Верни меня домой - Абалова Татьяна. Страница 5

– Пойдем, покажешь мне, – я поднялась и протянула ей ладонь. – Мы попробуем ее открыть, чтобы достать теплую одежду. Тебе совсем нечего носить.

Девочка хлопнула ресницами.

– Я не могу. Я забыла. Пусть Лесек покажет.

– А мне кажется, что здесь кто-то врет, – интуиция кричала, что я на верном пути.

Не может того быть, чтобы дом обрек детей своих хозяев на смерть только потому, что они маленькие. Нет в этом никакого смысла. Я набрала полную грудь воздуха, прежде чем произнести:

– Это не ваш дом.

Я видела, как широко распахнулись глаза Ильги. Ее губы задрожали. Не найдя поддержки у спящего брата, девочка расплакалась.

Мне стало стыдно за свой поступок – я справилась с ребенком. Я кинулась к малышке, взяла на руки и попыталась успокоить.

– Прости-прости! Я не хотела тебя напугать.

Я качала ее, но Ильга все всхлипывала и всхлипывала. Когда развернулась к камину, заметила, что Лесек уже проснулся. Он сидел, обхватив руками острые коленки, обтянутые тонкой рубашкой. Он не смотрел на меня.

– Да, это не наш дом, – глухо произнес мальчик. – Мы заняли его самовольно.

Как я поняла из сбивчивого рассказа, дети, спрятавшись в кустах, наблюдали, как хозяйка в спешке покидает усадьбу. Она испугалась войны, которая опасно приблизилась к дому. Погрузив в телеги все самое ценное, женщина приказала слугам расходиться. Они должны будут вернуться только тогда, когда маги одержат победу над псами. Хозяйка бросала не только дом, но и всех тех, кто служил ей. Слуги плакали и ругались. А потом растащили все, что можно было взять.

– Это вы сломали двери в дом?

– Нет. Управляющий. Но у него не получилось войти. Дом не пустил его дальше порога.

– А вас пустил?

Мальчик вздохнул.

– Пожалел. Ильга сильно кашляла.

– Вот как…

– У дома есть душа. А его хозяйка просто глупа! – Лесек сказал это так зло, что я поежилась. Сидящая в моих руках девочка тоже затихла. – Дом не простит ей предательства. Он живой, он как собака, которая нуждается в тепле, а его взяли и бросили. Я чувствую, как ему больно и страшно, – мальчик приложил руку к сердцу. – Он в отчаянии. Я уверен, к тому времени, как вернется хозяйка, от дома останется груда камней.

– Раз у него есть душа, почему же он не откроет комнату, где есть теплая одежда? – я спустила Ильгу рук. Хоть и была она худенькой, весила прилично. Я сама невысокого роста и никогда не отличалась крепким телосложением.

– Он считает нас… – мальчик не сразу подобрал нужное слово, – … захватчиками. А от любого захватчика нужно обороняться. Мы могли бы переночевать и, поблагодарив дом, уйти, но мы остались. Он до сих пор пытается выгнать нас. Тушит пламя в камине, пугает скрипом ступеней и воем ветра. Дом из вредности не закрывает дверь, хотя может.

Лесек встал и оправил рубашку. Подозвал к себе сестру, обнял ее.

– Нам некуда идти. Мы были в разных местах и везде одно и то же. Дом проще сжечь, чем покорить. Этот хотя бы не стоит у дороги. Сюда чужакам дорогу не найти.

Вдруг в голос заревела Ильга.

– Так, все успокоились, – я вытерла сначала себе, а потом ей слезы. – Мне тоже некуда идти. Хочет того дом или нет, мы остаемся, – я специально произнесла последнюю фразу громко. Пусть слышит. Не будет же он кидаться в нас камнями?

Дом услышал и обрушил что-то на заднем дворе. Сотрясся пол, мимо окон полетело облако пыли.

– Ничего страшного, – я подтянула юбку, которая была мне велика. – Опять какая-нибудь ненужная голубятня. Лесек, Ильга, идите умываться, сейчас будем есть. Потом пойдем в огород. Нужно выкопать картошку до морозов. Я уже выходила. Сегодня там солнце.

Лесек сам умыл сестру и обтер ее тело мокрой тряпкой. Ильга выла и вырывалась, но уже не выглядела как черт. Я отдала ей последнюю чистую рубашку и, подвернув подол, стянула его веревкой на талии. Посадила на «кровать» и набросила на плечи девочке шубу. Тряпье, что было на ней надето прежде, нельзя было называть одеждой.

