Все оттенки роз - Крафт Элизабет. Страница 10

– Эй! – протестующе ревет один из парней, и я смотрю в его сторону, моргая. Между двумя противниками – Тэйт, он расталкивает их, ухватив одного за бицепс, а другого за футболку.

Все больше людей, вышедших из бара, толпятся на тротуаре. Тэйт быстро окидывает меня взглядом, его мышцы напрягаются, когда он отбрасывает в сторону того драчуна, что повыше. Какая-то девушка с прямыми черными волосами выскакивает из двери заведения и, цокая каблуками по тротуару, полетает к парню, которого Тэйт все еще удерживает.

– Отпусти его! – вопит она, как будто во всем виноват именно Тэйт. Он отпускает предплечье парня, и тот трясет рукой. На лице – страдальческая гримаса, правый глаз распух и постепенно становится черно-фиолетовым, из носа течет тонкая полоска крови. Девушка прикасается к его лицу, пытаясь вытереть кровь, но он ее отпихивает.

– Ты… – обращается к Тэйту тот тип, что повыше.

Из бара грохочет музыка, похожая на барабанную дробь, сотрясая теплый вечерний воздух. На улицу вываливаются еще люди, с бутылками пива и незажженными сигаретами в руках. Вероятно, надеются поглазеть на драку.

– Эй, ты! – снова кричит парень, но Тэйт не оборачивается. – Я тебя знаю, – добавляет он.

Тэйт подходит ко мне, когда та самая девушка вдруг взвизгивает:

– О боже!

– Пойдем, – настойчиво просит Тэйт, и я киваю. Кто-то хватает его за плечо, но он сбрасывает с себя руку.

– Так это правда ты, приятель, – удивляется парень с распухшим глазом. Толпа обступает нас, копошась, как рой насекомых, собираясь в кучки и стрекоча словами, которых я не могу разобрать.

Глаза Тэйта теперь широко распахнуты.

– Шарлотта, – обращается он ко мне так, чтобы только я могла его услышать.

– Что происходит? – спрашиваю я в замешательстве, глядя на лица приближающихся к нам людей.

Кто-то кричит:

– Это он!

Вокруг нас вспыхивают огни, фотовспышки ослепляют меня, я ничего не вижу. А потом слышу, отчетливо, как колокольчик, звенящий прямо у меня над ухом:

– Тэйт Коллинз!

Голоса становятся пронзительными, исступленными. Люди напирают на нас, пихают нас из стороны в сторону. Тэйт умудряется схватить меня за руку, но я вся обмякла, не в силах пошевелиться, не в силах переварить происходящее.

– Тэйт Коллинз! – снова вопит кто-то.

– Шарлотта, – повторяет Тэйт, но его оклик тонет в потоке других голосов. У меня звенит в ушах, воздух внезапно становится густым и липким, запруженным руками, взглядами и мигающими вспышками.

Тэйт Коллинз… он – Тэйт Коллинз.

Мои губы шевелятся, произнося это имя, которое оставляет во рту кислый привкус.

– Тэйт? – с трудом выговариваю я, пытаясь прогнать картинки, мелькающие у меня перед глазами, – многочисленные фотографии, которые я видела по телевизору, в журналах, на автобусах и в школе, приклеенные девчонками внутри своих шкафчиков. Тэйт Коллинз – поп-звезда, предмет обожания миллионов, рвущий все чарты музыкальный бог и, возможно, самый знаменитый исполнитель в целом мире – стоит прямо передо мной, умоляюще заглядывая мне в глаза.

Я едва ощущаю, как люди наваливаются на меня, выпихивают из толпы, словно в замедленной съемке оттесняя назад, подальше от Тэйта. Но не сопротивляюсь. Я смотрю, как чьи-то руки дергают его за одежду, пальцы касаются его коротких волос. Он опускает глаза, прячась от бесчисленных вспышек, которые сливаются в ослепительно-белое пятно света.

Я делаю шаг назад, потом еще один. Толпа заполняет освобождаемое мной место. Я ловлю еще один, последний взгляд Тэйта, а потом сворачиваю на тротуар и убегаю.

Глава 5

Когда в конце учебного дня дети высыпали на улицу, было тепло и в воздухе пахло весной, хотя зима почти уже наступила, если, конечно, зиму в Лос-Анджелесе вообще можно так называть.

– Выпьем кофе в «Одиноком Бобе»? – предлагает Карлос.

