Паучий дар - Хардинг Фрэнсис. Страница 37

– Ты помнишь, кто это был? – спросила Неттл. Внутри у нее все сжалось.

– Нет, – нахмурился Келлен. – Это был кто-то, кого я знаю. Но кто именно, сказать не могу. Что все это значит? Почему вы так на меня смотрите?

– Не все проклятия бьют наотмашь, – негромко сказала Тэнси. – Некоторые поначалу ведут себя тихо, так что сразу и не заметишь. Но со временем становится все хуже и хуже.

– Я не думаю, что тебе приснился обычный кошмар, Келлен. Скорее всего, в это время тебя прокляли.

Глава 20

Коул

В ту ночь Неттл тоже видела сон.

Она шла по болотным лесам, пестрящим роскошными золотисто-рыжими красками осени. На тропинке лежал палец, который она не замедлила поднять. Обескровленный, холодный, он был словно сделан из фарфора. Неттл спрятала его в вязаную сумочку. Чуть поодаль она увидела на тропинке еще один и зашла глубже в лес, чтобы поднять и его.

Узкая извилистая тропа убегала вперед, на ней то тут, то там светлели в полумраке маленькие белые предметы. Пальцы рук и ног, ухо, осколок разбитого сердца. Неттл шла и собирала их, откуда-то зная, что все они ей нужны. Но вязаная сумка оставалась такой же легкой, и Неттл вдруг поняла, что она совершенно пуста: ее находки провалились в большую дырку.

Неттл встревоженно обернулась, чтобы вернуться по своим следам, но где же она? Со всех сторон ее обступал плотный непроходимый лес. Потерянных предметов нигде не было. У ног Неттл одиноко дрожало черное перышко.

Она наклонилась, чтобы поднять его, и тут же поняла, что это ошибка. Перо перепачкало ей пальцы чем-то темным и липким. Налетел ветер и завыл протяжно, тоскливо, а деревья вокруг принялись яростно раскачиваться…

Громкий треск вырвал Неттл из объятий сна. Очнувшись в кромешной темноте, несколько безумных секунд она не могла вспомнить, где находится.

Неттл!

Это был голос Янника, а в треске, который ее разбудил, Неттл наконец опознала стук клюва о ставни. Она вылезла из импровизированной кровати, которую соорудила на полу гостиной из подушек и ковриков, и чуть приоткрыла окно. Внутрь тут же влетел Янник, примостившись у нее на голове. Келлен и ухом не повел: он всегда спал куда крепче, чем Неттл.

– Что случилось? – спросила она.

Ответом ей был всплеск раздражения и ярости.

– Ты мне скажи! – возмущенно воскликнул Янник. – Я почувствовал что-то и примчался сюда. Что стряслось?

– Дурной сон, – сказала Неттл, но Яннику этого было мало.

Не могла она списать это и на тоску по болотным лесам. Поначалу Неттл решила, что в этом все дело, но теперь поняла, что нет. Янник бы ей тоже не поверил.

– Что еще? – не унимался он.

– Просто… Иногда мне бывает плохо, – сказала Неттл.

– И все? – В его мысленном голосе сквозило сомнение и нетерпение.

– Да. Это все.

Неттл не хотела рассказывать брату о невидимом болоте и о том, как оно порой тебя засасывает. И ты уже вроде наловчился нащупывать ногой точку опоры, хвататься за что-то и вытаскивать себя на твердую землю, но иногда это не срабатывает. Иногда под ногами не оказывается ничего, кроме трясины, и тебе остается только тонуть.

Неттл не знала, как глубоко болото затянет ее на этот раз и когда она снова нашарит точку опоры. Она никогда этого не знала, и ей просто не хотелось говорить Яннику об этом – и о том страхе, что живет в глубине ее души.

– Дело в Белтее? – резко спросил он. – Это она вывела тебя из равновесия? Заставила вспомнить о Коуле?

– Оставь меня в покое! – огрызнулась Неттл, потому что Янник был прав. Сломленная, беззащитная перед всепожирающим чувством вины, Белтея действительно напомнила Неттл о том, каким был ее брат-ястреб сразу после снятия проклятия. Случившееся всколыхнуло мысли, которые она старательно пыталась похоронить.

– Не могу, – с искренним сожалением сказал Янник. – Нам нужно о нем поговорить. Ему правда становится лучше? Ты ведь навестишь его, пока ты здесь?

