Паучий дар - Хардинг Фрэнсис. Страница 63

Несчастная женщина всхлипнула, и по серой щеке скатилась одинокая слезинка. Пока она скользила вниз, послышался тихий треск, и по каменной коже пробежала черная трещинка. «Да! – подумал Келлен. – Я на верном пути!» Это была крошечная трещина в проклятии, но ведь он только приступил к делу. Камень по-прежнему сковывал Милость молчанием, но ей помогло то, что она услышала правду, которую сама не отваживалась рассказать.

– Плотник всем нравится, – шептал Келлен. – Добрый, надежный Плотник. Поэтому, когда он начал тебя пугать, ты ни с кем не могла поделиться своими страхами. Но мне можешь не говорить, я и так знаю. Ты всегда была для него слишком дикой, слишком отзывчивой, слишком смелой и свободной. Он не мог с этим смириться. Ты должна была принадлежать только ему. Плотнику не нравилось, что ты со всеми дружишь, гуляешь, где хочешь, и так сильно любишь свою собаку. Когда она пропала, ты стала задавать вопросы? Ты начала догадываться?

Беззвучные рыдание сотрясли каменное тело Милости, а потом она издала хриплый рвотный звук. Маленький круглый камень вылетел у нее изо рта и упал ей на колени.

– Он хотел оторвать тебя от всех, – продолжал Келлен. – Чтобы никто не пришел тебе на помощь. Но держать тебя взаперти он не мог… пока ты не начала превращаться в камень. Тогда у него появилась причина не отходить от тебя ни на шаг. Под его присмотром становилось только хуже. Он правда заботился о тебе? Или кормил камнями?

Милость закашлялась, изо рта у нее посыпался мелкий гравий. Челюсть задвигалась свободнее, и следующий всхлип прозвучал почти по-человечески.

– Ты больше не можешь держать правду в себе, – прошептал Келлен. – Ты должна все мне рассказать. – Своими словами он завел ее так далеко, как только мог. Но последний рывок она должна была сделать сама. – Ты знаешь, кто он, верно?

Каменеющая женщина судорожно втянула воздух и с трудом сжала кулаки, так что с костяшек пальцев посыпалась известковая крошка.

– Про… – начала она и замолчала, чтобы снова набрать воздуха. Трещины бежали от уголков ее глаз и губ, словно маска, приставшая к лицу, наконец начала рассыпаться. – Проклинатель.

Милость закашлялась, из глаз ее брызнули слезы. В груди у нее что-то зашуршало-заворочалось, а потом она согнулась пополам и начала выплевывать камень за камнем.

Келлен помог Милости встать. Несколько кусков каменного панциря с грохотом отвалились, но бо́льшая часть оставалась на ней.

– Нужно вытащить тебя отсюда, – прошептал Келлен.

Открыть дверь изнутри не составило труда, куда сложнее было посадить Милость в лодку. Только с помощью Келлена и Неттл жертва проклятия смогла преодолеть порог. Спуск по лестнице оказался делом долгим и выматывающим. Неттл с Келлен стояли внизу и направляли тяжелые, неповоротливые ноги к перекладинам.

Когда Милость наконец ступила на плавучий причал, он угрожающе накренился. А когда перебралась в лодку, та опасно осела. Стоило Неттл к ней присоединиться, и вода едва не хлестнула через борт. Келлен выругался и наклонился, чтобы снять ботинки.

– Что ты делаешь? – спросила Неттл.

– Вместе мы плыть не сможем! – ответил Келлен, стягивая рубашку. – Сама погляди. Я прицеплюсь сзади.

Милость вдруг напряглась. Неподалеку раздался тихий плеск шеста.

– Быстрее! – одними губами прошептала Неттл.

Келлен торопливо закинул ботинки с одеждой в лодку и сполз с причала в воду. К вечеру она успела изрядно остыть. О том, чтобы сбежать тем же каналом, по которому они приплыли, не могло быть и речи. Так они обязательно столкнутся с Плотником. Поэтому Неттл спешно погребла к другой протоке, понадеявшись на удачу.

Келлен цеплялся за корму и толкался ногами, стараясь сильно не шуметь. Он гнал прочь мысли о пиявках и болотной лихорадке, а еще о дышащих водой детях с рыбьими глазами, чья хватка была холоднее зимней стужи. Позади раздался грохот распахнутой двери, потом топот ног по деревянному полу.

