Экземпляр номер тринадцать (СИ) - Куприянова Мира-Мария. Страница 46

На то, чтобы оценить угрозу от приближающейся, агрессивно настроенной каши мужчине понадобилась доля секунды:

— Бегите — уверенно дал команду инквизитор и, чертыхаясь, попытался выползти из под намертво застрявшего на его широких плечах стула.

Пояснять нам не пришлось, как и долго упрашивать. Мы с Греттой тотчас с визгом рванули в коридор, путаясь в юбках и спотыкаясь о разбросанные по полу кастрюли.

А позади нас раздавалась отборная нецензурная брань вира и зловещий шелест скользящей по разбросанным ложкам жижи.

Отчаявшись выковырять свое могучее тело из стула, инквизитор чертыхнулся и попытался прямо в своем боевом облачении выбежать следом за нами. Но то ли из-за подлых столовых предметов, разбросанных под ногами, то ли из-за кастрюли, в которую он, себя по гулкому удару попал ногой, маневр его не удался. С громким « Ть..мать твою!» бравый инквизитор растянулся на полу А потом в воздухе страшно прозвучало первое недоброе « Гы-гы-гы» и уже его отчаянный вопль, полный боли и грусти по бесцельно прожитой юности.

Инквизитор вылетел и из стула, и из кастрюли, и из кухни. Причем так быстро, что у нас с Верховной ветром всколыхнуло юбки, а обляпанные кашей волосы шлепнули по щекам. В целом, инквизитор и из дома вылетел. Но потом вернулся, просунув свое злое лицо в дверь и, демонстрируя изукрашенную тремя рваными царапинами щеку погрозил перемотанным платком кулаком:

— Я… Вы… Чтобы когда я вернусь, ничего этого здесь не было! Иначе… Ад после инквизиторского костра Вам покажется раем!

И этот гад смачно хлопнул за своей спиной дверью.

И теперь мы сидели за столом, в напрочь разгромленной кухне и бессильно обозревали творящийся вокруг бардак.

Минут через пять к нам присоединилась обиженная сова. Она села на спинку поднятого стула и жалобно мычала по-коровьи, перебирая перышки. Следом за ней, аккуратно втягивая свое склизкое тело по ножкам мебели, на стол забралась жижа. Ложку и вилку она, предусмотрительно, оставила при себе. Смотрела на нас недавно обретенными провалами, символизирующими глаза и, иногда, глубокомысленно выдавала: «гы… гы-гы… Гы-ы-ы….». надо полагать, способность издавать звуки она тоже приобрела недавно. Возможно сыграл роль конфликт заклятий. А, может зелье, на котором сварили эту, с позволения сказать, кашу, дозревало. Звуки были страшными и тягучими. И, почему-то, окончательно выводили из остатков равновесия.

— Ну вот что, — вдруг серьезно сказала Верховная, хлопая ладонями по столу — С этим и правда пора заканчивать. Иначе твой муж не выдержит и сдаст нас своим коллегам. На опыты.

— Было бы с чего — фыркнула я — Ничего такого не случилось же!

— Ну, это мы с тобой понимаем — весомо заметила ведьма, поглаживая по отчищенным перышкам ласковую нежить — Ну, бывает. У ведьм раз в месяц и не такое бывать может! Почему инквизиция и появилась, к слову… Так что, пора от него избавляться.

— Как? — устало спросила я, отбирая боевую вилку у жижи, чтобы та не тыкала ей в умертвие, и грозя ей пальцем — Фу, Матильда! Нельзя! Нельзя тыкать Мурзика вилкой!

— Имя им дала уже? — хмыкнула Гретта.

— Ну, раз сотворили, то надо бы — скривилась я в ответ — Вроде у нас так же принято…

— У нас много что принято. Например вовремя упрямых Дознавателей мочить. А ты что?

— А что я? Я осталась без главного оружия! На моей руке эта пакость — и я продемонстрировала сияющую голограммой печать — Как я призову его искру? Как его убью-то теперь? У меня уже прямо руки опускаются!

— Если не можем его, пока, убить — медленно проговорила ведьма — Значит нужно его, хотя бы, отвлечь. А для полного счастья, вообще заставить ваш брак аннулировать и свалить в то прекрасное далеко, откуда он и появился. Ведь вы так договаривались?

— Это не выполнимо — простонала я, падая лбом на уложенную перед собой вилку и, ожидаемо, получая при этом троекратный укол в лоб — Ай! Да чтоб тебя…

— Тише с проклятиями — недовольно буркнула Гретта — У тебя и так с контролем не очень… Почему не выполнимо? А ну, припомни, что ему там надо?

