Рабыня для оборотней, или Байкерши не сдаются - Романова Ирина. Страница 4
Никогда в жизни не ревела, даже в детском доме. Что бы ни случилось, стиснув зубы, вставала, собиралась с силами и давала отпор врагам.
Насколько себя помню, впервые вот так раскисла.
Радовало одно: даже несмотря на то, что не могла пошевелиться, тело я все же ощущала.
Готова была орать от дикой первозданной боли, окутавшей с ног до головы. Она огненными разрядами ударяла в каждую клеточку.
Казалось, что меня всю окунули в какой-то огненный шипящий котел. От кончиков волос до кончиков пальцев.
Каждое нервное окончание плавилось в каком-то странном голубом пламени. Я лежала, сгорая до пепла, готовая кричать во все горло.
Рот открывала, но не могла издать ни звука. Варилась в адском пламени, каждую мою клеточку пожирал огонь. А я лишь молча беззвучно кричала да всхлипывала.
– Саммау виновата, – продолжал недовольно урчать некто тяжелый, пристроившись на моей груди. – Теперь терпи. Попадешь в другой мир через боль и страдания. Саммау выбрала этот путь. Я лишь немного облегчу твою участь.
Зверек на мгновение замолчал, продолжая урчать. Казалось, в его груди тарахтел моторчик с вечным двигателем.
– Архора, прими мою помощь! Прими мою силу! Прими мою магию! – громкое рычание зверька раздалось в моей голове, оглушая, и в то же время, прочищая сознание. – Если хочешь жить, скажи «принимаю»! – рявкнул зверь прямо мне в ухо.
Продолжая урчать, тяжелый неизвестный наминал лапками с острыми когтями мою грудь.
Я лежала с закрытыми глазами, но тем не менее, каким-то чудом все видела. Словно у меня открылось третье зрение, транслирующее видения и картинки прямо в подсознание.
Оказалось, на моей груди пристроился огромный горячий котяра. Пушистая ярко-голубая шерсть искрилась, переливаясь всеми оттенками белого, голубого и синего. Казалось, на кончиках его шерстинок танцуют алмазные искорки, сияя настолько ослепительно, что на зверька было больно смотреть.
Котик с длинными острыми ушками, с кисточками на кончиках, с длинной пушистой шерстью очень сильно напоминал моего кота, оставшегося на Земле, в моем мире, по кличке Оникс.
Кот смотрел на меня, гипнотизируя темно-синим взглядом. Разминал лапками мою травмированную грудь, время от времени зализывая раны шершавым языком.
С каждым движением тяжелых, но нежных когтистых лапок позволял мне дышать все свободней.
Странно, но мне показалась знакомой энергетика и тепло, исходящие от котика, какое-то родное, любимое, напоминающее дом.
От него ко мне и обратно перетекала энергия, струилась по всему телу, концентрируясь на самых больных местах. Ручейками, переливаясь голубым пламенем, залечивала раны, исцеляла черные дыры в моей энергетике.
Откуда я это все знала?
Без понятия!
Просто понимала, что зверь дарил мне не только свою силу, энергию и тепло. На самом деле он лечил меня.
С каждым звуком, издаваемым животным, боль не исчезала совсем, а становилось приглушенной. Терпимой.
– Скажи «принимаю»! – рявкнул зверь, явно теряя терпение. – Если хочешь выжить в том мире!
И я потянулась к нему всей душой, всем своим существом откликнулась на зов зверя.
Мысленно раскрыла для него объятия, распахнула глаза и, не обращая внимания на ошеломляющую боль, пронзившую снова все мое тело, закричала:
– Принимаю! Сердцем, телом, душой! Кровью и магией!
Они просто вырвались из моего рта, обдирая пересохшее горло в кровь.
В то же мгновение зверь, сидевший на моей груди, растворился, превратившись в мощный поток энергии.
Он ворвался в мое тело, сметая все на своем пути, расщепляя каждую клеточку, каждую молекулу, превращая меня в сгусток голубоватой электрической энергии.
Она бурлящим вихрем закружила меня, образуя вокруг непроницаемый купол, словно собирала меня заново на молекулярном уровне.
Откуда я все это знала? Понятия не имею. Я просто словно видела себя со стороны. Наблюдала, как меня собирают по атомам .
