Ревизор: возвращение в СССР 21 (СИ) - Винтеркей Серж. Страница 34
И тут мимо проходящая женщина остановилась возле нас и, смущённо улыбаясь, стала восхищаться счастливо визжащим малым. Потом переключилась на наших близнецов, спящих в переносках.
— Как приятно слышать детский смех, — проговорила она.
Присмотревшись внимательно к ней, вдруг узнал Нону Мордюкову. Не знал, что она здесь жила, в смысле, живёт. Никогда не интересовался такими вопросами.
— Здравствуйте, — улыбнулся я и поднялся. — С близнецами не просто. Двойная коляска в лифт не помещается и вообще…
— Да что вы! Дети — это счастье, — сказала она и присела рядом на моё место.
Она посидела с нами недолго, поговорила с Галиёй, спросила, как она справляется. Жена, благодарно взглянув на меня, сказала, что у неё помощница есть. А я напомнил, что тесть с нами уже второй месяц и тоже очень помогает. Мордюкова посидела ещё с нами, а потом пожелала всего хорошего, попрощалась и пошла дальше к дому.
И сразу к нам подлетела Оксана, стоявшая неподалеку и с любопытством наблюдавшая за происходящим.
— Это же знаменитая артистка! — зашептала она.
— Да, мам, здесь много известных людей живёт, — улыбнулась Галия. — Я Фаину Раневскую как тебя недавно видела.
— С ума сойти! — восторженно прошептала тёща. — Мне же не поверит никто в Святославле!
Интересно, подумал я, как на нее повлияет эта встреча. Может, поймет, наконец, что у нас в семье все хорошо, раз попали даже на время в такую компанию пожить?
Санька у Жариковых, похоже, напрудил и стал возмущённо вырываться из одеяла, так что они ушли домой, оставив нам Аришку. Мы ещё немного погуляли и вскоре тоже пошли домой, а через час уже и наши гости начали подъезжать.
Первыми приехали Сатчаны с подарочным набором постельного белья. Потом подтянулись Никифоровна, Егорыч и Родька и подарили нам с женой металлический поднос с жостовской росписью. Ох и красивая же вещь, у нас дома, в моей первой родительской семье, целая коллекция таких была, штук пять разных. Мелкий когда был, всё разглядывал эти цветы и узоры, бесконечно мог их в руках крутить и водить пальцем по цветным мазкам, представляя себя художником.
Бабушка взяла у Инны Саньку и сестра, наслаждаясь мгновениями отдыха, положила голову Петру на плёчо. А тот ей всё еду на тарелку подкладывал. Так и хотелось сказать, ей отдых нужен, а не еда.
Сатчан тихонько показал жене на эту картину, думая, что никто не видит. Римма сочувственно смотрела на Инну. Но потом Сатчан ей что-то шепнул и она заулыбалась.
Бабушки обе выглядели великолепно, прямо расцвели, шутки-прибаутки, смех без конца. Как замуж вышли обе, как будто какие-то другие стали, спокойнее, что ли, умиротворённее… Трофим и Егорыч сидели такие уверенные в себе рядом с ними, спокойные, мудрые аксакалы.
Мама тоже напереживалась с этой историей с арестом мужа и сейчас просто наслаждалась тем, что он рядом. То салатика ему подложит, то несуществующую складку на рубашке поправит. Да уж… Хорошо, когда всё хорошо.
Только Загит и Оксана не вписывались в эту общую атмосферу радости и счастья. Они даже сели порознь, причем я увидел, что это был выбор Загита. А Оксана рядом с Маратом села. Жаль мне тестя, хороший он мужик. Но его жизнь, его судьба, пусть сам решает.
Наслушался столько всего хорошего в свой адрес, очень приятно было. И в этот момент приехал Шанцев. Увидев такое представительное собрание, он завис у входа и, отказываясь проходить, попросил меня выйти к нему.
— Павел, я что собственно хотел, — полез он в нагрудный карман пальто, — вот, это тебе за помощь. Очень ты нас выручил с Ахмадом, большое тебе спасибо!
Открыл деревянную коробочку, а там жемчужное колье старинное…
— Я это не возьму, — категорично заявил я и вернул ему коробочку.
— Но почему? Это же от души! — обиделся он.
— А куда вы едете? — спросил я, чтобы перевести разговор на другую тему.
Он рассказал, что летит в Благовещенск к брату.
