Русский медведь. Император - Ланцов Михаил Алексеевич. Страница 3

И вот, когда в целом военные дела на Востоке утряслись, Франция решила спровоцировать большую военную кампанию против излишне усилившейся России. Она ее пугала, понимая, что время играет против стремительно слабевшего Парижа.

Пролог

12 января 1713 года. Москва

Франсуа Овен сидел в гондоле дирижабля и сосредоточенно боялся.

Все вокруг вибрировало и гудело, а где-то там, вдали, проплывала заснеженная Москва. Конечно, Франсуа уже не раз поднимался на воздушном шаре, но старые ощущения не шли ни в какое сравнение с тем, что он испытывал сейчас. Ведь это чудо, натуральное чудо! Еще несколько лет назад никто о таком и помыслить не мог. А сейчас – вот, само летает. Не как птица, конечно, но тоже ничего.

Вдруг он услышал какой-то крик и обернулся на отчетливый мат моторной команды. Рядные бензиновые двигатели работали очень нестабильно и требовали постоянного обслуживания механиков. Петр потому и разместил их на специальной палубе, а не в отдельных гондолах, как хотел изначально. Но Франсуа был уверен – это только первый блин, собранный вручную в лаборатории. Первые восемь двигателей будущего! Но пройдет несколько лет и надежность этих чудо-механизмов смогут поднять до приемлемого уровня, а значит…

– Ну как тебе? – поинтересовался царь, отвлекшись от зрительной трубы.

– Очень интересно, государь, хоть и страшно, – произнес осипшим и чуть дрожащим голосом Франсуа. – С непривычки, видно. Но одно не могу понять – ты к войне готовишься. Говоришь, что всего в обрез. А сам такие забавы строишь. Неужели этот механизм не мог подождать?

– А ты не понимаешь, какое преимущество даст нам даже один такой дирижабль?

– Нет, государь. Не понимаю, – вполне искренне произнес глава православного ордена иезуитов. Уже несколько лет как православного после разгрома, недавно им учиненного во Франции, Испании и Италии. – Для разведки на поле боя и воздушных шаров хватало. Они ведь за много километров в округе видят все. Зачем самоходный их вариант делать?

– Не только разведка, друг мой, задача военно-воздушных сил… – ответил ему Петр с какой-то уж очень многозначительной улыбкой. – Впрочем, я пока оставлю этот сюрприз на потом…

Так и летели на высоте каких-то восьмисот метров, в то время как механики с сочными комментариями бегали вокруг восьми двигателей по моторной палубе. И даже более того – в какие-то моменты к ним присоединялся сам царь, очень неплохо разбиравшийся в простых бензиновых двигателях с карбюраторным питанием. Как и, пожалуй, любой советский автомобилист. В стране, где автосервисов не было как категории, иное было просто немыслимо.

Но эта увлекательная возня вокруг технических новинок не отражала реального положения в мире. Никакой идиллии и покоя. Напротив – международная обстановка с каждым днем накалялась все больше и больше. Потому что Людовик XIV откровенно рефлексировал, зная об осведомленности Петра. Считая, что если царя не спровоцировать, то он продолжит спокойно наблюдать за тем, как огромное воинство, собранное с огромными усилиями по случаю предстоящей войны, прожигает в и без того трещащей по швам казне огромные дыры. Да не просто так ждать, а продолжая неспешно готовиться к тому, чтобы нанести удар в самый подходящий момент. Для него. То есть поступить так, как он уже делал. И не раз. Кроме того, уже немолодой Людовик XIV просто боялся не дожить до разгрома этого русского медведя. А значит, особенных вариантов у него не оставалось. Нужно было любой ценой начинать войну.

Часть 1

Дебют

Глава 1

5 апреля 1713 года. Москва. Преображенское. Малый дворец

Петр раздраженно вышагивал по своему кабинету. А перед ним с напряженными лицами сидели Анна Росс [4], князь-кесарь и Яков Брюс.

– Казнены… – медленно произнес государь, стоя у окна. – Кто знает, что конкретно там произошло?

