Все оттенки роз - Крафт Элизабет. Страница 27

Я прикусываю верхнюю губу, чтобы не рассмеяться.

– Да, – отвечаю я тихо. – Похоже, тот самый.

– Когда Шарлотта Рид решает с кем-то встречаться, она не тратит время на среднестатистических школьников, ей сразу подавай мегазвезду. Я горжусь тобой как никогда.

Его слова наводят меня на мысль, как будет «гордиться» мной бабушка, если узнает об этом.

– Ты не считаешь меня слабой? – спрашиваю я едва слышно, внезапно лишившись голоса. – Ты знаешь мое правило насчет свиданий. Я его нарушила.

– Ты не слабая, – возражает мой друг, придвигаясь ближе. – Просто наконец поняла, чего себя лишила. Ведь все остальное не изменилось: ты не отказалась от своих целей, тебя не отчислили из школы. Просто в дополнение ко всему у тебя будет фееричная личная жизнь. – Он подмигивает мне, и мы оба улыбаемся. Уже оттого, что Карлос не разочарован во мне, мне становится лучше.

Звенит звонок, и коридор внезапно начинает пустеть.

– Черт, – бубнит Карлос, выхватывая из шкафчика учебник по математике. – Увидимся на английском. А до тех пор я буду грезить о вас с Тэйтом Коллинзом.

Закатив глаза, я запираю дверцу шкафчика, а потом иду в противоположном направлении.

Чего бы я ни ждала, собираясь в школу сегодня утром, этого не происходит. Оставшуюся часть дня никто на меня даже не смотрит. Я знаю, что одноклассники видели снимки: Дженна Санчез и Лэйси Хэмилтон шепчутся о них, пока мистер Реннерт разглагольствует о символизме в романе «Над пропастью во ржи». Но они больше сосредоточены на «чумовом» красном платье девушки на фотографии, чем на самой девушке, а потом внезапно начинают обсуждать фигуру Тэйта, и Карлос ухмыляется и пихает меня локтем, а я заставляю себя думать о Холдене Колфилде.

Но именно теперь я понимаю, что я в безопасности. Новой таинственной спутницей Тэйта просто не может быть зануда, буквоед и примерная девочка Шарлотта Рид. Такие, как Шарлотта Рид, не привлекают внимание Тэйта Коллинза. И к концу дня я улыбаюсь себе под нос. Они все заблуждаются на мой счет.

Крайне заблуждаются.

Моя жизнь начинает входить в колею. Я довожу до ума заявление на поступление в колледж, пишу контрольные – все, как всегда. За исключением одного: Тэйта Коллинза. Только Миа с Карлосом знают о моих свиданиях с Тэйтом, о встречах у него дома или в уютных маленьких ресторанчиках, которые Тэйт резервирует полностью. Он рассказывает мне о своей музыке и о том, что у него давно уже не было желания написать что-то новое.

Теперь мы стараемся не попадаться на глаза папарацци, держимся подальше от популярных мест. Тэйт получает запросы об интервью, приглашения на ток-шоу, журнал Rolling Stone даже хочет напечатать статью о внезапном появлении Тэйта на публике год спустя и поведать миру о том, кто его новая таинственная девушка. Но он отвергает все предложения. Не желает говорить о нас, о событиях минувшего года. Он хочет, чтобы его не трогали, и быть со мной.

Поэтому он возит меня дальними маршрутами, например, к Лагуна-Бич. Однажды мы добираемся до самой Ла Хойи, где сидим во дворике крошечного и неприметного кафе-мороженое с видом на океан. едим один на двоих лаймовый щербет.

В эти поздние вечера и по выходным мое алиби – Карлос. Я говорю бабушке, что мы проводим все свободное время за учебой в библиотеке или дома у Карлоса: дескать, мне слишком сложно сосредоточиться дома, в присутствии Мии и Лео.

А на самом деле я с Тэйтом.

Но даже когда мы сидим в его машине у Тихого океана или лежим в обнимку на диване у него дома и смотрим фильм по моему выбору, мы по-прежнему не целуемся. Мы по-прежнему не целуемся. Еще не время, повторяет он снова и снова. Еще не время.

