Безудержная любовь (ЛП) - Харлоу Мелани. Страница 53

— Я тоже, — подхватила Аделаида. — А еще мы ходили в походы, спали в палатке и гадали на судьбу!

— Правда?

— Да. Моя судьба очень хорошая. Я стану богатой и знаменитой.

— Она этого не говорила, она просто сказала, что тебя покажут по телевизору, — возразил Оуэн. — Ты могла бы быть, например, ведущей прогноза погоды или кем-то скучным.

— И что же она тебе сказала? — я легонько толкнул сына локтем.

— Я собираюсь путешествовать по миру, — объявил он. — Может быть, пилотом.

— Прекрасно, ты сможешь летать со мной на моем самолете, — сказала Аделаида.

Я усмехнулся. — Я так рад, что вы вернулись.

Возможно, когда близнецы снова будут дома, я буду настолько отвлечен делами отца, что у меня даже не останется времени скучать по Веронике.

По крайней мере, я на это надеялся.

Когда мы вернулись, она была на кухне, готовая с огромными улыбками и объятиями к приходу детей. — Вау, посмотрите на себя, ребята! Я завидую вашим загарам! Вымойте руки, а потом садитесь за стол и расскажите мне обо всем. Я слышала, вы показывали свои танцы на чечетке, пока были там.

Но она едва взглянула в мою сторону. Так было весь день.

Сегодня утром она рано выскользнула из постели, оставив меня одиноким и разочарованным. Когда я спустился приготовить кофе, ее нигде не было, но минут через двадцать она трусцой подбежала к подъездной дорожке и начала разминаться во дворе.

Я подумал о том, чтобы пойти туда и убедиться, что у нас все в порядке — это было совсем не похоже на нее, когда она заглядывала ко мне в постель, — но потом решил, что ей, вероятно, нужно личное пространство. Я бы спросил, как у нее дела, когда она зайдет выпить кофе.

Но она не пришла. Вместо этого она сразу поднялась к себе домой.

Вернув машину Ксандера и забрав свой грузовик, я направился в гараж, чтобы поработать. В конце концов она появилась в дверях гаража, выглядела такой милой и красивой, что у меня физически болели руки, чтобы обнять ее.

— Вопрос, — сказала она. — Я нашла в подвале медленноварку. Могу ли я использовать ее, чтобы приготовить сегодня ужин?

— Конечно. Ты можешь использовать все, что захочешь. Что мое, то твое.

— Хорошо. Спасибо. Я приготовлю ужин к тому времени, когда ты вернешься из аэропорта. — она улыбнулась мне, прежде чем идти в дом, но это выглядело странно безлично. Как будто то, что произошло между нами, ничего для нее не значило.

Теперь я наблюдал, как она передвигается по кухне, гораздо более уверенная в себе, чем раньше, накладывает курицу на булочки, раскладывает капустный салат по тарелкам, смеется и разговаривает с детьми, излучая весь свой свет в их сторону.

А я завидовал своим собственным чертовым детям!

Разозлившись на себя, я отнес их чемоданы в комнаты, выкинул все грязное белье в корзины, убрал обувь в шкаф, а зубные щетки — в ванную. Затем я изучил себя в зеркале, с ужасом увидев две морщинки между насупленными бровями.

Я пытался заставить мышцы лба расслабиться, но эти морщины никак не хотели исчезать.

— Папа! — позвала Аделаида, поднимаясь по лестнице. — Ужин!

— Иду. — но прежде чем спуститься вниз, я вошел в свою спальню и поспешил к кровати. Поднял подушку, которую она использовала. Поднес ее к лицу и вдохнул.

Она ни в коем случае не выходила из моего организма.

.

Так продолжалось всю неделю.

В понедельник она и дети вернулись к своей рутине — лагерь, работа по дому, занятия, досуг. Я наблюдал, как они приходят и уходят, слушал об их совместных приключениях, когда укладывал детей спать по ночам, молча терпел обеды, во время которых они втроем разговаривали и смеялись.

Мы никогда не оставались наедине. Я не был уверен, специально ли она меня избегает или еще что, но каким-то образом нас с ней никогда не было в доме, когда детей не было. Она не заглядывала в гараж, чтобы поболтать. Если она проходила мимо меня по подъездной дорожке или в коридоре, а детей не было видно, она не смотрела мне в глаза и уж точно не подходила настолько близко, чтобы задеть меня рукавом, когда проходила мимо. Я больше не видел, чтобы она надевала мои рубашки или шляпу.

