Не исчезай - Эрикссон Каролина. Страница 22

– От чего ты меня предостерегаешь? Что может случиться?

Она фыркнула.

– С Юрмой лучше не связываться. Могла бы понять уже.

Я откинула волосы с лица и рассмотрела ее внимательнее. Сколько ей лет? Под черной мужской рубашкой не было видно ни намека на какие-либо выпуклости. С другой стороны, если учесть ее худобу, в этом не было ничего странного.

– Юрма. Значит, так зовут твоего мальчика?

Щеки девочки покрылись красными пятнами.

– Он не мой… На самом деле мы не…

Я задалась вопросом, спят ли они друг с другом, но тут же одернула себя. Конечно же, спят. Между деревьями послышался треск, и я замерла. Но Юрма не бежал к нам. И никто другой тоже. Я нервно сглотнула, было понятно, что кто-то из них рано или поздно здесь появится, что это просто вопрос времени. Мне нужно было поторопиться с тем, что я собиралась высказать. Пусть судьба решает.

– Ты не обязана все это делать.

Мои слова поразили ее.

– Что… что ты имеешь в виду?

Она сделала вид, что не понимает, но я заметила, что ее глаза остановились на моей шее, что она не может перестать смотреть туда. В ее глазах виднелся ответ, светилась правда. Я сделала шаг вперед. Приходилось сдерживать себя, чтобы не положить ей руку на плечо.

– Как тебя зовут?

– Грета, – ответила она после минутного молчания.

Грета? Вот еще одна вещь, которая нас объединяет. Имя. Даже это. Я собралась с силами и продолжила:

– Послушай, Грета. Если он плохо обращается с тобой… Не позволяй ему так делать. Ты должна уйти, должна освободиться.

Жилка стучала у нее около виска.

– Я не… – начала она.

Но у меня не хватило терпения дать ей закончить, не было времени выслушивать отговорки.

– Ты можешь утверждать что угодно, но в глубине души я чувствую: ты ищешь выход. Ты ищешь кого-нибудь, кто бы тебе помог. Поэтому ты разыскала мой дом, поэтому ночью стояла в саду у окна. Ты понимаешь, что я такая же, как ты.

Я тут же почувствовала, что совершила ошибку, что зашла слишком далеко. До сих пор она просто неподвижно стояла и слушала, но за секунду ее лицо стало строгим и непроницаемым.

– Нет, не поэтому, – обронила она.

Что-то пошло не так. Я сказала слишком много, сказала что-то неправильно. Хрупкое доверие, которое, казалось, установилось между нами, разбилось вдребезги. Но я не могла остановиться. Я по-прежнему была уверена, что у нас много общего и что она нуждается во мне.

– Я на твоей стороне! – воскликнула я. – Как ты не понимаешь? Мы с тобой, у нас так много…

– Какого черта ты себе вообразила? Мы с тобой не на одной стороне!

Она закричала так громко, что я оборвала себя и сделала несколько шагов назад. На мгновение показалось, что ее лицо исказила гримаса боли и стыда, но она тут же исчезла. Ее сменила суровая и неприступная маска. Взгляд девочки скользнул в сторону. Ее рука вытянулась в воздухе, прямая и напряженная. Она возбужденно указывала пальцем на что-то за моей спиной.

– Юрма давно все понял! Он знает, что ты это сделала!

Я повернула голову, проследила взглядом туда, куда указывал ее палец, – на лодки. Мой взгляд остановился на окровавленном свертке и струйках крови на дне одной из них. По телу пополз холодок.

– Сделала что? – спросила я.

– Мы знаем, что ты была на острове. Туда не ездит никто, кроме нас. Значит, это была ты.

Перед глазами все завертелось. Я не отвечала. Что я могла ответить? Я просто стояла и чувствовала, как силы оставляют меня, как меня покидает надежда. Девочка уперла руки в бока.

– Ты приехала туда одна? Я имею в виду на остров. Ты приехала одна или вас было несколько?

Теперь ее голос звучал требовательно и властно. Как будто это был допрос. В каком-то смысле так оно и было. Я поняла, что не имеет никакого значения, что я отвечу. В горле встал комок, я сделала шаг назад.

