Доктор Кто. Силуэт - Ричардс Джастин. Страница 2

– Сэр? – всполошился Карлайл. – Мистер Хепворт?

Дверь была по-прежнему заперта. Карлайл с размаху бросился на нее плечом, и с третьей попытки, подогретой страхом за хозяина, замок наконец поддался. Щепки разлетелись в стороны, и слуга под треск ломающегося дерева ввалился в кабинет.

Хепворт сидел в кресле, растянувшись грудью на столешнице и неестественно изогнув шею. Пальцы одной руки были скрючены, будто он царапал стол. Широко распахнутые глаза, в которых навеки застыл ужас, безжизненно смотрели на замершего в дверях Карлайла.

Тот на подгибающихся ногах подошел к столу. Хепворт успел вывести на листе всего два слова: «Мадам Вастра». Бумага была забрызгана красным.

Карлайл в смятении оглянулся, но, кроме него и хозяина, в комнате никого не было. Окна были заперты изнутри. В комнате царил привычный порядок – если не считать двери, которую он выломал минутой ранее.

Кровь продолжала сочиться с канцелярского ножа, по рукоять вошедшего между лопаток мистера Хепворта, стекала на недописанное письмо и окрашивала багровым уже ненужную промокашку.

Глава 1

В пабе было не протолкнуться. Люди стояли так тесно, что чуть не наступали друг другу на пятки – и только в дальнем конце стойки, где сидели две коренастые фигуры, царила загадочная пустота. Похоже, у завсегдатаев был негласный уговор обходить их стороной.

Все в Рике Беллами излучало злость. Обветренное лицо застыло в оскале, руки – если, конечно, они не держали кружку пива, – были сжаты в кулаки, а поза словно говорила: «Ну давай, только попробуй сунуться!» Хриплый голос довершал картину.

– Пенни! – Мужчина выплюнул это слово, словно выбитый зуб. – Я-то думал поразвлечься как следует, а это оказалось обычное дерьмо для тупоголовых зевак. Те же самые уроды и представления! Ладно, на кое-что взглянуть и правда стоило, но пенни? Ярмарка диковин, ха! Скорее уж ярмарка обдиралова.

– Твоя ярость делает тебе честь, – похвалил Рика спутник. – Надеюсь, ты разнес это никчемное место и потребовал компенсации?

Беллами осушил кружку и с грохотом опустил ее на стол.

– Гм, на самом деле нет, – признал он. – Но я им высказал все, что думаю! Да-да! Не стал молчать! Так что они сполна хлебнули моего гнева. Правда, потом я решил пощадить этих недоумков и пошел сюда промочить горло. Еще по одной, мистер Стракс?

– Пожалуй, – согласился Стракс, опустошая кружку. В отличие от собеседника, он не вернул ее на стойку, а сжал между лопатоподобными ладонями, пока она не брызнула фонтаном стеклянных осколков. – Мальчик! Еще две пинты!

Разносчица вздохнула, оставила клиента, которого обслуживала, и пошла за пивом.

– А вы сегодня не работаете, мистер Стракс? – поинтересовался Беллами, пока они ждали напитки.

– Госпожу вызвали по делу, но я уклонился от участия. Простейший стратегический анализ показал, что ты уже здесь.

– Я высоко ценю ваше общество, – искренне ответил Беллами, хотя эти слова и не очень согласовались с его оскалом.

– А я нахожу твою ярость весьма освежающей. Большинство людей стесняются ее демонстрировать. Мы могли бы сразиться позже, – с надеждой добавил Стракс.

– Только не сегодня. Я уже здорово поднабрался. А завтра днем у меня бой на кулаках с Черными монахами. Приходите взглянуть, если хотите.

– А, спорт! – кивнул Стракс. Из-за отсутствия шеи это несложное движение затронуло всю верхнюю половину его туловища. – Это должно быть интересно. И сколько монахов ты уже убил?

Когда Стракс с Беллами завершили беседу, паб порядком опустел. Стракс не кривил душой, говоря, что откровенная злоба приятеля составляет его приятное отличие от большинства человечества. Гнев искажал грубо вылепленное лицо, читался в каждом жесте и буквально пропитывал мимику и слова. Стракс никогда не говорил Беллами, что сам не принадлежит к человеческой расе, а является клонированным солдатом далекой Сонтаранской империи и сейчас состоит на службе у доисторической женщины-ящерицы. Но даже если бы он в этом признался, Беллами наверняка бы кивнул, отхлебнул из кружки и принялся жаловаться на погоду. Или безмозглое правительство. Или отсутствие нормальной работы. Или стоимость пива. Обоим было незнакомо понятие дружбы, но если бы их попросили перечислить своих друзей, каждый вошел бы в первую пятерку другого.

