Волна вероятности - Фрай Макс. Страница 25

– Аргумент! – обрадовался Шала Хан.

– …а во-вторых, – улыбнулась Дилани Ана, – там был любимый бар моих стариков. Они вообще не то чтобы с утра до ночи шлялись по барам, но в тот на Ночном базаре выбирались хотя бы пару раз в год. Я все детство мечтала, как вырасту, и они будут меня брать с собой.

– Все получилось? – спросил Та Ола.

– Еще бы! На то и детские мечты, чтобы сбыться, иначе зачем бы они были нужны. Каждый раз, когда я приезжала домой на каникулы, мы непременно ходили туда всей семьей. И еще иногда только с тетками или вдвоем с младшим дедом. Надеюсь, бар до сих пор на месте и процветает. Люблю его очень. А кормят там – вообще зашибись.

Ночной базар они сперва увидели издалека, с самой высокой обзорной площадки Старого города, то есть с вершины скалы. Эта скала – центр и сердце Грас-Кана, точка отсчета, начало его начала, как исток у реки. Общеизвестно, что именно с вырубленных в скале причудливых зданий когда-то начался город – и в условном историческом прошлом, уже досконально изученном местными археологами, и объективно, то есть, как любая из девяноста иллюзий, в чьем-нибудь видении или сне.

Шала Хан и Та Ола просто смотрели во все стороны сразу, как всегда, оказавшись на этой скале, но Дилани Ана специально им показала: вон там наша цель. В темноте на таком расстоянии Ночной базар казался далеким звездным скоплением, тугим клубком живых разноцветных огней.

Спустившись по узким каменным лестницам, они оказались в тихом старом районе, больше похожем на пригород, где домов почти не было видно – так разрослись сады. Оттуда вышли на площадь к мэрии, от которой разбегались лучами широкие светлые улицы, застроенные высокими зданиями, по местным меркам, практически небоскребами, от трех до, страшно сказать, пяти этажей. Свернули в большой темный парк, пересекли его по пешеходной тропинке из светящегося песка и внезапно оказались на узкой улице, такой же нарядной и живописной, как старый центр. В конце ее переливалась огнями, шумела голосами и музыкой, манила ароматами ярмарка. То есть Грас-Канский Ночной базар, крытый рынок с прилавками, ломящимися от еды и цветов, павильонами, ресторанами, барами. Все переполнены, хотя дело приближалось к полуночи.

– Какое популярное место этот базар! – сказал Шала Хан.

– Ну так еще бы, – подтвердила Дилани Ана. – У нас в Грас-Кане любимое общее хобби – не спать по ночам.

– Я прямо рад, что мы наконец добрались, – признался Та Ола. – Грас-Кан – большой город! А на картах примерно вчетверо меньше, чем Лейн.

– Такой и есть, как на картах, – улыбнулась Дилани Ана. – Не особо большой. Мы же сейчас прошли почти из конца в конец всего за два с половиной часа, причем не спешили. И постоянно отвлекались на памятники архитектуры и коз. Но, кстати, вполне вероятно, что обратно вернемся примерно за полчаса.

– Потому что пойдем короткой дорогой?

– Которой пришли, та и есть короткая, по прямой. Просто Грас-Кан – добрый город. И по ночам помогает своим пешеходам, если они устали и хотят поскорее добраться домой. Поэтому, кстати, у нас до сих пор почти нет городского транспорта. Только один двухэтажный автобус ходит примерно раз в час. Он объезжает город по кругу, по всем окраинам. По периметру, как математики говорят.

– Двухэтажный! – воскликнул Та Ола. – Ну ничего себе! А мы на нем еще не катались. Как так?!

– Моя вина. Не сообразила, что вам интересно колесить по окраинам. А ведь да! Завтра же покатаемся. Хорошо, что я вспомнила про автобус не в последний день, а сейчас.

– Все успеть все равно невозможно, – заметил Шала Хан. – Даже когда проводишь отпуск не в незнакомом городе, а всего лишь на ферме, которую можно всю обойти за полдня, потом обязательно выяснится, что там было какое-нибудь особо красивое васильковое поле, или заброшенный виноградник, где ты так и не побывал.

– Это да, – согласился Та Ола. – Но чур двухэтажный автобус я теперь не упущу!

Дилани Ана тем временем неуверенно оглядывалась по сторонам. Читала вывески, хмурилась, наконец сказала:

– Ничего не понимаю! Он, что ли, закрылся? И теперь тут эта «Звезда»?

Шала Хан и Та Ола уже приготовились за компанию огорчиться, а потом весь остаток ночи ее утешать, но Дилани Ана решительно переступила порог ближайшего бара, который назывался «Звезда», тут же восторженно заорала: «Ин Тана, дорогой, как я рада!» – и повисла на шее седого смуглого здоровяка.

