Тысячи ночей у открытого окна - Монро Мэри Элис. Страница 63

– Спасибо за правду, Венди, – сказал Джек внезапно севшим голосом. Он поднялся и подошел к картине, нарисованной на стене, с которой на него смотрел маленький мальчик. – Так, значит, это все-таки я?

– Да…

Джек вздохнул и долго молчал.

– Хорошо, – сказал он наконец, – теперь эта часть биографии мне понятна, но мне хотелось бы знать о моих биологических родителях. Что вы можете рассказать мне о них?

– Абсолютно ничего. Правда. Я просто ничего не знаю.

– Венди, я знаю, что вы что-то недоговариваете. Я это чувствую.

Она поджала губы и отвернулась, отводя взгляд в сторону.

– Понятно. Я всегда считал себя нежеланным, искалеченным, ненормальным ребенком, который не знает, кто он и откуда. Ребенок без имени. Полагаю, я и теперь такой.

– Джек, дорогой, – терпеливо сказала Венди, – подумайте, что вы говорите! Птица не знает, как мы ее называем: трясогузка, малиновка или камышовка. Это просто птица. Она не сомневается, что может расправить крылья и взлететь. Питер как-то сказал: «Это же ясно, почему птицы могут летать, а мы – нет, просто птицы верят в свои возможности, и эта вера дает им крылья и силы» [17]. Верьте, Джек, верьте в себя. Отпустите прошлое и обретите будущее. Летите!

– Я пытался, Венди. Но я все еще чувствую, что вы не до конца откровенны. Как насчет тех, других мальчиков? Детей без прошлого.

– Что вы имеете в виду?

– Венди, я знаю о существовании документов, о том, что существуют другие мальчики, такие же, как я.

Она покачала головой, ее пальцы дрожали.

– Я поклялась молчать об этом.

Джек кинулся к ней, наклонился и взял за руку.

– Пожалуйста, Венди, расскажите мне.

– Вы не поверите.

– Я постараюсь. Не отказывайте мне в этом.

Венди заглянула в его встревоженные глаза, вздохнула и решилась.

– Ладно уж. Но, умоляю, больше никому ни слова. Джейн так расстраивается, когда слышит что-нибудь о приюте для мальчиков. Знаете, она болезненно отнеслась к моей деятельности. Уж не знаю, по какой причине, но она решила, что должна бороться с мальчиками за мою любовь. И, осмелюсь заметить, за мое состояние.

Джек помог ей устроиться поудобнее, потом сам сел рядом, пока Венди собиралась с мыслями.

– Все случилось из-за потерянных мальчиков, – начала она, – у меня не было особого выбора. Мой отец взял на себя заботу о первых потерянных мальчиках. Они пришли в дом вместе со мной. И он воспитывал их как своих собственных детей. Он был очень добрым человеком. Керли, Нибз, Близнецы, Тутлз, Слайтли… Мама обожала их всех.

– Говоря о потерянных мальчиках, вы имеете в виду потерянных мальчиков Питера Пэна? Из Нетландии?

Она кивнула.

– Да. Годы спустя, когда Питер пришел с еще одной группой, я не знала, что делать. Мне не хватало духу отказать, но к тому времени я была уже вдовой. Взрослая женщина с Джейн на руках. У меня не было мужа, который помог бы мне управиться с ватагой непослушных мальчишек. Тогда я основала приют, чтобы заботиться о потерянных мальчиках. Это было вскоре после войны, и заботы так же требовали другие сироты. Все решилось очень быстро. Обстоятельства чудесным образом сложились так, как надо. В жизни так случается, вы же знаете.

Она вздохнула и отвела взгляд.

– В последующие годы Питер продолжал приводить ко мне мальчиков, которые хотели повзрослеть. Их были десятки. Я старалась запечатлеть их лица здесь. – Венди указала рукой на свои прекрасные рисунки. – Это мой способ сохранять воспоминания.

Джек озадаченно почесал в голове и посмотрел на свое изображение, где он выглядывал из-за пня. Если это были портреты мальчиков из Нетландии, как она утверждала… и он ничего не помнит о первых шести годах жизни…

– Вы хотите сказать, что я и есть… – Он не смог произнести эти слова.