– Как давно вы бродяжничаете? – спросила я, понимая, как многое пришлось вынести брату и сестре.

Дети переглянулись.

– С лета, – ответил Лесек, протягивая сестре разломленный пополам картофель. – Мы сначала были с отцом, но однажды он ушел и не вернулся.

Я встрепенулась и едва не подавилась. Тоже ела торопливо. Более вкусного завтрака у меня еще не было.

– Может, папа вас ищет?

– Нет, – Лесек покачал головой и вновь взглянул на сестру. Та увлеченно ела. Мордашка вновь была черной. – Мы наткнулись на его тело на следующий день. Его убили.

И опять я не стала спрашивать, кто убил: псы или маги? Кого Лесек считает врагами? Трудно принять чью-то сторону и понять, кто прав, а кто виноват, если для тебя в этом мире все чужие.

– Поели? Пора работать! – я поднялась и отряхнула руки. – Мы с Лесеком копать картошку, а ты, Ильга, будешь поддерживать огонь. Раз наш дом нуждается в тепле и участии, разговаривай с ним. Или песенки пой.

Мне нужно было хоть чем-то занять девочку. Я надеялась порыскать по хозяйским постройкам, чтобы раздобыть хоть какую-нибудь одежду. На дворе слякоть, а на девочке тонкие туфельки.

Лесек уже привычно напялил ботинки. Я наклонилась, чтобы надеть свои сапоги, но увидела, что голенища так перекосило после мытья в коровьей поилке, что вряд ли их получится застегнуть.

– Лесек, у нас есть ножницы или нож? – я специально говорила «у нас», чтобы дети привыкли, что я с ними одно целое. Мы – семья.

Пошурудив под лестницей, мальчишка притащил садовые ножницы и небольшой, с ладонь, нож. Сдвинув молнию вниз, чтобы сохранить застежку, я обрезала голенища. Повертев их в руках, поняла, что небольшое старание и из подбитой мехом замши получатся отличные тапочки для Ильги.

– А иголки и нитки у нас есть?

– Есть, – буркнул Лесек. – Тебе прямо сейчас?

– Нет, потом, после огорода, – я укуталась в шаль, оставив Ильге шубку. Лесек вновь обмотался в свои тряпки.

Ночью огород не показался мне таким большим. В свете утра он заставил открыть от удивления рот. Грядки шли чуть ли не до горизонта. Правда, слева их подрезал сад, за которым стеной высились крутые скалы. Довольно высокие. Как-то все это было неожиданно.

– Скалы защищают от ветра, – просветил Лесек, поймав мой взгляд. – Хозяин выбрал удобное место для усадьбы. Летом здесь прохладно, а зимой не так холодно, как на дороге. Там, – он махнул в сторону сада, – есть большой пруд с рыбой.

Я радостно ахнула. Все же какое–то разнообразие в еде. Но Лесек не дал мне долго фантазировать.

– Больших мы выловили, а мальки на один зуб. Пусть подрастут.

Я окинула взглядом немалый фронт работы, что, конечно же, радовало – голодать не будем. Но и вместе с тем огорчало: зря я надеялась, что справимся за один день. Подмятые снегом картофельные кусты пластом лежали на земле. Чуть дальше ботва топорщилась как-то чересчур высоко, что привлекло мое внимание. Стараясь не утонуть в обрезанных сапогах, я пробралась в ту часть огорода.

– Божечки! Это же морковь и свекла! Лесек, живем!

Мы работали до вечера. Я переживала за Ильгу и все время посматривала на дом, но он вел себя спокойно. Ничего не рушил и ничем не гремел.

Мы оставили девочке на обед две печеные картофелины, а на ужин собирались сварить суп. Лесек сбегал к разрушенной голубятне и обнаружил под обломками голубиные тушки. Он тут же очистил их от пера.

У меня тоже было открытие – за высокими зарослями укропных зонтиков я нашла грядку с капустой. Правда, несколько кочанов кто-то погрыз, но даже ими я не побрезговала. Обрежем.

– В огороде ничего оставлять нельзя, – у меня были причины жадничать. Вдруг нагрянут чужаки? – Надо все свозить к себе. Там будет сохраннее. Нам бы еще какие-нибудь носилки, чтобы за раз больше унести.

Лесек кивнул и ненадолго исчез. Вернулся с трехколесной деревянной тележкой. Сначала я услышала скрип и громыхание, и лишь потом увидела гордого мальчишку. Наработанное за день увозили в несколько ходок. Ильга визжала от радости, видя, как много всего мы раздобыли.