Все это напоминало нанотехнологии, о которых я когда-то смотрела документальный фильм.
Затем энергетический купол сомкнулся вокруг меня, заключая в яркое голубовато-синее сияние. А потом я снова провалилась во тьму.
– Вот так, теперь мы с тобой едины, архора. Я появлюсь рядом, когда придет время, – услышала, прежде чем свет передо мной померк.
Глава 3
Максима
Мир Ишхариор
Понятия не имею, куда провалилась и сколько времени прошло с того момента. Жар, поначалу охвативший все тело, схлынул, оставляя после себя ощущение разбитости и дикую слабость.
Все, чего хотелось, – это улечься в собственную кроватку, закутаться в теплый плед и проспать неделю. Нет. Три недели.
Но вместо этого какой-то противный визгливый мужской голос продолжал орать над самым ухом.
– Ах ты бешеная кобыла! Ты как с хозяином разговариваешь? Думаешь, если я тебя везу продавать, то пожалею? Ты вещь! Рабыня!
Подобный ор был способен не то что разбудить, мертвого бы достал с того света, даже глухонемого.
Никогда в жизни я никому не разрешала на себя вот так орать. Последний, кто себе такое позволил, огреб по полной.
Так что, распахнула глаза и…
Застыла…
Не веря в то, что увидела.
И услышала.
На меня, словно полоумный, орал какой-то жирный мудак. Верещал настолько сильно, что даже уши заложило.
Да еще умудрился толкнуть меня так, что я грохнулась на землю, проехалась по каменистой дороге пару метров и шлепнулась, ударившись головой о какой-то булыжник на краю дороги.
На мгновение сознание померкло. Звон в ушах перекрыл крики верещавшего хряка. А перед глазами заплясали миллиарды звездочек.
Встряхнув головой, покачиваясь, приподнялась с земли. Проморгалась, чувствуя, что по виску течет что-то теплое. Дотронувшись, поднесла влажные пальцы к глазам.
Кровь!
Кажется, я не хило приложилась о камень. В подтверждение голова гудела, словно там обосновался растревоженный улей злобных ос.
В висках колотили барабанщики, раздражая меня все сильней и сильней, так что глаза начала застилать багровая пелена.
Хреновый, очень хреновый знак!
В таком состоянии я себя не контролирую. Словно проваливаюсь в какой-то огненный омут и не помню, что творила. От слова совсем!
Вот и сейчас, похоже, меня накрыло с головой. Сознание перемкнуло, безумная ярость затмила разум. В меня вошло нечто огненное, заставившее думать о том, что я всесильна…
Обвела безумным взглядом окружающую территорию, заметила палку у обочины дороги.
– Ты козлина… – начала я подниматься с земли, прихватила ту саму дубинку, размахнулась, сделав выпад, навернула придурку-хряку по голове, чтобы сразу дезориентировать. Вывести из строя попыталась другим способом: опустив дубину вниз, со всей дури вмазала ему по яйцам. – На кого руку поднял?
Жирдяй заверещал от посыпавшихся на него ударов, словно его тут кастрировали. Причем тупой ржавой пилой без наркоза.
На его визг сбежались какие-то амбалы. Ринулись ко мне, но прежде, чем успели меня скрутить и лишить оружия, я все же огрела парочку дубинкой, которую уже через мгновение амбалы вырвали у меня из рук, подхватили под руки и куда-то потащили.
– Отпустите, придурки! – Отчаянно вертелась, пытаясь вырваться из болезненной хватки мужчин.
Мне мгновенно связали руки, перекинули веревку на ветку дерева, подтянули, подвешивая так, что я едва могла стоять на цыпочках.
Гребаные ублюдки!
Ярость набирала обороты, плескалась через край, кружа меня в огненном водовороте. Она бурлила в крови, сметая и сжигая все на своем пути, воспламеняя каждую клеточку.
Страха перед ними я не чувствовала. Лишь чистую незамутненную ярость и злость. Даже боль от высоко поднятых рук отошла на второй план. Эти твари почти вывернули мне руки, подвесив на дереве.
Но я ничего не замечала. Словно оказалась заперта в огненном коконе, вокруг которого кружилось цунами из голубого пламени.