– Потерянный мальчик. Да, дорогой.

Глава 18

По законам квантовой механики частица одновременно перемещается по любым возможным траекториям до момента вступления во взаимодействие с другими частицами. Только сталкиваясь с другой частицей, она прекращает произвольное блуждание и следует в заданном направлении. После визита к Венди Джек метался во все стороны, швыряя рубашки, посуду и книги в ящики, готовясь следовать в направлении к Калифорнии.

К обеду упакованные и запечатанные ящики были уложены высокой пирамидой у дальней стены. По большей части это были ящики с книгами, и Джек вздохнул с облегчением при мысли, что теперь ему хватает средств, чтобы не таскать их самому. Ящики были неподъемными. В прошлом каким-то образом с парой приятелей он умудрялся их перетаскивать. Каждый раз после очередного переезда он клялся, что скорее выбросит эти книги на свалку, чем снова будет таскать их, но так и не решился на этот шаг. Книги были его друзьями, некоторые из них он помнил с детства.

Детство. Его мысли снова вернулись к разговору с Венди. Он ранил Фэй? Но это же невозможно, размышлял Джек, задвигая большой ящик в угол. Разве он не сделал все, что было в человеческих силах, чтобы не задеть ее чувства? Он не мог предложить ей то, чего она хотела, в чем нуждалась. Его отъезд был лучшим решением.

Итак, он уезжает. Джек устало опустил руки. Глядя на горы запечатанных ящиков и еще не упакованных, на открытые шкафы с вываленным содержимым, из которого предстояло выбрать только нужное, он не чувствовал радостного волнения, которое обычно испытывал при переезде. Напротив, он страдал от мучительной тоски. На этот раз с отъездом ему не удастся так легко обрубить концы. Дом номер четырнадцать стал для него не просто местом проживания.

Черт побери, здесь он жил настоящей жизнью.

Облокотившись о стол, заваленный неупакованными вещами, Джек зажмурился и представил, как сильно он будет скучать без Венди, без ощущения неувядаемого оптимизма, исходящего из бывшей детской. Он будет скучать по часам, которые каждый день проводил с Мэдди и Томом, прислушиваясь по утрам, как они крались, чтобы покормить поскуливающего щенка, осторожно, чтобы не разбудить его, но, разумеется, каждый раз будили.

Летом он начал учить их, как учил его отец – задавал вопросы, указывал на природные явления, рассказывал доступным языком, как представители разных областей науки объясняют законы природы. Занимаясь обучением детей, Джек вспоминал отца. Он понял в конце концов, что между ним и его отцом существовала особая связь. Он больше не чувствовал потребности найти своих биологических родителей.

Джека связывали тесные узы с детьми О’Hил. Без сомнения, Мэдди похитила его сердце – пришла, увидела и победила – вполне в духе Мэдди.

Том стал частью его самого, наиболее ранимой частью. То, что мальчик снова стал разговаривать и обратился к нему за помощью, зародило привязанность, которой Джек безмерно дорожил.

И Фэй…

Джека вдруг поразила мысль, что по Фэй он будет скучать больше всего. Ему будет не хватать ее робкой, словно неохотной улыбки; но когда она действительно улыбалась, ее лицо светилось, словно солнце, вышедшее из-за туч в ненастный день. Он будет скучать, не видя, как нежна она с детьми, как добра к Венди, несмотря на все ее чудачества. Он будет скучать, вспоминая прядку волос, падающую на лицо, густой румянец, когда она замечала, что он смотрит на нее, а он смотрел все чаще и чаще.

Такие вот дела. Он будет скучать по своему лучшему другу.

Джек взял футбольный мяч и подбросил его вверх, чувствуя, что в душе все переворачивается. Любого другого человека он мог причислить к определенной категории, но только не Фэй – она могла быть очень разной, порой противоречивой. Она была ВСЕМ. Прежде он никогда не испытывал таких чувств ни к одному человеку.

– Привет. – Джек узнал голос Фэй и отбросил мяч. Он глянул на часы – было шесть вечера. Сегодня она вернулась рано. Бог мой, подумал он, содрогнувшись, я даже знаю, когда она обычно возвращается домой. Вот до чего дошло.

– Кто дома? – окликнула она с лестницы.