Z – значит Захария - О'Брайен Роберт К.. Страница 34

По вечерам, перед самым наступлением темноты, мистер Лумис выходил из дому — почти всегда с Фаро. Пёс тренировался в хождении по следу; каждый раз они уходили чуть дальше от дома (мистер Лумис становился всё резвее). Прошло несколько дней, и он попробовал новый метод: спускал Фаро с поводка, но не позволял псу уходить, либо разговаривая с ним, либо тихо посвистывая — я не могла различить. Команда «к ноге» была Фаро уже знакома, но он слушался её только тогда, когда в руках у человека было ружьё.

Три или четыре раза мистер Лумис выезжал на тракторе. Ближе к концу этих десяти дней он не просто объехал вокруг амбара, а предпринял поездку чуть более продолжительную. Он повёл трактор через двор к дому, а потом выехал на дорогу. Оттуда направился в сторону Бёрден-хилла, переключился на высшую передачу и поддал газу. Примерно триста ярдов он гнал трактор на самой большой скорости. Ясно — он испытывал, насколько быстро тот может ехать. Зачем это ему? Трактор мог делать около пятнадцати миль в час — вполне прилично, особенно если учесть, что у него нет ни ветровика, ни рессор.

Утром десятого дня (а может, это был двенадцатый или четырнадцатый — трудно сказать), встав, позавтракав и перенеся свои вещи в пещеру, я взглянула в сторону дома, и моим глазам представилось кое-что новенькое.

Мистер Лумис вышел из дому и зашагал по дороге к магазину. Вид у него при этом был, как у конспиратора — он шёл не собственно по гудрону, а рядом с дорогой, с той стороны, где протекал Бёрден-крик, прячась между деревьями и кустами.

Я достала бинокль. Интересно, что он затевает? Он шёл, всё время пристально глядя прямо перед собой, как будто что-то высматривал. Но что? И тут меня осенило: конечно, меня! Он хотел увидеть, с какой стороны я появлюсь.

Наконец, он остановился, спрятавшись в густой рощице, там, где дорога делала плавный поворот. С этого места магазин был как на ладони.

Это значило: пойди я привычным путём, он бы увидел, что я приближаюсь к магазину со стороны пруда; тогда он знал бы, по крайней мере, на какой половине долины я живу. Тогда я подумала: а с какой мне стати раскрывать свою тайну? Но всё же спуститься было необходимо — собрать яйца, подоить корову и приниматься за работу: на сегодня я запланировала подбавить удобрений в пшеницу, пока она ещё не очень выросла да и погода стоит прохладная.

Ответ был прост: я отправилась другим путём. Всё время оставаясь высоко на склоне, неподалёку от гребня, я прошла до самого южного конца долины, почти до прохода в долину амишей и крутого утёса по другую его сторону, миновав по дороге ту самую памятную райскую яблоню; вглядевшись, я увидела, что её ветви были густо усеяны крохотными зелёными яблочками.

Я спустилась на дорогу там, где мистер Лумис никоим образом не мог меня заметить — с этого места мне даже магазина не было видно. Перейдя дорогу, я направилась обратно, укрываясь под деревьями, растущими со стороны Бёрден-крика. Вскоре деревья уступили место кустарнику, а потом в поле моего зрения возник магазин.

Я пробиралась осторожно, всё время стараясь идти так, чтобы здание находилось между мной и наблюдательным пунктом мистера Лумиса. Наконец достигнув магазина, я проворно ступила на гудрон. Моей целью было создать впечатление, будто я материализовалась из ниоткуда. По крайней мере, ему было бы невдомёк, с какой стороны я появилась.

Продолжив свой путь к дому, я через некоторое время подошла к группе деревьев, где видела мистера Лумиса, и тут у меня возникла мысль: а вдруг он не просто так стоит и следит, а что-то задумал? Я приближалась насторожённо, готовая в любую минуту развернуться и удрать — но его там не оказалось; а когда моим глазам стал доступен дом, я увидела мистера Лумиса на веранде — он как раз входил в переднюю дверь. Значит, он убрался со своего наблюдательного пункта, как только завидел меня на дороге; должно быть, не хотел быть уличённым в шпионаже.