Казалось, она прекрасно обходится без меня, а я сходил с ума.

В пятницу вечером она вышла на улицу в этой чертовой красной мини-юбке. Всю ночь я, как глупый ревнивый муж или нервный отец, следил за ее фарами из переднего окна. Когда я наконец увидел их около одиннадцати вечера, то быстро схватил свое пиво и побежал сидеть у костра, как будто всю ночь отдыхал там.

Она прошла по подъездной дорожке и направилась к лестнице в гараж, не заметив меня.

— Эй, — позвал я.

Она испуганно оглянулась на меня. — О! О. Привет. Я тебя там не видела.

— Тебе было весело?

— Да.

— С кем ты была? — спросил я, зная, что это не мое дело.

— С Ари.

Меня охватило облегчение. — Куда вы пошли?

— В винный бар под названием Lush.

— Никогда там не была.

— Там мило. Тебе стоит сходить туда как-нибудь. — она окинула взглядом свою квартиру, словно ей не терпелось уехать от меня.

— Вы были вдвоем?

— Да.

— Видела кого-нибудь из знакомых? — например, чертова Дэниела? Я все еще не забыл парня, с которым она танцевала в "Сломанной спице".

— Несколько человек. Бубба и Виллин Флек. Твоя тетя Фэй и ее подруга. И Ари познакомила меня с некоторыми людьми.

Мужчины или женщины? Я хотел спросить, но знал, что не могу. Мой взгляд блуждал по ее белокурым волнам, алым губам, длинным ногам под маленькой красной юбкой. Я крепко сжал бутылку пива. Желание прикоснуться к ней было почти нестерпимым.

Скажи что-нибудь, идиот. Не дай ей уйти.

Но я ничего не мог придумать, и через минуту, когда в темноте стрекотали сверчки, она пожелала мне спокойной ночи и поднялась в свою квартиру.

Я смотрел, как зажигается свет, и видел, как она подошла к окну. Она на мгновение замерла, глядя на меня сверху вниз. Я долго тянул пиво. Затем она опустила штору и исчезла за ней.

Мне захотелось разбить бутылку о бетон.

Поднявшись на ноги, я пошел в дом, злясь на себя, на нее, на весь мир. Я лег в постель, не желая даже смотреть на ее сторону кровати. Я сменил простыни, но не сменил наволочку, но сегодня я не стал ее нюхать. Я также не дрочил, что делал несколько раз на этой неделе — самые злые самопожертвования, которые только можно себе представить.

В субботу утром я первым делом засунул наволочку в стиральную машину, как будто это могло ее наказать.

Я хотел наказать себя за то, что сблизился с ней.

Почему я не знал, что лучше?

ДВАДЦАТЬ ДВА

Вероника

ВСЮ неделю я была несчастна и старалась этого не показывать.

С каждым днем мы с Остином обменивались все меньшим количеством слов, пока не стали едва кивать друг другу, когда пересекались. Я уже привыкла к тому, каково это было, когда мы были только вдвоем, — он был таким открытым и теплым, — и я ненавидела это странное молчание. Он подолгу работал и, казалось, проводил в гараже еще больше времени, чем раньше.

В один из дней на этой неделе, пока тот был на работе, я забрела туда, чтобы просто почувствовать себя ближе к нему, и увидела потрясающий обеденный стол. Закрыв глаза, я провела пальцами по его поверхности, наслаждаясь осознанием того, что его руки тоже были на этом дереве. Я жаждала, чтобы эти руки снова прикоснулись ко мне.

К полудню пятницы я перестала притвориться, что все в порядке, и позвонила Морган. — Помоги, — сказала я. — Я сделала что-то плохое.

— Что случилось, милая? — от одного звука ее голоса у меня из глаз полились слезы.

— У меня появились чувства, вот что случилось.

— К своему боссу? К мастеру?

— Да.

— Ты сказала, что это был просто секс! Временный и случайный.

— Так и должно было быть. — схватив коробку с салфетками, я опустилась на диван. — Но мое глупое сердце вмешалось и нарушило план.