Третий Храм Колумба - Берри Стив. Страница 49

– Снова Захария? – Том покачал головой. – Как ты думаешь, почему Брайан позволил тебе подойти к Саймону в церкви? Если бы он хотел причинить тебе вред, то сделал бы это сам.

– Ты слышал, что он сказал. Захария заключил с ним сделку, договорившись меня освободить.

– А ты вообще обращаешь внимание на то, что происходит вокруг?

Элли совсем не нравился снисходительный тон Сагана, но она не сумела придумать осмысленной линии защиты.

– У меня возникло совсем другое представление об этом человеке, – сказал ее отец. – Брайан не хотел причинить вред никому из нас. Он пришел, чтобы помочь.

Инна вернулась из кухни и сказала, что приготовила ужин. Том благодарно кивнул, но Элли никак не отреагировала на ее слова. Девушка продолжала держать в руке записку.

– Что ты собираешься делать? – спросила она.

– Вернусь домой.

– А тебе не интересно во всем разобраться?

– Я приехал, потому что хотел тебя защитить. Теперь о тебе позаботится твоя религия.

– Ты ничтожество, – заявила Беккет.

– А ты высокомерная сучка, – внезапно бросила Инна.

Спина Элли напряглась.

– Твой отец приехал, чтобы тебя спасти. Ради тебя он рисковал жизнью. И это все, что ты можешь ему сказать в качестве благодарности?

– Не ваше дело! – огрызнулась девушка.

– Очень даже мое – после того, как я помогла вам сбежать из церкви.

– Я не знаю, зачем вы это сделали, но мне все равно. Я не просила вас о помощи. Он просил.

Третьякова покачала головой.

– Я очень надеюсь, что мои дети никогда не будут так ко мне относиться.

Элли вспомнила, как Брайан пытался убедить ее перестать ненавидеть отца: он защищал Тома и заставил ее почувствовать угрызения совести. Однако его мотивы вызывали у Беккет сомнения. Теперь же она не могла слышать, как еще один незнакомый человек пытается обелить ее отца.

Захарии придется поискать другой путь, чтобы узнать, что было спрятано в могиле ее деда.

– Я ухожу, – сказала девушка.

Том оценил то, что Инна встала на его защиту. Ему следовало сказать все это самому, но он не нашел в себе сил. Он слишком долго терпел оскорбления Элли, считая их наказанием за прошлые грехи. Любопытно, что мир ненавидел его за поступок, которого он не совершал, – фальсификацию новостного репортажа, – но едва ли кто-то знал о его настоящей ошибке.

Ошибке, которую он совершил по собственной вине.

И вот наказание за нее.

Он пришел на помощь Элли, считая, что должен спасти ее от бандитов. Теперь же он знал, что его обманули, а его дочь принимала участие в гнусном мошенничестве и не испытывает никаких сожалений по этому поводу.

Том посмотрел на дверь, захлопнувшуюся за Элли.

– Мне очень жаль, – сказала Инна.

Репортер покачал головой.

– Я сам во всем виноват.

– Между вами многое произошло.

– Больше, чем осознает каждый из нас.

– Она вернется к Захарии Саймону, – сказала Третьякова.

– Он завладел ее разумом.

– Она забрала с собой то, что ты ей дал.

Том кивнул.

– Записка предназначалась для нее.

Инна недоуменно посмотрела на него.

– Я перепечатал записку отца перед тем, как прилетел сюда, опустив ряд важных мест, – объяснил ее коллега. – Я не знал, что произойдет, когда я окажусь здесь, но постарался предусмотреть самые разные варианты. Каждый хороший репортер должен уметь обдумывать развитие ситуации заранее.

Женщина улыбнулась.

– Я помню это правило. И рада, что ты тоже его не забыл.

– Я все еще жив.

Эти слова Саган произнес вполне осознанно.

– И что ты намерен делать?

– Совсем не то, что сказал Элли.

Глава 44

Захария смотрел вслед послу, быстро покинувшей сад Шенбрунна. После восьми часов спустились сумерки, солнце спряталось за горизонт, и стало прохладно.