В первую ночь после начала зимних каникул я сплю урывками. Образ Тэйта мелькает у меня в голове, проникает в мои сны. Мы стоим в моей спальне, одни, но это кажется естественным, словно его место здесь. Он смотрит на меня, а потом, привлекая к себе, целует. Его пальцы прикасаются к моему телу, и я ощущаю головокружение даже во сне. Мой пульс учащается, и внезапно его руки оказываются под моей футболкой, срывают ее с меня через голову, и я тяну его на свою постель. А потом слышу его голос, отчетливый и ровный, он звучит у меня над ухом: Шарлотта. Шарлотта.

Но затем голос становится слишком резким, слишком громким.

– Шарлотта!

Я распахиваю глаза.

– Шарлотта.

Я сажусь в кровати. Это Миа, она стоит в двери моей комнаты.

– Ты проснулась?

– Сейчас.

– Выгляни в окно. Ты должна это увидеть.

– Что? – Я полусонно подтягиваю одеяло к груди. Мне не хочется шевелиться. Уже утро, но еще безумно рано, свет снаружи тусклый, голубовато-серый, солнце еще не взошло над горизонтом.

– Я заметила это, когда встала к Лео. Ты должна это увидеть.

– Что увидеть? – спрашиваю я, не желая вылезать из теплой постели.

Миа заходит в комнату, отдергивает занавеску.

– Посмотри, – настаивает она.

Я откидываю одеяло и подхожу к окну.

Сначала ничего не вижу, на улице гораздо ярче, чем я думала, и мне приходится прикрыть глаза ладонями. А потом понимаю, почему все кажется таким ярким. Все вокруг белое.

Белое, как снег.

Двор за моим окном покрыт пушистым, искрящимся снегом. Он лежит на листьях пальм, гладкий, похожий на глазурь. Весь наш двор покрыт ровным белым слоем снега до самого тротуара, словно рождественская сцена из классического фильма.

– Но как? – спрашиваю я вслух.

Миа пожимает плечами, покачивая Лео из стороны в сторону. Он издает тихий причмокивающий звук, наморщив губки.

– Понятия не имею. Не думаю, что в Лос-Анджелесе когда-нибудь выпадал снег.

– К тому же сейчас тепло, – говорю я, открывая окно и высовывая руку на улицу.

И тогда мы смотрим друг на друга своими зелеными глазами, и наши губы расплываются в одинаковых улыбках.

– Тэйт, – шепчу я, закрывая окно. Беру телефон с тумбочки и вижу, что он звонил мне пять минут назад, но я не слышала, так как включен беззвучный режим. Я быстро иду к шкафу, достаю свитер и натягиваю его поверх пижамных шортов и майки. Но, перед тем как выйти за дверь, останавливаюсь. Мия по-прежнему стоит у окна, наблюдая за мной. Она могла бы рассказать обо всем бабушке, могла бы пойти и разбудить ее, если бы захотела.

Но сестра пожимает плечами и едва заметно кивает:

– Иди.

Я улыбаюсь ей и поспешно выхожу в коридор, а потом на улицу.

И оказываюсь в зимней сказке.

Я никогда раньше не видела настоящий снег, но он выглядит так же потрясающе, каким я всегда его представляла. Я жалею, что у меня нет с собой школьного фотоаппарата – свет перед самым восходом просто потрясающий, он розоватый и преломляется в кристальном слое снега.

Вокруг царит тишина. Все словно замерло. Снег только подчеркивает эту неподвижность. Никто еще не проходил здесь, на снегу нет других следов – я первая. Он кажется рассыпчатым, и холодным, и немного хрупким одновременно. По моим ногам, обутым в хлипкие тапочки, бегут мурашки.

Как он это сделал? И зачем?

За одной из пальм во дворе стоит словно сошедший с картинки снеговик. Вокруг его шеи повязан ярко-красный шарф, на месте глаз – два черных камешка. А в одну из веток, которые торчат там, где у снеговика должны быть руки, вложен конверт.

Я осторожно достаю из него карточку.

Она абсолютно белая, только слегка покрыта блестками. Слова написаны от руки – я узнаю почерк Тэйта: «Загляни на задний двор».

Наш задний дворик – унылый квадрат, за которым тянется сетчатый забор, отделяющий наш дом от соседского. Но благодаря снегу это место кажется преображенным. А на нашей старой расшатанной лавочке, где мы с Мией когда-то играли в пиратские корабли и захватывали замки, сидит Тэйт.

Он улыбается, когда я подбегаю к нему.

– Зачем? – выдыхаю я.

– Ты говорила, что никогда не видела снег. А я хочу, чтобы ты поехала со мной в Колорадо, ко мне домой. На Рождество. Снежное Рождество.