— Такую дорогую вещицу не возьму, вижу же, что это какая-то семейная реликвия, мне неудобно будет из семьи ее забирать. Привезите, если получится, сушеной рыбы и икры. Это будет лучший подарок, — заверил я его.
Тут вышла бабушка.
— Александр Викторович! Ты чего стоишь тут, ну-ка проходи! Сколько времени уже не виделись!
Бабуля его взяла в оборот так, что он опомниться не успел, как оказался за столом. Мама тут же ему тарелку чистую поставила, Ахмад стопку налил. У Шанцева не было шанса отвертеться. Он сдался, раз выпил штрафную, потом со всеми вместе следующую, расслабился и даже тост хвалебный сказал лично обо мне. Мол, какой я молодец и как правильно меня воспитали, и что я настоящий советский человек и никогда не мирюсь с несправедливостью. Мне было неудобно, праздник же наш общий с женой.
Москва. Малая Семёновская улица.
Самедов приехал к Регине и позвонил в дверь, ключи-то он ей оставил. Она открыла и пригласила его войти. Оба были сильно напряжены.
— Чего ты хочешь? Чего ты всё домой звонишь, жену смущаешь? — набросился он на неё. — Если влюбилась, дура, так сама виновата! С самого начала речь шла только о помощи. Ни о какой любви не договаривались. Я бы тебе и дальше помогал, если бы ты меня не подставила!
— Так ты от меня избавиться хочешь? Так я тебе помогу! — заявила Регина, театрально закатив глаза. — Я с собой покончу! Я уже и письмо написала, что ты причина моей смерти. Да-да! Вот с этого окошка возьму и прыгну!
— Не смеши меня, — рассмеялся Самедов. — Ты ни фига не похожа на ту, что прыгнет. Такие, как ты, с собой не кончают. Да и про комсомольское собрание не забывай! У тебя же строгий выговор, да еще на том основании, что ты врунья и зря наговариваешь на людей. Так что твоим запискам никто не поверит. Даже если ты прыгнешь.
— Да⁈ — разозлилась Регина. — А если я в милиции покажу, что записала за тобой, когда ты водку пил? А? Тогда мне поверят?
Вскоре мужчинам понадобился перерыв на перекур. Женщины в этот момент подсуетились, блюда на столе освежили. И смотрю, бабуля Шанцева в кресло усадила и сама рядом села, типа, ну, рассказывай.
— Какие новости на заводе? — начала допрос она и я подсел поближе, типа, мне тоже очень интересно.
Бабуля прислушалась к моей просьбе и очень аккуратно перевела разговор на Ирину Викторовну. После чего я отсел чуть подальше, чтобы не мешать им.
А Шанцеву, как оказалось, очень нужен был этот разговор. Бабушка очень грамотно наводящие вопросы задавала и Шанцев ей выложил всё. И как Наташа его с Филимоновой зацепилась, и как потом он сам с Филимоновым сцепился, и как Ирина Викторовна самоустранилась в самый острый момент.
— И сдаётся мне, что она ещё и следствию помогала, — вдруг выдал он.
— Кто? Ирина? — посмотрела на него недоумённо бабушка. — Да ни в жизнь не поверю! Она осторожная, это правда, но закладывать… Не поверю!
— Ну, не знаю, — уже гораздо менее уверенно проговорил Шанцев. — Я сказал ей по собственному уходить.
— Не будь дураком, Александр Викторович! — воскликнула бабуля. — А что, мужики заводские тебя поддержали?
— Но Ахмад-то поддержал.
— А остальные? Главный инженер? Профорг? Начальники цехов? Замы твои?
— Ну, остальные нет… Сделали все вид, моя хата с краю…
— А от бабы ждёшь геройства. Мужики не поддержали, а Ирина должна была, да? Мужиков ты не винишь?
— Не виню… Ну, ты, Эльвира!.. — раздражённо начал было Шанцев.
— Отцепись от Ирины, — прервала его бабуля. — Отличный она бухгалтер и человек хороший. Ты сам это прекрасно знаешь. А что осторожная, так это профессиональная черта хорошего бухгалтера. Была бы она лихая, ты бы давно уже сидел вместе с ней. И за дело, а не из-за зеленки.
Шанцев вздохнул тяжело, посмотрел на неё и кивнул согласно.
А я порадовался. Похоже, эту проблему мы все же разрулили…
Москва. Дом на Котельнической набережной.