Тариф на лунный свет - Кюрти Ильдико фон. Страница 22

Это, конечно, очень смело и даже агрессивно. О Кармен-Уте Кошловски мы никогда не говорили. Но я-то прекрасно знаю, что и когда говорить. И, как мне показалось, настало время выяснить, держит ли меня на коротком поводке мужчина, который сидит рядом со мной в этом чашеобразном кресле.

– У Кармен сегодня еще одна съемка. Она будет позже, если вообще будет.

Ах вот как, съемка! По необъяснимой причине я почувствовала, что меня малость облили дерьмом. Так уж повелось, что все остальные женщины чувствуют себя ниже женщин, которым предстоит еще одна съемка.

Я решила помалкивать на этот счет и просто наслаждаться ездой. Ведь д-р Даниэль именно меня спросил, угодно ли мне сопровождать его на пикник. Так что, если Ута Кошловски приедет позже, то, возможно, для нее уже все будет кончено. Задумчиво и вожделенно я разглядывала руку Даниэля. Мужские руки нахожу эротичными, в особенности если они представляют собой продолжение рычага переключения передач «БМВ». Тут я просто улетаю. А вот в «тойотах» болотного цвета мужчины теряют добрую половину своей сексуальной привлекательности.

Я сладострастно откинулась назад, созерцая летящие мимо рапсовые поля и наслаждаясь музыкальным сопровождением в исполнении Ллойда Коула.

Хотя Ллойд Коул мне не особенно нравится, я понимаю, о чем хотел бы сообщить человек, включающий Ллойда Коула летним вечером в своем «БМВ».

И это сообщение мне нравится. Он как бы говорит: «Я не всегда ездил на „БМВ“. Да, я тоже кайфовал на замызганном пледе „флокати“. Я тоже презирал своих родителей, атомную индустрию и Гельмута Коля. И это скорее случайность, что, несмотря на все, из меня что-то вышло. И вот мне стыдно, что теперь я вынужден нанимать уборщицу и голосовать за СвДП».

О-о-о-о! Мне так хорошо! Я сижу рядом с симпатичным ученым человеком, на нем черные джинсы и белая рубашка, он то и дело мне улыбается, вечернее солнце светит в салон, снабженный конечно же откидным верхом. А Ллойд тем временем поет:

Аrе уou ready to bе heartbroken [38].

Да! Разбить сердце! Одну половину отдать! Внушить любовь! О, так я могла бы объехать весь свет!

Уou sау уоu'rе so happy now. Уоu саn hardly stand [39]

Это верно. Чувствуешь себя, будто тебе все еще пятнадцать.

А r е у ou ready to b е heartbroken.

Даниэль положил свою руку на мою. У-ух. Это лучше, чем большинство оргазмов, испытанных мной в последнее время.

Я тинейджер! Могла бы сейчас хихикая пить пину-коладу, плясать на столе, носить мини-юбки, намалевать на щеке сердечко и считать себя неотразимой. О yeah…

Аrе уои ready to bleed [40]

– Подъем, Кора Хюбш! Приехали.

Одновременно с Ллойдом Коулом замолк и мотор.

– Ну, если это сарай, тогда я не знаю, как называть мою гостиную.

Я взяла Даниэля под руку, и мы подошли к чему-то вроде деревянного дворца.

– Михаэль – хирург-косметолог. Эти парни неплохо зарабатывают.

Хирург-косметолог! Это меня слегка обломало. Напомнило об одном ужине несколько недель назад.

Там я сидела рядом с парикмахером и чувствовала себя крайне неуютно. Казалось, его профессиональный взгляд то и дело с отвращением падал на мои торчащие в разные стороны волосы, и он наверняка с трудом себя сдерживал, чтобы тут же не причесать меня с помощью ножа и вилки.

– Михаэль это кто – именинник? А у нас есть подарок?

– Все в порядке, я уже внес свою долю. Впрочем, даже не представляю, что они там купили.

Еще бы! Таковы мужчины, если они мужчины и не при женщине. Мужчины – неумелые дарители, чаще всего они даже повод забывают, по которому делается подарок. Самые приятные презенты из тех, что получали матери моих экс-дружков, всегда придумывала я.