– Давай. – Я почти весь день молчала, и он определенно это заметил. Не знаю, почему я не рассказала ему про Тэйта – разве только потому, что мне очень стыдно, что я позволила себе так увлечься, и вдвойне стыдно, что я увлеклась им.

Я не идиотка, я знаю, кто такой Тэйт Коллинз. Все это знают. Даже если вы не читаете таблоиды, как я, даже если не слушаете его песни и не подписаны ни на один из блогов о знаменитостях, вам все равно знакомо это имя. Все наслышаны о череде его девушек-моделей, о его грандиозном мировом турне, во время которого он, по слухам, тусовался вместе с принцем Гарри и едва не утонул, упав с яхты у берегов Франции, пьяный в хлам; о драке в нью-йоркском ночном клубе, когда он угодил за решетку. Всем известны эти грязные подробности.

Но я просто не узнала его. Он выглядел иначе, совсем не так, как на тех фотографиях, которые я раньше видела. Нынешний Тэйт совершенно не похож на длинноволосого тусовщика с первых полос бульварных изданий. Его неподражаемые каштановые волосы исчезли, голова почти обрита. А глаза в реальности кажутся намного темнее. Словно он очень давно не спал.

– В чем дело? – спрашивает Карлос, слегка подталкивая меня в плечо, пока мы идем. – Я же вижу, что с тобой что-то творится.

Вот и попробуй его одурачь. Я отворачиваюсь, чтобы он не видел моих глаз, не видел боли, которую не могу скрыть. Сегодня утром перед школой я мастерски наложила слой макияжа на подбородок, чтобы спрятать синяк, который появился вскоре после событий пятничного вечера. Конечно, он все равно слегка заметен, но я списала это на происшествие в цветочном магазине, сказав бабушке, Мие и Карлосу, что слишком резко открыла одну из дверей холодильника и ударила себя по подбородку. Они все вроде как мне поверили. Хотя мне было и не по себе от этой лжи.

– Мы даже за ланчем не виделись, – добавляет друг.

– Знаю. – Я качаю головой. – Прости. – Все отведенное на ланч время, до самого звонка, я просидела в машине, перебирая в памяти события прошлого вечера: как мы ужинали в ресторане «У Лолы», как я сдуру сказала, что ни разу за всю жизнь не встречала знаменитостей, и это сидя прямо напротив одного из самых известных рок-звезд в мире. Неудивительно, что он сумел вычислить номер моего телефона, – говоря, что у него есть источники, он не шутил. Воспоминания кружатся в моей голове, кусочки невероятного пазла, которые мне не удавалось сложить вместе до этих пор. Как, например, я спросила в тот первый вечер в цветочном магазине, как его зовут, и он застыл, захваченный врасплох, словно поверить не мог, что я его не узнаю.

Должно быть, он считает меня полной идиоткой. Все, что я говорила, мое заявление об отличных инстинктах, как я догадалась, что он музыкант. Вероятно, он смеялся про себя и вел какую-то жестокую игру, хотел посмотреть, как скоро я догадаюсь, кто он на самом деле такой.

Мне на ум приходит смутное воспоминание, как в прошлом году все девчонки в школе были взбудоражены последней новостью о Тэйте Коллинзе: ходили слухи, что он решил покончить с музыкой – никаких больше туров, никаких новых альбомов. Он завязал – но почему? Нет, обрываю я себя. Мне все равно.

– Шарлотта? – Карлос пристально смотрит на меня. У него добрый взгляд.

– Вчера вечером я видела того парня.

– Того, который прислал тебе цветы? Он пришел к тебе в магазин?

– Он приходил каждый день в мою смену.

– Серьезно? И ты мне не говорила?

– Я надеялась, что он отстанет. Не стала раздувать из мухи слона. – Это ложь, но лишь отчасти. Я действительно хотела, чтобы Тэйт больше не приходил, но в то же время ждала его появления. – Он снова пригласил меня вчера на свидание. – Я делаю паузу, набираю воздуха в грудь. – И я согласилась.

– Ты – что? – Мимо проезжает автомобиль с опущенными стеклами. Из динамиков доносится одна из песен Тэйта. Я не знаю названия, но слова знакомы; красивый тембр его голоса теперь тоже кажется удивительно знакомым – и от этого у меня внутри все переворачивается.

– Ты пошла на свидание? Первое свидание в твоей жизни?! – громко вскрикивает Карлос.