Позови меня… - Орлова Вероника. Страница 43

Нечто другое. И мне до боли в костях хотелось узнать, что, б****, это такое!

Развернулся к ней лицом и… стиснул челюсти. Чтобы не выдохнуть. Чтобы не показать удивление. Нет, не удивление. Вашу мать… маленькая, хрупкая Нихилка, которую я помнил. Которую вспоминал не раз и не два, вдалбливаясь в соблазнительные тела десятка – сотни женщин, смертных и Деусов… Она не исчезла, нет. Я видел ее в огромных голубых глазах той женщины, что стояла передо мной. Юной, свежей, но, несомненно, женщины. Чувственной, соблазнительной. С молочной кожей. Бледная… С лихорадочным блеском во взгляде. Перевел взгляд на упругую грудь в вырезе декольте и выругался про себя.

Не просто красива – ослепительна. Вот почему тот урод не устоял. Знал, что ему грозит, но все же сдался. Будь она проклята, если бы не ценность проекта… Если бы не эти чертовы слухи о прямой связи между способностями Нихилов и их девственностью…

Руки в карманах снова сжимаются в кулаки. От желания сомкнуть ладони на тонком горле. Усмехнулся, демонстративно оглядев ее.

– Теперь понятно, за какую цену решил продать свою жизнь тот идиот. Повернись, хочу посмотреть, не продешевил ли он.

Осмотрел с ног до головы, и я судорожно сглотнула. Заглянула Нейлу в глаза и не увидела в них ничего. Полная непроницаемость. Тогда я еще не понимала, что если он захочет, то я никогда не пойму, что он чувствует на самом деле. Чувствует?… Нет, он не умеет чувствовать. Это я чувствую. Я! А ему наплевать на мои чувства, на мои эмоции. Приказ заставил напрячься. Словно внутри натянулась невидимая струна. Но я повернулась. Медленно, вокруг себя, чуть сжимая кулаки от нарастающего напряжения.

– Слишком дорого заплатил… – тихо сказала я и снова посмотрела в глаза Деуса. Нет, мне не было страшно. Я хотела, чтобы он понял, что не боюсь его. Чтобы понял, что не такая, как другие. Я бракованная. Я не стану выполнять все, что от меня хотят. Я не только проект. Я живая. И Риз был живой.

Дерзкая. Как всегда, не дрожит от испуга, не раскаивается в содеянном. Но и не срывается на истерику. Пока. Держит себя в руках изо всех сил. Так уже было не раз. При первой встрече. При первом испытании. При первом удачном переходе в другой мир. Молчаливый вызов. Она не произносит его губами, но он светится голубым огнем в широко распахнутых глазах. Он читается во вздернутом кверху подбородке. И прямой, открытый взгляд. Прямо в глаза. МНЕ! Деусу! Никто не мог выдержать, никто не осмеливался, зная, что я могу сделать одним взглядом, а она смотрела. Всегда… в глаза.

– Каждый, кто смеет трогать МОИ вещи, – выразительно посмотрел на нее, не без удовольствия отметив, как она невольно поморщилась, – поплатится жизнью. – Подошел вплотную. – Тебе понравилось наблюдать его смерть, Лия?

Я не могла понять, что я чувствую. Где-то в глубине, на уровне интуиции, я понимала, что это его спокойствие намного страшнее, чем если бы меня прямо сейчас приказали казнить или пытать. Только я не могла определить, почему внутри вместо страха нарастает ярость. Поднимает голову какое-то безрассудное желание закричать, что я не вещь. Закричать в лицо, в глаза.

Нейл подошел ко мне так близко, что я невольно сделала шаг назад.

– Вы ничего не понимаете, вы и не можете понять. Мне не понравилось смотреть на его смерть. Мне было больно смотреть на его смерть. Вы знаете, что такое больно? Не другим, а вам?

Не знает. И никогда не узнает, потому что ему не дано. Голос дрожал… я чувствовала, что говорю не то и не так. Возможно, мне стоило вымаливать прощение и говорить совсем иные вещи. Но я не умела иначе. Точнее, умела, но не хотела и не могла это сделать сейчас.

Больно… Вот тогда ей было больно, мать ее! Когда тот ублюдок подыхал… Что-то непонятное, совершенно новое царапнуло когтями по легким. На миг, на короткое мгновение, поразило их острой… болью? Это она и есть? Только от одной мысли, что какой-то Нихил дорог ей? Моей смертной игрушке?