Изнутри так называемый сарай выглядел еще более впечатляющим, чем снаружи. Огромное помещение было украшено сотнями световых гирлянд, свисавших с вековых потолочных балок. Справа возвышался бар, слева – гигантский буфет. Между ними, вокруг площадки для танцев, располагалось несколько десятков высоких белых столиков. Едва мы вошли, на нас вихрем налетел официант и чуть не силком одарил нас шампанским.

– За тебя, – сказала я и попыталась обольстительно улыбнуться. – Благодарю за приглашение. И на случай, если забуду сказать потом: я провела чудесный вечер.

Я подняла бокал, про себя помолилась: пусть окажется так, что Даниэль никогда не смотрел фильм «Красотка». Давно ждала я подходящего случая ввернуть эту фразу. Даниэль, польщенный, улыбнулся. Повезло. Однажды – будучи навеселе, так что мне можно это простить – я сказала кому-то: «Имею чутье для дела и тело для греха». Этот кто-то ответил: «Мелани Гриффитс и Харрисон Форд в фильме „Деловая женщина“. Я тоже видел. Хороший фильм». Вышло, конечно, по-дурацки, но постепенно перетекло в оживленную беседу о знаменитых кадрах из знаменитых фильмов.

– За нас, – сказал Даниэль. – Я, конечно, не забыл бы, но все-таки скажу уже сейчас: я тоже провел чудесный вечер.

Я сделала глоток и принялась смущенно разглядывать помещение. В такие моменты мне всегда плохо удается смотреть в глаза моему визави. И не выходит совсем, когда визави для меня по-настоящему важен. Чтобы снять напряжение, разыскала туалет, подвела губы и задумалась о том, как это ужасно несправедливо, что самоуверенность покидает меня в самые решающие моменты. Оттого-то у моих ног и оказываются главным образом какие-то остолопы. Эти, конечно, не способны внушить мне робость. Именно их я впечатляю своим остроумием, иронией и находчивостью. Так что фактически мои прежние поклонники были мне только в тягость.

– Ну а сейчас кинемся в загул, – сказал Даниэль, когда я вернулась.

И в тот же момент загул кинулся на нас. Это была орущая команда под предводительством человекоподобной шаровой молнии.

– Как это здорово, что ты здесь! – завопила шаровая молния и заключила Даниэля в объятия своими короткими ручками.

– Михаэль, благодарю за приглашение. С днем рождения тебя, желаю всего самого лучшего. – Даниэль схватил меня за руку и притянул к себе.

– Позволь представить тебе Кору. Михаэль Хинц. Кора Хюбш. Только не говори: «Как мило!» Над этой шуткой она уже не смеется.

– Не беспокойся. Хэлло, Кора. Приветствую от всей души. Сказать «мило» было бы здесь оскорбительным преуменьшением.

– Ах, благодарю, – отвечала я. – Комплимент из уст профессионала особенно ценен.

– Так Даниэль тебе уже объяснил? Еще бы! Ведь на хирурга-косметолога я совсем не похож. Скорее на того, кто срочно в нем нуждается.

Михаэль прямо-таки визжал от восторга.

Приятный человек. Такой самоироничный. Я тоже самоиронична. По крайней мере, была такой, пока появление д-ра Даниэля Хофмана не заставило меня мутировать в зацикленную неврастеничку.

– Что с Кармен? Она придет? – спросил Михаэль.

– Может быть, позже. Ей предстоят съемки.

Второй раз за день мое настроение было порядком испорчено. Но я улыбнулась отважно и любезно, как будто речь шла о моей лучшей подруге.

– Ох уж эти кинозвезды, – сказал Михаэль и пожал плечами. – По правде говоря, она не в моем вкусе. Слишком худа, отсосать нечего. Ты мне нравишься гора-а-здо больше!

Он поглядел на меня дружелюбно и вожделенно, как будто мысленно уже чертил на моем теле выкройку. Думаю, он не хотел сказать ничего дурного, однако я целый вечер спрашивала себя: не полнит ли фиалково-синий и не лучше ли было надеть что-нибудь черное?

Как бы там ни было, праздник удался. Пьяная в стельку сотрудница Даниэля заставила меня выпить с ней на брудершафт и, воскликнув при этом: «Мы, сестры, должны держаться вместе», поцеловала меня в губы.

Как мне шепнул Даниэль, Клариссу недавно покинул друг. Вроде бы ему показалось, что их связь стала слишком прозаичной. Неделей позже Кларисса увидала его в парке с коренастой брюнеткой.