– Бар теперь мой, – говорил Ин Тана, разливая по бокалам какое-то местное оранжевое, как мандариновый сок, вино. – Так захотел Шар Нагори. Только велел поменять название. Бар назывался «У Шар Нагори», и он опасался, что застрянет здесь призраком, если на вывеске останется его имя.

– Кстати, мог! – горячо подтвердил Та Ола. – Я в какой-то из старых хроник читал о таком.

– И мои тоже умерли, – сказала Дилани Ана. – Уже очень давно. Я с тех пор всего три раза в Грас-Кан приезжала, а потом перестала. Без них здесь все не так и не то.

– Понимаю, – кивнул Ин Тана. – Сын Шар Нагори говорил то же самое, когда приезжал сюда этой весной. Он был здесь с другом. И ты сегодня с друзьями. Ну и как, с друзьями в Грас-Кане опять хорошо?

– Да не то слово! – улыбнулась Дилани Ана. – Такое счастье! Думала, делаю им подарок. А оказалось – себе.

– Нам тоже, – сказали хором Шала Хан и Та Ола.

– Да, конечно. Я подарила вам путешествие. Знала, что вам здесь понравится, рада, что не ошиблась. Но как ни крути, я получила гораздо больше. Вы вернули мне мой Грас-Кан.

– Ну ничего себе! – воскликнул Ин Тана. – Как в книжке!

– В какой именно книжке? – заинтересовался Та Ола. Его воображение уже рисовало роман про друзей, которые путешествуют по городам, где провели свое детство, и помогают друг другу заново их полюбить. Ничего подобного он не читал, а хотелось бы! «Интересно, – гадал Та Ола, – что за новинку я пропустил?»

Но про книжку Ин Тана сказал не им, а только что вошедшим клиентам. Бросился к ним и сразу обоих обнял.

– Рассказываю о вас, и вдруг вы заходите! – говорил он. – Как в книжке! Как будто какой-то писатель про нас написал! Я не знал, что вы снова в Грас-Кане.

– Неудивительно. Мы здесь всего два часа, – ответил один из вошедших. – Добрались до дома, оставили вещи, выпили кофе и сразу бегом к тебе.

Только тогда Та Ола узнал его (их обоих). И заорал: «Ничего себе!» – даже громче, чем Ин Тана орал.

– Анн Хари, – восхищенно вздохнула Дилани Ана.

– С Ший Корай Аранахом, – подхватил Шала Хан. – Заходят такие. Как будто мы в Лейне сидим в «Контексте» или в «Косых пирогах».

– Охренеть вообще, – сказал Анн Хари. – А вы здесь откуда взялись? Это же не Лейн, а Грас-Кан.

– Ну так в Грас-Кан теперь самолеты летают, – улыбнулась Дилани Ана. – Стало проще в отпуск домой выбираться. И приглашать друзей.

– Красиво мы выступили, – сказал молчавший до сих пор Ший Корай Аранах.

– Это надо отметить, – заключили все пятеро таким дружным хором, словно заранее договорились. И отрепетировали несколько раз.

При слове «отметить» Ин Тана мгновенно очнулся от парализовавшего его изумления, вот что значит профессионал. Поставил на стойку еще два бокала. Сказал, скорее себе, чем собравшимся:

– Ай, ну да, сам бы мог догадаться, что вы все знакомы. Твой дед, – он повернулся к Дилани Ане, – хвалился нам с Шар Нагори, что ты тоже учишься на Ловца книг.

– Нет, ну точно как в старомодном романе, – рассмеялся Анн Хари. – Совпадение на совпадении. Мало того, что вы здесь сидите. Так еще и твой дед с моим папой дружил.

Грас-Кан, осень 1-го года Этера

Просидели в «Звезде» часа полтора, съели и выпили все, что поставил на стол Ин Тана (сами не поняли, как смогли). Говорили на радостях много и бестолково, обо всем на свете и ни о чем. Одновременно поняли, что устали, отяжелели от еды и вина, решили, что пора по домам, даже вышли на улицу, но расставаться совсем не хотелось, хотя у всех слипались глаза, и тогда Шала Хан, почувствовав общее настроение, сказал: «Глупо сейчас идти спать, время детское, такая шикарная теплая ночь, а мы полны сил и бодры». Последнее утверждение в тот момент было столь далеко от правды, что другой бы на его месте как минимум в обморок грохнулся, но Шала Хана такой ерундой не проймешь. Он не то чтобы самый могущественный адрэле из ныне живущих, просто, по его же любимому выражению, здоровый лось.