— Найти убийцу брата, говорит — потирая лоб, недовольно огрызнулась я — И как я ему его предоставлю? Прямо так и выйду в холл, когда он работы придет? С радостно разведенными руками, приплясывая и оглашая дом воплями: «А вот и я!»?

— Вот глупая! — всплеснула руками Верховная — Зачем самой сознаваться? Да с нужным зельем да хорошим заклятием у тебя пол города на себя эту вину возьмет!

— Он же проверит — недоверчиво прищурилась я.

— А и пусть! Устанет проверять — развеселилась Гретта — Нет тела, нет дела! А тут главное зелье такое сильное сварить, чтобы бедняга сам поверил и вспомнил, как заманивал, резал, душил, насиловал… а потом еще расчленял да огнем жег!

— Зачем так сложно? — захлопала я глазами.

— А чтобы инквизитор замучился проверять — расхохоталась Темная — Короче, не грусти, Делия! Я буду не я, но отвадим мы от тебя твоего исти… кхм… истекающего благими намерениями Дознавателя. Не таких отваживали. Итак, займемся делом! Дай пять, Матильда!

И ведьма с кашей бодро обменялись хлопком руки.

Глава 20

Я искренне ненавидела весь свет. Свет был отвратителен тем, что населялся живыми существами. А их я сегодня ненавидела особенно качественно.

Правда, вот казалось мне, что чувства мои были очень даже взаимны. И эти самые существа со всей силы ненавидели меня. Иначе как объяснить, что каждый из них только и норовил, что вывести меня из себя? Явно не тем, что я ведьма и меня вообще буквально все способно вызверить.

Например, та же Верховная, будучи по сути своей Темной ведьмой, продолжала же ласково улыбаться, терпеливо объяснять и, почти, не фонить Тьмой? Значит дело точно не в моей непроглядной сути. А вовсе даже в том, что вокруг меня одни идиоты. Идиоты смелые и жизнью не пуганные. вон, бесят меня и не боятся. А я, между прочим, уже последний час ощущаю на кончиках пальцев самое что ни на есть черное проклятие. ух, выродилось бы пол города, не иначе!

Бесили все однозначно.

Бесила Каша. Она отказывалась быть Матильдой. Изучала красочные обложки любовных романов, заполнивших тот самый шкаф с потайным ходом, и приносила их мне, тыкая отростком в очередную томно стонущую бабу на обложке.

— Как?! Клариса? Нет. Никаких Кларис в моем доме не будет, Матильда. Забудь! — и я уверенно возвращала книгу на полку — И потом, что тебя в твоем имени не устраивает? Между прочим сильная ведьма была. Ну да, немного не в себе, как пишут хроники… Но и ты с вилкой в одной лапе и ложкой в другой, с этим твоим жутким «Гыыы» и улыбкой… бррр… В общем, тебе очень идет. Не выдумывай!

Каша грустнела и выбирала следующую пошлую книжонку. Баба на ней была полуголой и полузадавленной изрядно прокачанным мужиком, с неопознанным лицом, но предельно аппетитной задницей. Название гласило, что внутри нас ожидает описание страданий и страсти некой Вингельмины.

— Как? Вильген…Не…Винлег… Короче, нет. Просто сразу нет! — передернуло меня — Мало того, что я это имя не всегда и выговорить-то смогу. Особенно после шабаша. Я там и свое-то только к четвергу осиливаю… Так еще чтобы каждый раз глядя на тебя я вспоминала это? Нет, Матильда. Смирись и прими. У тебя шикарное имя! Вон, Мурзик, спит и не чешется! А у нее имя не в пример прозаичнее!

Сова, по уверенному определению Верховной, при жизни была самкой. Но менять ей имя я тоже отказалась. Из природной вредности, надо полагать. А что? Я ведьма. И у меня вообще неделя не очень.

Жижа горько всхлипнула и, повесив условную голову, уползла под стол, булькать от обиды.

А я с раздражением повернулась к сонно покачивающемуся в центре кабинета мужику. Человек был сильно заросшим, оборванным и от него изрядно воняло смесью кошачьей жизнедеятельности и содержимого выгребной ямы.

— Фу, — брезгливо скривилась я — Я потом кабинет не проветрю! Тут только перекрашивать все напрочь!

— Ну, уважаемая вира Адаль, в тюрьме, обычно, не до гигиены и красоты — явно не испытывая вины, пожал плечами вир Саджю — А эти индивидуумы и до ареста ими не озадачивались.