Кодекс Крови. Книга IХ (СИ) - Борзых М.. Страница 33
Спустя пару секунд пятнистая кошка-подросток открыла мутные глаза и с удивлением увидела на боку огромный шрам.
— Уходите! — крикнула Света и тут же услышала приказ любимого по кровной связи:
«Света найди Орланову, Живу и Татьяну! Оживляйте! Вы там полезней! Олег, подстрахуй их!»
Лекарка попыталась оглядеться, чтобы найти хоть кого-то, но рядом был только Крысин. Приказ Михаила он тоже слышал.
— Николай и Мира, прикрываем отход баронессы Подорожниковой в форт! Приказано разбить лазарет!
— Есть!
В этот момент Света заметила, как кистенём вспороло бок принцу Андрею.
«Они здесь! В лазарете».
Четыре слова звучали приговором. Время стремительно утекало сквозь пальцы. Выбора, по сути, не было. Я ни за что не оставлю женщин и раненных на растерзание святошам.
Хрен с ней с благодатью. Соберу со второй партии паладинов. А в том, что она появится, сомнений не было. Правда, придётся разбираться ещё с тремя центуриями. Но это лучше, чем хоронить своих. Откуда же вы взялись в крепости? Она же под тактическим щитом.
«Райо, Кирана, Ксандр, Эон! Лазарет! Задержите их, я скоро буду!»
Следом от меня разошлась ещё одна команда, но уже для эргов. На ментальном уровне я предупредил, чтобы они отступили и забрали с собой как можно больше людей. Я собирался убивать грязно, но эффективно.
В моём мире так сложилось, что существовал так называемый дуализм магий, на котором и вскормились Орден Рассвета и Орден Заката. Свет и Тьма. Белое и Чёрное. День и Ночь. Жизнь и Смерть. Полутона не признавались, а, значит, аксиома звучала примитивно, но действенно: «Кто не с нами, тот против нас!»
За что меня так люто ненавидели орденцы? За то, что я посмел совместить в себе зачатки их способностей и магию крови. Хотя…наверное, даже не из-за этого. Скорее, я был живым напоминанием Его Святейшеству Альбу Ирликийскому о его проколе, одной из самых серьёзных его ошибок. Я мог бы стать одним из его сильнейших паладинов, топить в крови целые народы во имя святой веры. А вместо этого оказался сосредоточием скверны и частенько топил в крови его легионы, защищая от завоеваний чужие земли.
Даже их проклятая печать на мои силы была ничем иным, как попыткой заблокировать мою «скверну», оставив в доступе способности к их магии.
Вот только я был всецело предан Великой Матери Крови и отправился за это на костёр.
Я хотел было сменить ипостась, чтобы сотворить задуманное, но, прикинув шансы на выживание, отказался от этой затеи. Свернув хвост в кольца, я принялся выпускать из себя с таким трудом собранную благодать Рассвета и сплетать её с проклятием тлена, скрепляя всё единственным известным мне лично универсальным клеем — собственной кровью.
Скажем так, конструкт сей был из разряда не самых надёжных в силу антагонизма сплетаемых сил. Но как доказала Кирана, такие конструкты имели повышенную эффективность именно за счёт зацикленной реакции противодействия друг другу.
Когда вокруг меня принялась восставать сфера рассветной благодати, орденцы замерли в благоговейном трепете. Ещё бы, в их картине мира сила Рассвета самолично решила наказать Кровавого, уничтожив. А мне это только было на руку. Не лезут убивать, и то хорошо, не сбивают концентрацию.
Сфера благодати все уплотнялась, напоминая мыльный пузырь. За это время эрги успели отступить, на ходу прихватив с собой наших мёртвых и раненных.
Когда сфера окрасилась в светло-розовый оттенок за счёт моей крови, святоши и вовсе затянули какой-то гимн в религиозном экстазе, преклоняя колено. Ещё бы. Они узрели чудо.
Так в благоговейном экстазе они и осыпались прахом, когда сфера лопнула и пронзила их осколками благодати, замешанной на проклятии и крови.
«Вашу мать! Да вы что, издеваетесь⁈»
Я в прошлой жизни видел ритуальные самоубийства паладинов для завершения и скрепления благодатью особо сильных магических конструктов. Но эти… эти переплюнули всё, что я видел раньше! Они в религиозном экстазе умирая, выдали вовне такое количество благодати, что её с лихвой хватало для закрытия портала. Только успевай собирать, смешивать с кровью и латать ткань реальности.