– Где вы? – В голосе Плотника звучали страх и отчаяние. – Кем бы вы ни были, пожалуйста, верните ее! Ей опасно перемещаться в лодке!

Его мольбы могли бы тронуть Келлена, если бы он не заметил, как вздрогнула Милость, услышав мужа. «Он похож на прекрасный плод, дочиста выеденный осами, – подумал Келлен. – Вместо сердцевины только яд и злое жужжание».

На западе сгущались закатные облака, и вместе с серо-фиолетовыми сумерками в камышовый лес вползало предчувствие беды. Неттл гребла медленно, осторожно, лицо ее застыло в задумчивой гримасе. Каждый звук, который они производили, каждый плеск или глухой стук плавника о корпус казался ей неимоверно громким.

Келлен только-только начал надеяться, что им удалось ускользнуть, как из зарослей выскочил тетерев и взмыл в небо, оглушительно хлопая крыльями. Милость дернулась, и ее тяжелая, покрытая каменной коркой рука с громким стуком ударилась о борт. Все замерли.

«Он наверняка нас услышал», – подумал Келлен.

Что за шум раздался вдалеке? Плеск шеста? Шорох расступающегося камыша? Увы, он не ошибся: это было тихое бурление воды под носом плоскодонки и скрип досок под тяжелыми башмаками. Плотник был все ближе.

– Уводите лодку в камыши! – прошипел Келлен. – Я его отвлеку!

Неттл сверкнула глазами и яростно замотала головой, но Келлен не стал тратить время на споры. Оттолкнувшись от кормы, он зацепился одной рукой за кусок дерева, чтобы удержаться на плаву. Свободной рукой он ухватился за ближайший стебель и затащил себя в шуршащие камыши. Водоросли лезли ему в рот, сухие листья кололи лицо.

Когда Келлен осмелился бросить взгляд через плечо, жемчужной лодки и ее пассажиров уже нигде не было видно. Должно быть, Неттл удалось спрятать лодку в камышах. Он едва успел перевести дух, как появился Плотник на плоскодонке. Келлен смотрел на него практически из воды, и бородач казался ему неимоверно высоким – настоящим гигантом, который скользил вперед на фоне неба, сжимая остроконечный шест на манер копья.

«Я должен увести его прочь», – подумал Келлен и начал забираться глубже в камыши, даже не пытаясь вести себя тихо. Маленькая лягушка, сидевшая на стебле, неуклюже свалилась сначала ему на лицо, а потом в воду.

– Стой, где стоишь. – Плотник говорил по-прежнему тихо.

Но Келлен не остановился. Внезапно что-то темное вонзилось в заросли слева от него.

– Я сказал, стой!

Келлен не сразу сообразил, что Плотник ткнул в камыши остроконечным шестом всего в тридцати сантиментах от его головы. Он застыл; мокрая деревяшка, казалось, вот-вот выскользнет у него из рук. Он нарочно промахнулся или все-таки хотел меня заколоть?

В следующий раз Плотник прицелился получше, и Келлен невольно вскрикнул от страха, заслоняясь локтем от шеста.

– Хватит! – закричал незнакомый женский голос. Келлен догадался, что это Милость. – Я вернусь домой! Только… не обижай их!

– Я лишь защищаю тебя, дорогая! – сказал Плотник, продолжая смотреть на Келлена сверху вниз. Глаза его заволокло сумраком. – Это все, чего я хочу. – Он снова поднял шест, готовясь нанести удар.

А потом Плотник вдруг застыл, и на лице его возникло задумчивое выражение, словно бородача одолели сомнения. Келлен не сразу заметил, что из груди Плотника торчит деревянное острие, вокруг которого по рубашке стремительно расползается тьма. Острие исчезло так же внезапно, как и появилось, и Плотник завалился куда-то в сторону, так что Келлен больше его не видел. Сам он продолжал цепляться за кусок дерева в зарослях камыша. Он весь дрожал и хватал ртом воздух.

Послышались шорох и плеск, словно крупный зверь осторожно протискивался сквозь камыши, а потом все стихло.

Когда Келлен и остальные отважились высунуться из укрытия, тело Плотника покачивалось на воде возле лодки. Чуть поодаль плавал брошенный шест. Человека, который его убил, – если, конечно, это был человек – нигде не было видно.