Совершенно неожиданный поворот.

Нужно приказать Роче, чтобы он проверил мусорный контейнер.

Но Саймон знал, что израильтянка сказала правду.

Его мало интересовала политика. Он ни разу не видел, чтобы из этого сложного процесса получалось что-то разумное. Бесконечные разговоры, ведущие к ослабляющим страну компромиссам, направленным только на то, чтобы выиграть очередные выборы. Захария же хотел результатов, а не голосов избирателей. Действий, а не болтовни. Изменений нынешнего порядка.

Секретность была его союзником.

Но не теперь.

По крайней мере один человек разделял его взгляды.

В кармане Саймона завибрировал телефон.

Он посмотрел на дисплей, но на нем не отобразился номер. Значит, звонил Роча, и поэтому он решил ответить.

Но голос, который он услышал в трубке, принадлежал не Роче:

– Сеньор, вас беспокоит Матео, с Кубы.

Это имя австриец знал.

– Это Захария, Матео, – сказал он. – Buenos tardes [13].

Лишь после этого он сообразил, что на Кубе сейчас полдень. Хранитель музея уже очень давно ему не звонил.

– Сеньор Саймон, у нас проблема, – сказал Матео.

Захария выслушал доклад о том, что чернокожий по имени Бене Роу и белый по имени Халлибертон пришли в музей с целью изучить его архивы. Австриец был доволен, что хранитель выполнил отданные ему инструкции: немедленно информировать его обо всех, кто интересуется архивными документами. Их обнаружил его дед, а отец защитил, сделав взнос, позволивший открыть в городке музей. Так кубинские евреи создали на острове нечто важное – и все получилось.

– Что мне делать? – спросил Матео.

– Пусть смотрят все, что пожелают, – сказал Саймон. – Я перезвоню позже.

Выйдя из квартиры, Элли отошла от дома на достаточное расстояние, чтобы оказаться в одиночестве. Почему отец не мог просто отдать то, что оставил дед? Она не просила его геройствовать, не просила об участии. Речь шла о том, чтобы исправить несправедливость, совершенную тысячи лет назад, а вовсе не о восстановлении их отношений. И не о нем, когда он единственный раз в своей жалкой жизни попытался поступить правильно.

Беккет недавно приняла новую для себя религию, но хорошо знала о еврейском укладе жизни. Она видела, как жили ее дедушка и бабушка, и хотела стать такой же религиозной еврейкой. И если ей удастся помочь восстановить то, что многие считали священным, это будет здорово.

Однако у нее появились вопросы.

Почему дед не хотел того же? Почему хранил тайну сокровищ Храма? Почему ничего не рассказал ей? Быть может, все дело в тех людях, о которых ее предупреждал Саймон?

Но сейчас Элли знала только одно – она не может иметь дела с отцом.

Поэтому она вытащила из кармана телефон и позвонила по первому номеру в его памяти.

Бене совсем не нравилось происходящее. Конечно, он ничего не мог сказать Халлибертону, потому что тогда его друг начал бы задавать вопросы, на которые Роу не хотел отвечать. Широко улыбающийся хранитель вернулся с сотовым телефоном в руках и повел их в лишенную окон комнату с деревянными полками и пластиковыми контейнерами, забитыми дневниками, старыми книгами и пергаментами. Архив был систематизирован, на полках и контейнерах имелись указания на место и время, к которым относились хранящиеся в них бумаги. Трею не слишком понравилось качество хранения, но сами документы произвели на него огромное впечатление.

– Здесь четыре контейнера с документами, относящимися к семнадцатому веку. Мне еще ни разу не доводилось видеть столько в одном месте! – восхитился он.

– Постарайся побыстрее с ними разобраться, – попросил марон.

– Это может занять часы.

– У нас столько нет.

– Что-то не так, Бене?

– Да, Трей. Мы на Кубе. Так что поспеши!

Том сидел на кухне и жевал кусок черного хлеба. Инна приготовила тушеные помидоры с белым рисом, от которых прекрасно пахло, но у него не было аппетита.