Впрочем, в случае с Беллами этот список Страксом и исчерпывался бы.

– Тогда завтра у Черных монахов, – сказал Рик, когда они прощались у таверны.

– Такая возможность существует, – согласился Стракс и приятельски хлопнул мужчину по спине, отчего тот споткнулся. Беллами был на добрую голову выше Стракса, почти не уступал ему в ширине и был одним из немногих людей, кто мог выдержать драку с сонтаранцем дольше нескольких секунд. – Однажды я сражался с Безголовыми монахами. Думаю, Черные не составят проблемы. Нам стоит встретиться заранее и обсудить стратегию.

– Дело говорите, – кивнул Беллами. – Ну, до завтра.

Он предпринял неловкую попытку тоже хлопнуть Стракса по спине, но тот едва ли заметил толчок, который сбил бы с ног любого другого человека.

Стракс молча глядел вслед удаляющемуся приятелю, пока тот не превратился в смутную тень в мерцании газовых фонарей. Затем он развернулся и зашагал обратно на Патерностер-роу.

Снова пошел снег. Несколько хлопьев, скользя к земле, задержались на его темном пальто – но Стракс не чувствовал холода. Мысли сонтаранца уже были заняты делами, которые потребуют его внимания по возвращении. Нужно привести в готовность системы наблюдения. Деионизировать и перезарядить бластерное ружье. Проверить замки на дверях и окнах на случай внезапного неприятельского вторжения. Ну, и умыться, если останется время.

Холодный ночной воздух немного освежил голову Беллами. Снег пошел гуще, постепенно заметая землю и оседая на широких плечах мужчины. Улицы были тихи и пустынны – необычная картина для бурлящего жизнью Лондона. Мимо прогромыхал запоздалый кэб. Лошадиные копыта и обитые железом колеса гулко лязгали по булыжникам мостовой. Женщина с вызывающе раскрашенным лицом, полускрытая тенью переулка, одарила Беллами редкозубой улыбкой, но он даже не замедлил шага.

Шагая вдоль огромного завода, Беллами заметил сбоку еще один переулок. Свет газовой лампы четко очерчивал на стене человеческую тень. Внезапно она подняла руку и поманила его за собой. Беллами только фыркнул.

Хотя постойте-ка…

Мужчина в недоумении обернулся. Он отчетливо видел стену и тень в круге желтого света. Но чья это была тень? Улица оставалась совершенно пуста.

Тень поманила его снова – на этот раз настойчивей, – а затем, будто уверенная, что Беллами за ней последует, развернулась и направилась в глубь переулка. При этом он так и не увидел ее владельца и не услышал никаких шагов. Беллами покрутил головой, но вокруг не было ни души. Лицо мужчины сложилось в еще более злобную гримасу – если такое вообще было возможно, – но в конце концов он поддался любопытству.

В переулке было сумрачно, но Беллами без труда различал тень, которая скользила по стене немного впереди него. Внезапно она замерла, обернулась и снова поманила его рукой. Беллами скрипнул зубами. Ох, только попадись ему этот шутник! Одной задушевной беседой тут не обойдется.

Мужчина размашисто шагал следом. В какой-то момент ему показалось, что он вот-вот поймает тень, как вдруг переулок резко свернул, выведя его к дверям огромного здания – то ли завода, то ли склада. Здесь было светлее: там, где переулок снова сворачивал к главной улице, стоял фонарь, излучавший бледно-желтое сияние. Попав в круг света, снег превращался в рой золотых ос, а затем покорно опускался на уже порядком заметенную землю. Вокруг не было ни намека на тень или ее хозяина.

Беллами зарычал от ярости и уже собрался повернуть обратно, как вдруг дверь склада открылась, и на пороге возникла мужская фигура. Беллами вздохнул от изумления. Тень совершенно точно принадлежала не ему. Этот мужчина был намного более худым, почти тощим. Беллами разглядел глубоко посаженные глаза, впалые щеки и узкий клинышек носа. На незнакомце был длинный сюртук причудливого покроя и черный цилиндр, к которому сзади цеплялось что-то вроде темной ленты. Нет, хозяином тени был определенно не он – хотя мужчина и выглядел так, будто целиком соткался из сумрака ночи. Даже его перчатки были так пронзительно-черны, что, казалось, поглощали свет фонаря. Секунду помедлив, он поднял руку в приветствии.