Толмач - Гиголашвили Михаил. Страница 73

– Что же делать? – У Веры Денисовны навернулись выпуклые слезы. Она уставилась на Тилле. Огромные кули ее грудей замерли. Веер зажат в руке. Платье струится блеском ожидания, трепещет с мольбой. – Что же делать?..

Тилле взял атлас, посмотрел что-то, подумал, усмехнулся:

– Можете сделать, как в кино про разведчиков. Выберите какой-нибудь пограничный между Бельгией и Германией город, где есть река, и пусть ваши дети с бельгийского конца моста идут, а вы – с германского. И в середине встретитесь, они вам кинут ключи. Тогда все будет по правилам – никакая полиция не сможет придраться.

– Поняла, спасибо за совет, – обрадованно засияла Вера Денисовна. – В каком городе?..

– В любом, куда удобно будет вам и им приехать. Поговорите в Красном Кресте, у них есть подробные карты. Они помогут и до Бельгии доехать. Подождите минутку! – Он снял трубку, поговорил с какой-то дамой, попросил помочь, написал что-то на листке: – Вот, фрау Бальцер, комната 8, здание 5. Тут недалеко. На фасаде большой красный крест нарисован. Идите сейчас к ней, она ждет.

– А переводчик у них есть? – испугалась Вера Денисовна (волна пошла по тучному телу, звездочки беспокойно задвигались, блестки в ужасе сверкнули).

– Должны быть. Но их тоже надо заранее приглашать.

– Может, я пойду? – предложил я.

Тиле, подумав, согласился:

– Ну хорошо. Я запишу вам час. Все, можете идти. А вас, мадам, мы сами найдем, мы знаем, где вы живете, сами вас поселили. Когда паспорт придет, тогда и обговорим конкретно детали, – сказал он ласково Вере Денисовне, а мне по-деловому добавил: – За обходным не забудьте вернуться – я не имею права наперед заполнять и подписывать.

Мы отправились в Красный Крест. По пути я хотел взглянуть на неземную Ацуби, но всюду все было закрыто – святой обеденный перерыв. На улице, вспомнив, что Вера Денисовна работает в ортопедии, я спросил ее, не знает ли она, чем лечить странные шумы и звоны в голове. Она сказала, что знает: тиннитус может быть следствием отложения солей, надо делать массажи заушных впадин и проверить глазное дно:

– Жаль, у меня нет с собой аппаратуры, я бы сама все сделала. Ничего, скоро вернусь, пойду на работу, приезжайте в Ленинград, приходите в клинику…

– В Ленинграде врач на зарплату может прожить?

Вера Денисовна остановилась:

– Знаете, что Сталин сказал: «Хорошего врача прокормят пациенты!» Конечно, что-то люди дают, но это так противно, когда тебе тайком в карман суют, как парикмахерше…

– У вас устаревшие взгляды. Это раньше в Союзе деньги плохо пахли – сейчас они благоухают, – возразил я.

– Может быть… Но я так решила: поеду назад, а дети пусть будут счастливы. Если это, конечно, вообще возможно на чужбине в шкуре беженца. Но сын ничего, не падает духом, язык зубрит. А жена уже в баре подрабатывает. Может, бог даст, все уладится!

В Красном Кресте нас приняли радушно, дали позвонить в Бельгию и с моей помощью объяснить сыну Веры Денисовны, в чем дело, а то она, когда брала трубку, вместо того, чтобы говорить по делу, начинала спрашивать, не кашляет ли Олежка, как себя чувствует малыш после поноса и что они ели сегодня на обед.

Потом сообща с фрау Бальцер стали составлять маршрут шпионской поездки, как в «Семнадцати мгновениях весны» – нам с Верой Денисовной обоим одновременно пришло в голову это сравнение, отчего она всхлипнула, укрывшись веером:

– Думали ли мы когда-нибудь, что будем вот так по миру скитаться, унижения глотать, защиты искать?.. Но и в России жить стало страшно. И с чего это в нашей дикой стране отменили смертную казнь?.. Я мирный, незлобный человек, врач, но в России казнить – не переказнить, сплошь дичайшие преступления, повальные убийства, серийные маньяки, зачем они нужны?.. Мы не доросли до цивилизации. Надо срочно ввести смертную казнь, а еще лучше – публичную, с четвертованием и колесованием, может, хоть тогда поприутихнут… Да-да, я не шучу, народ давно об этом говорит!

