Деревянное море - Кэрролл Джонатан. Страница 47

– Полагаю, вам трудно в это поверить. Хотите, я вам представлю доказательства, мистер Маккейб?

– Барри, вы снова прочли мои мысли.

– Справедливо. Что бы мне вам продемонстрировать? Кого бы вы хотели увидеть? Стегозавра?

– Нет, он еще, чего доброго, проломит асфальт, и мне придется арестовать вас обоих за нарушение общественного порядка. Неужели вы это серьезно? Неужели вы можете вызвать сюда все, на что мне захочется взглянуть?

– Да, если только это существует или существовало в прошлом. Я уже сказал, мы не всемогущи.

– Я совершенно точно знаю, кого хочу увидать.

– Уверяю вас, стегозавр не проблема…

– Бог с ним, Барри. Хотите мне доказать, что вы тот, за кого себя выдаете? Так я вам скажу, кого я хочу увидеть.

Выслушав меня, он даже плечи опустил – мол, только и всего? Но уже через секунду выпрямился и сказал: хорошо, следуйте за мной. Он двинулся через стоянку к супермаркету.

– И с Магдой все будет в порядке?

– Конечно, уж поверьте мне.

– Вы все время это говорите. Но почему я вам должен верить?

– Через пять минут поймете почему. А пока просто верьте, что с вашей женой ничего не случится.

Его широкое открытое лицо внушало доверие. Он прекрасно подходил для того дела, ради которого его послали. Стоило только увидеть этого парня – и сразу возникала уверенность, что ты в надежных руках. Может, у меня и не все гладко, но вот человек, который вроде бы знает, как мне помочь. Я ему буду верить.

Жаль все же, что он пришелец.

Он резко остановился, повернулся и посмотрел мне в глаза.

Мне словно в лицо плеснули ледяной водой.

– Что? Что случилось?

– Что-то… – Он провел несколько раз тремя пальцами по подбородку, словно проверяя, не отросла ли у него щетина. – Здесь, в городе, только что случилось что-то значительное. Не знаю, что именно, но событие важное. Я это почувствовал. Очень сильное ощущение. Оно на многое повлияет.

– На что?

Он поднял руку ладонью вверх.

– Не знаю что, но что-то… что-то явно случилось в вашем городе, и оно на многое повлияет.

– У вас концы с концами не сходятся, Барри. Вы добрались сюда с вашей планеты, можете манипулировать временем, воскрешать мертвых, вызывать из прошлого динозавров, а тут такая ерунда… Кстати, а откуда вы к нам пожаловали?

– Проще было бы выразить это языком математики, но поскольку вы в ней не сильны, прибегну к фонетике: Кресин Артофель.

– Крысиный Картофель? – вырвалось у меня помимо головы. Я расхохотался, и смех мой был похож на вопли какой-нибудь редкой тропической птицы: ах-ха-ах-ха-ах-ха. – Так вы, значит, прилетели с Крысиного Картофеля? – Мне было никак не остановиться. Дурацкое название – как имя какого-нибудь персонажа из телешоу для малышей. Ко всему прочему я был на грани – мой мозг после всего, что ему досталось, начал таять, как разогретый воск.

Пока я смеялся, Барри, выставив большой палец, принялся что-то аккуратно писать им в воздухе. Когда он с этим покончил, между нами в пространстве повисли толстые белые буквы: КРЕСИН АРТОФЕЛЬ.

– Где это?

– Планета видна с Земли, она находится за туманностью Рака.

– Ага, значит, ваша картофелина закатилась за рака. Все сходится. – Я указал на идиотские буквы, висевшие в воздухе. Они были яркие, словно горели. – В другое время у меня от этого крыша бы поехала. А так, знаете, что я чувствую? Усталость. Невдолбенную усталость. Ну так идем – проверим, правду ли вы говорите.– Теперь уже я зашагал впереди к супермаркету, хотя и не был уверен, что мы направляемся именно туда.

Немного помедлив, он потянулся к белым буквам, схватил их и сунул в карман.

– Не нужно, чтобы другие это видели. Мало ли что люди подумают.

– И правда. Мы в супермаркет идем?

– Да. Это-то я вам и хочу показать.