Неттл внезапно обнаружила, что стоит, зажав ладонями уши. Увы, это ни капельки не мешало ей слышать Янника.

– Неттл, ты должна с ним повидаться! Мы должны узнать, смог ли он… измениться.

– Измениться? – Неттл не понравилась неожиданная мягкость в голосе Янника. Ему полагалось быть злым, едким, саркастичным. Янник смягчался, только когда кто-то был болен или умирал – или когда ему нужно было сообщить плохие новости.

– Помнишь, что Коул говорил о Келлене? – спросил Янник. – В те темные дни, после того, как Келлен вернул вас обоих на землю.

Неттл с ужасом поняла, к чему клонит брат.

– Нет! Келлена прокляла Дженди Пин! Коул в жизни бы никого не проклял. Знаю, он говорил, что ненавидит Келлена, но он очень страдал. Больше он себе такого не позволял!

Коул выл, пока не охрип, оба раза, что Келлен его навещал. Но Неттл все равно не думала, что Коул когда-либо винил его в своих бедах. Ему просто невыносимо было жить с ним в одном мире.

– До санатория отсюда меньше мили, – сказал Янник. – У тебя не займет много времени заскочить туда и проверить, ведет себя Коул как проклинатель или нет.

– Я не пойду, – стиснув зубы, ответила Неттл.

– Ну, я точно не могу его навестить, я же чайка, – напомнил Янник.

– Ты мог бы повидать Коула, – сказала Неттл, ненавидя весь мир. – Мог бы зайти в санаторий на двух ногах и поговорить с ним. Если бы захотел стать человеком. Но ты выбрал небо, а не нас.

– Все было не так! – Мысли Янника нахохлились и взъерошились. – Я правда люблю летать, – признался он. – Но я не поэтому отказался от исцеления. Я видел, как вы с Коулом вернули себе прежний облик. Слышал, как кричал Коул. Чувствовал твою боль. Я понял, как мучительно снова становиться человеком и осознавать все, что случилось. От этого никуда не скрыться. И я просто не смог.

Янник рассказал больше, чем когда-либо, но легче Неттл от этого не стало.

– То есть ты бросил меня разбираться со всем в одиночку, – горько подытожила она.

Бело-серые крылья прошелестели по ее лицу и растворились в тусклом сумраке ночи. А Неттл осталась сидеть у окна, и на душе у нее было пусто и больно.

Заснуть она так и не смогла. Когда прозвучали первые ноты рассветного птичьего хора, Неттл сдалась, встала и спустилась вниз. К ее удивлению, Тэнси тоже уже не спала: хозяйка таверны стояла на кухне в уличной одежде и как раз снимала ботинки. Она печально улыбнулась Неттл:

– Когда мне не спится, я стараюсь чем-нибудь себя занять. Собираю хворост для растопки, мою окна снаружи…

Приятно было узнать, что даже совершенную во всем Тэнси до сих пор мучает бессонница.

– Я тут подумала… – Неттл сглотнула и постаралась продолжить как ни в чем не бывало. – Подумала, что нужно навестить Коула. – Она замолчала, слишком смущенная, чтобы озвучить свою просьбу.

– А… – Тэнси понимающе взглянула на нее, а затем наклонилась, чтобы снова зашнуровать ботинки. – Я не прочь прогуляться. Не возражаешь, если я пойду с тобой?

Неттл кивнула. Ее чуть не стошнило от облегчения.

До чего же я жалкая. Как маленький ребенок, которому нужно, чтобы кто-то держал его за ручку.

Когда Келлен снял с нее проклятие, Неттл обнаружила, что на ней теперь лежит забота о старшем брате, который переживал жесточайший нервный срыв, и о семейном доме в Мелководье, куда она больше не хотела возвращаться. Неттл думала, что решит обе проблемы, если продаст дом и таким образом оплатит лечение Коула.

«Напиши послу Эммету», – посоветовали соседи и даже помогли составить письмо.

Обычно Канцелярия очень долго разбиралась с прошениями от жителей болотных лесов. Дело было не в небрежности или злом умысле, но в побочном эффекте от воздействия Мари на человеческие умы. Сотрудники Канцелярии были всего лишь людьми, поэтому письма и документы из деревень, разбросанных по Мелководью, нередко лежали на столах чиновников, всеми забытые. Они просто казались до того неважными, что становились практически невидимыми.