Я взялась за привычную работу. Собрав яйца, направилась к заднему крыльцу и обнаружила там, как обычно, пустой бидон, а также канистру для воды. Вид бидона напомнил мне, что, озабоченная тем, как попасть в усадьбу иным путём, я не захватила с собой свой собственный бидон для молока и мешок для яиц. Поэтому я оставила мистеру Лумису всё молоко; в курятнике я припрятала пару яиц — заберу, когда буду возвращаться домой, просто понесу в руке. А завтра надо не забыть бидон и мешок.

Ещё одна маленькая проблема: квочка высидела шесть новых цыплят. Значит, всего цыплят теперь четырнадцать штук — и две наседки сидят на яйцах. При таких обстоятельствах вполне можно себе позволить забить одну из старых кур. Но как я её выпотрошу? Где и чем? Дорога на кухню мне заказана. Мой единственный нож — если не считать карманного — остался в пещере.

Решение обеих проблем лежало на поверхности. Я направилась к пруду, держа на виду его канистру для воды — на случай, если мистер Лумис следит за мной, пусть думает, что я ухожу лишь с одной целью — принести ему воды.

Достигнув пруда и оказавшись вне поля зрения моего противника, я поставила канистру на землю и припустила вверх по склону, всё время оставаясь под прикрытием растительности на дальнем от дома берегу ручья. В пещере я взяла нож, а заодно и бидон для молока и помчалась обратно к пруду. Там я, несколько запыхавшись, наполнила канистру водой. Вернулась к дому (вся операция заняла минуты четыре-пять) и поставила канистру на крыльцо рядом с яйцами и молоком, уверенная, что провернула всё без сучка и задоринки, не пробудив в своём противнике подозрений. Как выяснилось, я глубоко ошиблась.

Забитую курицу я выпотрошила и ощипала в амбаре, на отцовском верстаке; разрубила её на небольшие куски и разделила их на две примерно равные кучки — одна для мистера Лумиса, другая для меня. Поскольку курица была старая, её лучше бы запечь, но с этим уж ничего не поделаешь. А моему противнику и так сойдёт — ну, будет жестковата, подумаешь.

Положив его долю курицы на крыльцо рядом с остальными продуктами, я направилась в огород — окучить томаты. Обильно унавоженные, они вымахали мощные и густые, и на них уже висели маленькие зелёные помидорчики. Собственно, кустики уже можно было подвязывать. Шесты для подвязки лежали в кладовке в амбаре, там же хранились и верёвки; так что, покончив с окучиванием, я подвязала растения. Всего на огороде росло двадцать восемь кустов томатов. Если я ухитрюсь решить проблему их консервирования, то урожая хватит на всю зиму. Какая злая ирония — после стольких хлопот с плитой не иметь возможности ею воспользоваться!

Я отдам мистеру Лумису половину урожая, а свою половину спрячу в пещере — там она не замёрзнет. Я обдумывала всё это за ланчем, который состоял из пары кукурузных лепёшек, завалявшихся в кармане; я съела их, сидя на земле и прислонившись спиной к ограде. Поев, я немного отдохнула, полюбовалась кустиками томатов — здоровыми, крепкими, с блестящими тёмно-зелёными листьями. Картошка, кстати, тоже хорошо сохранится в пещере.

Всё, перерыв окончен, пора браться за пшеницу. Я поднялась и направилась в амбар за трактором.

Вот здесь-то и начались настоящие проблемы: хотя сам трактор стоял где положено, ключ зажигания куда-то пропал.

Я поискала на полу, предположив, что мистер Лумис, катавшийся накануне, уронил ключ и не заметил. Пол, сколоченный из широких, почерневших массивных досок, был чисто выметен, так что я бы сразу увидела пропажу. Но ключа нигде не было.

И тут я кое-что вспомнила. Ключ всегда оставался в тракторе, а чтобы он не потерялся, отец прикрепил его к рулевой колонке на длинной проволоке; о таких вещах, как правило, забываешь — уж больно они привычны. Так что мистер Лумис никак не мог нечаянно уронить ключ. Он, конечно же, забрал его с собой, и сделал это очень даже намеренно, поскольку чтобы открутить проволоку, нужно потратить и время, и усилия. Но зачем?! Единственное объяснение, пришедшее мне в голову, было таково: в своём стремлении контролировать расход бензина, он хочет, чтобы я каждый раз, когда мне нужен трактор, просила на это его позволения и сообщала, для чего. Объяснение было неверным, но я была либо недостаточно сообразительна, либо не слишком сильно встревожена, чтобы осознать это уже в тот момент.