Еще до того, как мы туда добрались, я понял, что все это правда, что Барри – тот, за кого себя выдает. Я знал: то, что мне предстоит увидеть, невозможно, но я все равно это увижу. Я его уже слышал. Половина западного мира пошла бы на смертоубийство, чтобы услышать то, что слышал я.

Я остановился и посмотрел на пришельца, но он, продолжая шагать вперед, сказал, не поворачиваясь:

– Идемте. Внутри вам будет лучше слышно. Он подошел к двери супермаркета и открыл ее.

В то мгновение, когда дверь распахнулась, музыка зазвучала громче, и я чуть не потерял голову от радости. Я не верил своим глазам и ушам. Живую музыку узнаешь сразу – это тебе не радио и не «фанера» какая дерьмовая. Волнующая естественность, надрыв гитарных струн, бьющая по ушам звуковая волна, оглушительные раскаты ударных. Исполнение было живое, и исполнителями были они: теперь я уже их видел. Господи боже мой, это были они.

Я сотни раз бывал в этом магазине, но никогда его таким не видел. Прямо посреди торгового зала, где прежде стояли стеллажи с продуктами, возвышался помост. Но ничего профессионального, поймите меня правильно. Никакого сверкания, ничего дорогого или хоть немного соответствующего тем, кто стоял на сцене и играл только для Барри и для меня.

Они видели, что мы идем к ним, но отреагировали лишь пожатием плеч, приветственными кивками головы. Их спокойствие говорило о том, что мы им нисколько не помешали,– к публике они привыкли.

Джон Леннон сидел на краю помоста – во рту сигарета, в руках верный «рикенбакер». Ему было лет двадцать пять, может тридцать, как и остальным. Пол стоял на другом конце сцены, рядом с Джорджем. Оба дурачились, импровизировали на гитаре и басу. Пол напевал какую-то паршивенькую версию «I Feel Fine» [112]. В глубине сцены Ринго с закрытыми глазами наяривал на ударнике. «I Feel Fine» [113] в халтурном битловском исполнении. В халтурном или нет, но это были они, битлы, их манера – хер ее с чем спутаешь.

Именно это я просил Барри показать мне, именно это я и увидел четверть века спустя после распада группы, через двадцать лет со дня смерти Леннона. Мне безумно захотелось дотронуться до руки Леннона, но я подавил в себе этот импульс. Он, видимо, почувствовал мое волнение и восторг, потому что резко поднял голову и шевельнул бровями, глядя на меня. Выражение лица у него было такое же, как во время знаменитого телеинтервью, которое он дал после распада группы. Дома у меня была видеокассета с этой записью. Много всего было у меня о них собрано, потому что никто, ну никтошеньки не достиг их высот.

Битлы, умершие и живые, снова вместе под крышей супермаркета в Крейнс-Вью. Перенесенные сюда стараниями Крысиного Картофеля, маленькой дружественной планеты, сразу за туманностью Рака.

Закончив «I Feel Fine», легендарная четверка заиграла песенку «Зомбаков» [114] «She's Not There» [115] – еще один из моих любимейших хитов всех времен, экспонат Маккейбовой Галереи Музыкальной Славы. Но почему вдруг битлы решили исполнить чужую песню? Никто из них не произнес ни слова – просто перешли с одной мелодии на другую. Я вздохнул, как влюбленный школьник. Мне даже не нужно было умирать, я и так знал, что это рай.

Когда они дошли до самой моей любимой части этой необыкновенной песни, Барри наклонился ко мне и прошептал:

– Поговорим сейчас или вы хотите дослушать до конца?

– Сейчас же. Если я останусь еще хоть на секунду, то просто не смогу отсюда уйти.

– Хорошо, тогда выйдем наружу. Они не перестанут играть, пока мы здесь.

Так битлы играли только для нас!

– Правда? – простонал я.

– Да. Ведь именно этого вы хотели, мистер Мак-кейб, так что все время, пока вы рядом, они будут исполнять ваши любимые мелодии.

– Помогите! – В голове у меня одно за другим стали мелькать названия любимых песен: «For No One» [116], «Walk Away Renee» [117], «Concrete and Clay» [118]… Уж наверно, они бы и их сыграли. Точно я сказал – настоящий рай.– Идем отсюда.