Кодекс Крови. Книга IХ (СИ) - Борзых М.. Страница 47

«Если ты тонешь со связанными за спиной руками, нет смысла сопротивляться. Опустись на дно и оттолкнись ногами вверх».

Такой нехитрый совет позволил ей принять неизбежное и перестать сопротивляться. Она медленно опускалась в пучину боли, словно входила в сине-чёрные тучи. Но они должны были когда-то закончиться. Яркое солнце ослепило после тьмы, но ощущения не изменились. Наоборот, эмоции резали по живому, стократ увеличив свою силу. Будто до того тучи защищали Ольгу, пытались уберечь.

Когда эмпатке удалось восстановить зрение, она с удивление рассмотрела под собой битву. Стороны были ей не знакомы, но борьба шла на уничтожение.

В долине стоял замок с высоченной башней, напоминающей современные небоскрёбы. Облицовано всё было багряным мрамором, отчего казалось, что замок похож на настоящее сердце. Сходства добавляли пробегающие по стенам алые сполохи. Казалось, что сердце билось, качая кровь-магию по своим стенам.

Замок накрыла розовая полусфера. Ольга отстранённо подумала, что она уже видела эту магию раньше, но в этот раз поверх розовой полусферы образовалась ещё одна, смолисто-чёрная.

Перед замком выстроились коробками легионы воинств. Они не шли в бой, лишь над долиной разносилась песня. Пели красиво, а капелла, да ещё и каноном, как бы догоняя друг друга и усиливая эффект.

В какой-то момент песня стала настолько ощутимой, что земля под ногами задрожала. Горы вокруг содрогнулись. По земле пошли волны. Каменная гряда покрылась сетью трещин, а затем от легионов к замку ринулось двенадцать копий: шесть розовых и шесть чернильно-чёрных.

Ольга даже зажмурилась, но, когда решилась открыть глаза спустя пару секунд, с удивлением увидела фигуры в алых балахонах, стоящие напротив легионов. Вокруг них клубилось кровавое пламя. Все вместе они сплетали единый конструкт, противостоящий копьям захватчиков. Живые факелы удерживали силу дюжины легионов.

Взгляд Ольги невольно привлекло мельтешение в самом замке, где во внутреннем дворе маленькие фигурки расчерчивали какую-то многолучевую звезду. А ещё она видела, как из замка в сторону гор словно муравьи движется караван. Сверху наблюдать было удобно, вся картина была, как на ладони.

Пение воинов продолжилось, копья увеличились в размере и будто бы ёмкости. От них ощутимо веяло жутью. Один из магов в балахоне рухнул на колени, пронзённый копьём. Пение стало громче, но его перекрывало чавканье этого уродского оружия проткнувшего несчастного. Не прошло и десяти секунд, как убитый осыпался хлопьями пепла.

Противостояние продолжалось. Маги падали, пронзённые копьями один за одним, горы содрогались от алчного пения легионов. По замковым стенам змеились трещины. Из полусфер то и дело вниз били молнии чёрного и розового цвета.

Когда последний защитник цитадели рухнул на колени с запрокинутой в небо головой, копья ринулись к замку. Больше некому было защищать полуразрушенную твердыню. Ольга невольно перевела взгляд на людей, суетившихся во внутреннем дворе. Она никак не могла предупредить их, даже предупреди она, все было бы тщетно. На вершинах многолучевой звезды на коленях стояли люди, пронзая собственные сердца мечами. Кровь стекала, заполняя линии, и над замком расцветал огромный кровавый бутон. Его лепестки наливались силой и светом.

В момент, когда копья коснулись замковых стен, цветок распахнулся и накрыл цитадель собственным куполом. Копья бились и не могли проникнуть внутрь. Сферы над замком стали меркнуть и осыпаться пеплом.

Легионы перешли на гортанный клич, вместо канона они стали петь в унисон, объединяя все копья в единое. Когда пение достигло верхней точки, копьё ударило в центр бутона, но прошло по касательной, будто кто-то отвёл его своей рукой. Удар чудовищной силы вызвал камнепады в горах. Горы рассыпались в пыль. Долина, где стояли легионы, превратилась в ущелье, но цитадель удержалась. Накрытая алым пологом, она сияла в свете закатного солнца. И лишь Ольга видела, что твердыня стала общей могилой для магов, так и не сдавших свою обитель.