– Послушай, дрянь. – Шаг вперед, и она снова отступает. – Мне наплевать, кому и когда было больно. – И на очередную долю секунды предательская мысль, что ее мучений я бы не хотел видеть. По крайней мере, тех, которые причиню не я. – Единственное, что важно, – еще шаг, и она упирается спиной в стену, – это то, что ты забыла, кому принадлежишь. – Положил ладонь ей на горло, стиснув зубы, успокаиваясь, чтобы не сжать пальцы сильнее. – Ты забыла, что только я могу распоряжаться этим, – оглядел ее с ног до головы, – телом. Я, и никто больше! Ты понимаешь, Лия? – Сжать слегка пальцы на тонкой шее и едва не улыбнуться, когда ее зрачки расширились… Волнение. Для начала подойдет. – Ты, дешевая шлюшка, едва не загубила МОЙ проект! МОИ планы!

Адреналин взорвался в крови и растекся под кожей. Быстро, обжигая, замедляя реакцию.

Его пальцы на моем горле, и контрастом лавина от прикосновения, от страха и снова от ярости. Его глаза полностью почернели. Ни радужки, ни зрачка. Страшные глаза, но тон сменился, в нем зазвенели нотки металла. Замерла, чувствуя, как учащается пульс, как начинает биться в висках и в горле. Я поняла, что это конец. Я не отведу взгляд, даже не смогу моргнуть. Черные бездны пронзают сознание насквозь, парализуя и гипнотизируя. «Не смотрите в глаза Деусу – там ваша смерть, там тот коридор, по которому вас протащат за волосы прямиком в Ад. Во взгляде высших самая сокрушительная сила. Всегда отводите глаза и смотрите в пол. Это знак уважения и покорности». Все самые ценные и значимые советы мы вспоминаем в моменты, когда они уже излишни.

Я схватилась за его запястье, пытаясь инстинктивно сбросить, но хватка была железной. Секунда для вздоха, и снова короткое замыкание под жестокими пальцами.

– Я не только проект, – хрипом из пересохшего горла, – я живая. Вы, – попыталась сглотнуть и не смогла – пальцы сжались сильнее, – понимаете? Живая!

Он сказал, что принадлежу ему… Я бы хотела ему принадлежать, но не как проект, не как предмет мебели. Я хотела бы быть ЕГО в другом понимании. И сейчас, когда горячие пальцы давят на мою сонную артерию, вместе с яростью по телу пробегают тысячи электрических разрядов, и мне тяжело дышать не только потому, что он сжимает мое горло. Мне тяжело дышать, потому что он прикасается ко мне. Неужели он не чувствует?… Или ему и на это наплевать?… Он привык. Привык к тому, что женщины так на него реагируют, и я всего лишь одна из них. Притом самая жалкая, ничтожная и недостойная.

Засмеялся…

– Смешно, Лия… Лия… Даже твое имя принадлежит МНЕ! А жизнь, – когтем вспарывая фарфоровую кожу, – твоя жизнь настолько ничтожна, что мне достаточно только подумать, и ты будешь корчиться у моих ног в мучительной агонии, харкая кровью и умоляя отобрать у тебя эту самую жизнь и прекратить пытку!

Сердце… Ее сердце словно в моей ладони. Стучит. Прыгает. Неистовая пляска. И мне хочется сжать руку сильнее, чтобы поймать его. Чтобы не отпускать. ЕЕ частичка… И злость резким порывом ветра по сознанию. На нее. На себя. За эти эмоции. Моя бракованная вещь, которая пытается оживить чувства у бездушного. И самое хреновое, у нее начинает это, черт бы ее побрал, получаться.

Вздрогнула, когда почувствовала, как засаднило плечо под его когтями. Больно, но это ничто в сравнении с его словами. Потому что да – это так! Да, даже мое имя придумал он, а я безликая НМ13. Всего лишь порядковый номер в веренице таких же, как я, ничтожеств.

– Лучше харкать кровью и сдохнуть, – прохрипела я, глядя ему в глаза, – чем быть никем, чем быть вашей НИКЕМ! Их… тоже звали Лия8, Лия10, Лия12? Я хотела этого! Хотела, чтобы меня казнили… Чтобы не принадлежать вам! Чтобы не быть вашим НИКЕМ!

В горле запершило… Только не заплакать. Не хочу, чтоб он видел мои слезы.