями и уверенно произнес:

— Остальное? Конечно. А как же?

— Расскажи.

Он небрежно махнул рукой, словно давая понять: то, что он сейчас скажет, известно всем и каждому.

— Я Винсент Этрих, работаю в рекламном агентстве, мне сорок один, разведен, имею двоих детей.

Изабелла сосредоточилась на одном из перечисленных пунктов:

— Разведен. А почему?

— Ну… — Он придал своему лицу скорбное выражение. — Потому что я не был образцовым мужем. Моя жена славная женщина. Она со многим мирилась, но в конце концов у нее лопнуло терпение и она вышвырнула меня вон.

— Но за что? Объясни, в чем конкретно была твоя вина?

Он с неудовольствием покосился на нее и признался:

— Другие женщины.

— Какая-нибудь конкретная из них?

— Слишком много. Мне следовало бы принять ислам. Тогда я мог бы жениться сразу на нескольких и, возможно, удовольствовался бы ими. Хотя как знать.

Изабелла мало-помалу поняла, что случилось с Винсентом. Но прежде чем сообщить об этом ему самому, ей следовало удостовериться в правильности своей догадки. И она снова стала задавать ему вопросы о прошлом.

Этрих уверенно отвечал на них, а между тем беспокойство в его душе все нарастало. Эта очаровательная незнакомка слишком много о нем знала.

В конце концов Изабелле стало не о чем его спрашивать. И тогда плечи ее печально поникли. Теперь она твердо знала, что не ошиблась. Из памяти Этриха было намеренно удалено все то, что касалось их взаимоотношений. Остальное сохранилось в неизменном виде, лишь она, Изабелла, была стерта без следа.

Разве что… Она выпрямилась, сбросив с груди простыню.

— Ты помнишь свою болезнь?

— Болезнь? Какую?

Она собралась было ответить, но вместо этого прикоснулась ладонью к животу. Лицо ее приняло безмятежное выражение. Слегка склонив голову набок, она кивнула:

— Хорошо. Постараюсь.

Энжи что-то сказал ей.

Этрих ничего не понял и растерянно переспросил:

— Что? Что ты постараешься сделать?

Она не ответила. Лицо ее оставалось спокойным.

— Сегодня я хотела бы кое-что тебе показать. Можешь уделить мне немного времени?