– Никто толком ничего не знает, – начал Брюс. – В один день был схвачен весь штат нашего дипломатического представительства. И уже через день их всех публично обезглавили на площади.

– И все же, какого лешего султан так поступил?

– Я полагаю, – осторожно отметила Анна, – что это провокация…

Так и сидели, гадали. Однако за недостатком информации Петр решил дров не ломать, а подождать и посмотреть, что там дальше будет. И не зря, потому что уже через полторы недели прилетел вестовой к постоянному посланнику Габсбургов при русском дворе с очень интересными подробностями.

Оказалось, что оттоманский султан Ахмед III, подначиваемый своими французскими и испанскими советниками, своей волей приказал схватить и казнить всю делегацию русских. Без объяснения причины или какого-либо обвинения. Зачем? На этот вопрос посланник Иосифа I [5] ответил, что по всем дворам Европы, затаив дыхание, ждут, как Россия отреагирует на эту провокацию. Начнет ли войну или утрется?

– Серьезно? – переспросил удивленный Петр у посланника.

– В тот же или на следующий день после казни французские посланники по всем европейским дворам поделились именно этими соображениями. Дескать, вы не рискнете нападать на Порту, поддержанную серьезными европейскими державами. Это не ваш уровень.

– И по салонам о том говорят?

– Истинно так, – кивнул посланник.

– И вы, я полагаю, ждете моего решения, чтобы передать своему императору?

– Мы все его ждем, – уклончиво ответил, мягко улыбнувшись, посланник.

– Ну да, конечно, – усмехнулся государь. – Полагаю, что уже вся Европа готовится наблюдать за предстоящей драмой.

– Война неизбежна, – развел руками посланник. – Мы все это видим и понимаем. Людовик XIV предпочитает ее не начинать первым, резонно опасаясь ваших шхун с могущественной нарезной артиллерией. У него нечего им противопоставить. А без них затруднительно наступать вдоль побережья Черного моря. Да еще с определенной угрозой для своего фланга в лице нас. Поэтому начинать кампанию от обороны ему выгоднее.

Петр задумался, буквально зависнув на пару минут. Обдумывая диспозицию.

Что у него было?

Два полноценных пехотных корпуса по двадцать пять тысяч «лиц». Вооружены однозарядными, заряжаемыми с казны карабинами под унитарный патрон, револьверами, шашками, картечницами и минометами, калибром от шестидесяти до ста миллиметров [6]. По меркам начала XVIII века – божественно! Но всего пятьдесят тысяч. Плюс еще столько же из практически необученных лиц по крепостям да учебным ротам. И эти силы ему предстояло размазать на два предстоящих театра боевых действий, отдаленных друг от друга практически на полторы тысячи километров.

Одна отрада – шоссированная дорога, проложенная от устья Невы до Азова, да железная дорога, что шла вдоль этого шоссе на шестидесяти пяти процентах пути. Что позволяло осуществлять стремительный маневр войсками. Но все равно… их было очень мало на слишком большую территорию. Так что начинать войну глупо и рано.

Но и плюнуть нельзя.

Потому что выстраиваемая им политическая и экономическая международная система едва теплилась под давлением реакционных сил. Довольно было одного удара, чтобы она пошла трещинами и развалилась. Таможенный союз, образовавший единое таможенное пространство из России, Саксонии, Дании, Шотландии и Соединенных провинций держался на одном лишь его авторитете. Дело новое, непонятное и имеющее немалое количество противников… А тут такой провал. Истерики начнутся такие, что их вонь, словно дым кошмарных пожаров, поднимется до небес. А как вскипят коричневые субстанции людей, что вечно всем недовольны? В общем – катастрофа. Обрушение всего, чего он добивался все эти годы. Петр нуждался в этом союзе для скорейшего развития и укрепления экономики России. Да и уния со Швецией, доставшаяся ему таким трудом, может оказаться под угрозой расторжения. Люди не любят, когда их лидер позволяет себя унижать и проявляет слабость. Люди любят победителей.