Очнулась эмпатка от того, что у неё по щекам текли слёзы. Судя по всему, она только что видела эхо эмоций последних магов крови, стоявших на смерть за свой дом и так не сдавших его врагам.

— Суки! Везде одинаковые! — вытирая щёки, прошептала Ольга и вдруг почувствовала, как ей в ягодицу упирается нечто весьма тёплое и твёрдое. Осторожно повернув голову, девушка увидела спящего Михаила, который обнимал её за талию и прижимал к себе.

«А ничего так…тело… — невольно мелькнула абсолютно здравая мысль, не скованная местным ханжеским аристократическим воспитанием. — Тем более залететь мне всё равно не светит».

Правда, из того, что она знала об этом мужчине, он вряд ли полез бы к левой девице под юбку в первую брачную ночь. Не тот склад характера. Причём, Ольга догадывалась, что его соседством в спальном мешке она обязана банальной практичности. Согреть оледеневшую эмпатку по-другому бы просто не вышло.

«Эх! А замуж я пока не собираюсь», — с сожалением вздохнула девушка и принялась выбираться из спальника. Их одежда лежала тут же, сложенная стопочками. Быстро одевшись, Ольга выглянула из палатки. Вид открывался просто потрясающий. Рассветные лучи золотили снежные шапки гор, пронизывая всё вокруг радужными зайчиками.

Кажется, она видела вчера, как Михаил убирал в вещевой мешок что-то похожее на подзорную трубу. Порывшись в мешке, Ольга нашла трубку. Внешне она напоминала детские калейдоскопы, только здесь нужно было медленно крутить колёсико, чтобы линзы настроились на чёткость изображения.

Сперва эмпатка полюбовалась склонами гор, но затем почувствовала прикосновение чужих эмоций. Они были столь сильными, что она невольно повернула трубку к месту стоянки палаток ордена. Рассвет там встречали ликованием, вот только оно было вызвано ещё и тем, что в центре лагеря почему-то натыкали противотанковых ежей.

— Что за хрень? — нахмурилась Ольга и попыталась ещё приблизить изображение. И пусть контуры плыли, а глаза болели до рези, но она смогла рассмотреть, чем ежи являлись на самом деле.

— Миша, Миша, проснись! — вернувшись в палатку, принялась она тормошить мага. — Там внизу кого-то распять собираются! Вон, даже крестовины ставят!

Близилась к концу вторая неделя после возвращения Серва. Кровавый задерживался. Альб задумчиво разглядывал его женщину. Она вызывала живейший интерес. Давненько у него не было такого любопытства в отношении представительниц слабого пола. Даже вспомнилась старая присказка, что в каждой женщине должна быть загадка. Блондинка такую загадку имела, и Альбу страсть как хотелось её разгадать. Делать всё равно было нечего.

Первые пару дней Его Святейшество развлекался тем, что проверял степень повреждений, которые способно вынести тело блондинки. Альб хотел болью вывести её из того состояния, в котором она находилась. Однако всё было зря. Вскоре ему наскучило ломать и уродовать безучастное тело. В этом не было никакого удовольствия. Тем более для лечения нужна была кровь. Сильная кровь. Чем сильнее были раны, тем больше требовалась доза и тем насыщенней скверной она была. За три дня Альб перевёл на девчонку пять нечистых девиц.

Открытием стало то, что магия исцеления Рассветом на блондинку не действовала. Альб не поленился лично полечить игрушку, но та чуть не загнулась от его манипуляций. И тогда паникующий Святейшество попросту перерезал горло одной из нечистых девиц и подставил струю ко рту блондинки. Это подействовало, но раны затянулись не полностью. Более того, самые крупные даже не до конца зарубцевались.

«Может, она из восставших?»

Восставшими в Ордене Заката называли тела тех, чьи души уже давно ушли в Реку Времени. Армии из восставших были безжалостными и ведомыми голодом и жаждой крови теплокровных. Боли они не чувствовали. Управлять ими было сложно. Потому такие армии были одноразовыми.

Блондинка же была безопасна во всех смыслах и на восставшую не походила ничем. Кроме того, связь души и тела у неё всё ещё сохранялась. Иначе часть ран не возникала бы сама по себе. Конкретно эта способность напомнила Альбу, как на заре своих взаимодействий с алтарями они с друзьями искали «переходники» для работы с местной силой. Дряхлые смотрители алтарей пытались им противостоять, но были слишком слабы и слишком разборчивы в выборе инструментария, за что в конечном итоге и поплатились.