Сам я не являлся носителем этой самой благодати, умея ею оперировать на самом базовом уровне и ситуативно накапливать на короткий период. Поэтому такое обилие дармовой силы терять было попросту преступно. Через открытые дыры в ткани миров вот-вот должны были появиться следующие святоши. Оставлять за спиной проход для врагов я не мог, потому, пустив себе кровь, принялся за курсы кройки и шитья, как это называла Тильда.
Кровь, повинуясь моим командам, едва заметной вязью покрывала вертикальное зеркало портала, словно тонкой плёнкой.
Радовало, что площадь покрытия была явно меньше, чем при первом визите Тиль в этот мир, когда пришлось ставить заплатку площадью под тысячу квадратных метров. Здесь же сейчас выходила примерно половина от прошлого. Кровь лилась сплошным потоком, смешиваясь с благодатью Рассвета. Необходимо было запечатать ткань с двух сторон: с нашей — моей волей, со стороны Ордена — волей силы Рассвета.
И если кровь охотно латала прорыв, то благодать упиралась, не желая подчиняться такому недоучке, как я.
«Хер тебе, а не мой дом! Слушайся!»
Наконец, я почувствовал, как сопротивление благодати ослабло, и портал полностью накрыло щитом с двух сторон. Ткань мира медленно стягивалась в грубый шов, искря от несовместимости используемых для запечатывания сил.
«Ничего, потерпи! — упрашивал я не то себя, не то ткань мира. — Шов потом рассосётся! Заплатки не будет, и ты восстановишь целостность!»
Метр за метром, сантиметр за сантиметром сужалась червоточина между мирами, запечатывая проход, защищая один мир от агрессии другого. Наконец, портал схлопнулся со звучный свистом. А вот дармовая благодать ещё осталась.
«Не знаю, чем ты занимаешься, но тебе лучше поспешить! Они лезут, как тараканы из подвала, и им нет числа!» — напряжённым голосом позвала меня сестра.
Подвал⁈ Одно слово меня царапнуло, наводя на вполне закономерные мысли. Меньше чем полчаса назад я перемещался в казематы, находящиеся неподалёку от лазарета, за блокиратором магии для Тэймэй. Второе моё перемещение было как раз из-под хрустальной полусферы. То есть святоши появились аккурат возле точек моих проколов пространства.
Но ведь я и раньше пользовался подобными перемещениями? Почему именно сейчас?
И не вызову ли я ещё одну пачку святош, открыв прокол в лазарет? Благодать жгла энергоканалы непривычной и чуждой силой, напоминая, что я вовсе не был приспособлен к накоплению этой дряни. Времени было всё меньше.
«Всем в форт на защиту лазарета!» — отдал я команду эргам, а сам припустил в змеиной ипостаси к защитным стенам.
Едва я добрался подвесного моста, как обратился к алтарю:
«Перенеси меня в казематы! Прошу!»
Эргов отвлекать я не хотел. Сам перемещаться не рискнул, поэтому оставался только алтарь, который и так сегодня сделал для моей семьи больше, чем мог бы.
«Долг растёт!» — услышал я смешок алтаря, а в следующее мгновение оказался лицом к лицу с выходящей из портала центурией воинов Рассвета.
Аста старалась быть сильной, но Хельга видела, как кузину трясёт от ужаса. Их эвакуировали одними из первых вместе с беременными и низкоранговыми магами. От тех на поле боя не было никакого толка. Если тренированные бойцы Комариных падали на землю один за одним, не в состоянии пробить магией незнакомые магически щиты, то уж девочке-подростку нечего было делать в кровавой свалке. Хельга без раздумий отправилась за Астой, мало ли, та захочет в пылу юности погеройствовать, но пока боги миловали.
Новоиспечённая супруга Комарина порывалась вернуться на поле боя, но всё же здравый смысл в ней победил.
Все они по какой-то странной случайности оказались в лазарете, и весьма скоро им некогда стало переживать о схватке за пределами стен. Один за одним прибывали раненные. Одна из гостей, блондинка Анжела, взялась помогать местной магичке жизни Живе сортировать раненных и лечить в меру собственных сил.