На прощание Вера Денисовна еще раз посоветовала мне проверить глазное дно, снять рентген затылка и крепко поцеловала в щеку, оставив следы красной помады. Их тут же стерла салфеточкой юркая и смазливая фрау Бальцер, которая решила сама отвезти Веру Денисовну на границу с Бельгией и под этим предлогом резво отпросилась у шефа на целых два дня. Шеф после обеда был в хорошем настроении и милостиво разрешил. Довольные все трое, мы разошлись в разные стороны.

Чорна, турецко-подданный

Дорогой друг, спешу сообщить, что в тяжелое ярмо вляпался. Даже и не поверишь – ремонт затеял!.. Казалось бы – зачем?.. Могилу и без меня украсят, а где жить – не все ли равно? Нет, туда же. А все из-за аспирантки-голощелки – ей, видите ли, не нравится сексом среди рухляди, развалин и мурашек заниматься и в ванне мыться, где до этого стая косовских албанцев всю жесть с ванны в дикой злобе сковыряла.

Ну ладно, думаю, можно сделать, хотя, по мне лично, в руинах куда как поэтичней трахаться, и чем руинистей – тем новой похоти прибавляется: я, типа, сейчас Тамерлан и Мамай, на своем пути всю крушу, рушу, всем «шу», а не то – у-у!.. Никому не поздоровится!.. Не с кем будет поздороваться!.. Обнажен и очень опасен!

Конечно, я попытался было отнекиваться и увиливать, но куда там – голощелка завела знакомую песнь про то, что больше в такой мерзости купаться не намерена, без нормального стола в кухне ей трудно, что ей родного ТВ не хватает, словом, хотя бы унитаз сменить, антенну повесить и какой-нибудь стол на кухоньку поставить, не все же на перевернутых ящиках убогую еду на половой плитке готовить!..

Мне не очень понравилось, что она так раскладывается и устраивается, но, на ее веско-весомые аргументы под лифчиком глядючи, решил не перечить – что там жить осталось, чтобы по пустякам размениваться?.. Живи, как Диоген в бочке – и все! Нет, надо ремонт. Мне не надо, но если ты хочешь – давай…. Эх, не знал я тогда еще, что лучше уж с норкой где-нибудь в норильской норке жить, чем ремонт затевать…

Тут же выяснилось, что у нее есть знакомые мастера из бывсовлюдей, которые «делают не ахти как, зато дешево». На вопрос, откуда она их знает, ответила, что в церкви на Пасху познакомилась (тут очень комично в местной кирхе православный уголок отделен, куда некоторые бывсовлюди по праздникам ходят и земные поклоны, даже и до ста штук, бьют, приводя в недоумение немцев, спокойно слушающих орган на скамьях). Ну, «ахти» нам и не надо, какое там ахти, не до жиру. А что дешево – это хорошо.

У меня немного денег от горельефа оставалось, хотел на них хорошие холсты и дорогие краски купить, но тоже в ремонтное дело пустил. Все, решили. И начали, несмотря на то, что сосед-Монстрадамус, узнав о моих намерениях сделать дешево силами русских умельцев, был настроен скептически и высказывал сомнения относительно возможного качества работы, но я не преминул о «катюшах», «орга́нах Сталина», напомнить, он и замолк. А что скажешь?.. Все «катьюши» в цель попадали и рейх разбомбили. Как хорошо, что в разговорах с немцами всегда есть серия аргументов, которые бьют наповал! «Сталин, “катюши”, Курская дуга» – и всё: все – молчок, в пол глядят.

Ну вот, появились два наших бывсовчела, два мастера на все свои четыре суперзолотые руки: похожий на Карлсона в комбинезоне Митя и тихий застенчивый пухлян Вован, откуда-то из глубинки, неизвестными ветрами в Европу занесенные. А что из этого вышло – суди сам: нарочно не придумаешь!

Первым делом надо было ехать с ними покупать раковину и унитаз (на старый, битый и обколотый – грызли его албанцы, что ли? – аспирантка отказывалась садиться – ей казалось, что снизу, из унитаза, что-то вылезает и в нее вползает).

В магазине Митя важно сообщил, что у нашего унитаза труба уходит вертикально прямо в пол, но на магазинных полках все унитазы были почему-то исключительно с трубами, уходящими горизонтально в стены, наподобие «Г». После долгих поисков мы были вынуждены поехать в спецмагазин, за двойную цену нам извлекли из запасников нужный экземпляр, причем продавец пояснил, что таких уже лет 10 как не выпускают… На квартире выяснилось, что труба уходит все-таки Г-образно в стену и куплен неправильный унитаз. «Да как-то мне так показалось… У нас таких глупостев не было, чтоб в стену… Ну, не переживай, сменяем, всего и делов…» – почесал Митя в затылке и отправился в магазин менять унитаз.