– Нет… точнее, да. Я была с мужем и моей… моей…

Я пыталась закончить предложение, но ничего не получалось. От головокружения казалось, что земля вертится под ногами. Ложь наползала со всех сторон, облепляла, грозила придавить к земле. Я лгала с тех пор, как мы приехали в Морхем. Я лгала девочке и ее шайке, лгала мужчине из коричневого дома, лгала в полиции. Я сама не могла понять, зачем. Но причина была не важна. Единственное, что было важно, – это то, что так больше не могло продолжаться, я не могла больше лгать. Алекс не мой муж. И Смилла не моя дочь.

– Нас было трое на острове. Но те двое…

Только не еще одна ложь. Не с ней. Девочка ждала. Но когда она поняла, что я медлю, стала проявлять нетерпение.

– Что? Что случилось с теми двумя?

Как я могла это объяснить? Они не вернулись. Они исчезли. Медленно, очень медленно я продолжала пятиться от воды и от девочки обратно к лесной дороге и велосипеду. Но другая Грета следовала за мной. Она с силой пихнула меня в грудь.

– Признавайся уже! Не пытайся свалить на кого-то вину! Я знаю, что ты сделала, мы все это знаем.

Тогда я развернулась и побежала. Так быстро, как только могла, я пронеслась между деревьями и перебралась через канаву. Добравшись до дороги, я скривилась от боли и тошноты, но не позволила себе передохнуть, а сразу схватила велосипед и взобралась на него. Девочка не пыталась меня удержать. С силой крутя педали, я услышала, как она кричит мне вслед:

– Юрма позаботится, чтобы ты оплатила свой штраф.

Когда я услышала эти слова, во мне что-то щелкнуло. Что-то важное должно было прорваться сквозь туман, который окутывал мое сознание. Какая-то догадка. «Возмездие» – стучало в голове. Он придет свершить возмездие. Он придет оштрафовать меня. Но думала я не о Юрме.

25

Алекс никогда не скрывал, что женат. Уже в начале отношений он рассказывал, что у него есть жена и маленькая дочка. Это не помешало мне, не заставило остановиться. Наоборот. Насколько упрямо я не позволяла никому приблизиться ко мне раньше, настолько же невозможным казалось оставить Алекса, когда он ворвался в мою жизнь.

Как только все случилось, я сразу же рассказала Катинке и маме. Мама много раз с надеждой спрашивала, не появился ли в моей жизни какой-нибудь особенный мужчина. И все же она была недовольна, когда услышала об Алексе. Сама ли я случайно обмолвилась, что он несвободен? Или мама начала задавать вопросы и наконец пришла к такому заключению? Я точно не знаю, помню только ее реакцию.

«Как ты можешь, Грета? Как, черт возьми, ты можешь?»

Я поняла, что она думает: я дочь своего отца и следую его предосудительному примеру. Но я не чувствовала себя ответственной за измены Алекса. Не испытывала чувства вины перед этой безликой женщиной, которая сидит где-то и ждет его возвращения домой. Если говорить откровенно, я решила просто не думать об этом. Так же как я решила просто не думать о маминых осуждающих словах.

Катинка тоже отнеслась скептически, но обещала радоваться за меня, если я буду счастлива. «Счастлива», – думала я через месяц после начала наших отношений, – счастлива ли я?» Я повернула голову и посмотрела на Алекса, который лежал рядом на кровати.

– Разве мы не должны больше разговаривать? Узнавать друг друга? Разве не так делают люди?

Он ухмыльнулся, глядя на меня.

– Ну давай, – ответил он. – Расскажи что-нибудь о себе. Что-нибудь очень стыдное.

У меня перехватило дыхание. Что-нибудь стыдное? Папа. Невысказанное, событие, о котором никто не вынуждал меня говорить правду. Та самая причина, по которой я всю жизнь старалась держаться от людей на расстоянии. Но вот я была здесь с мужчиной, который утверждал, что видит, по-настоящему видит меня. И внезапно я услышала, как рассказываю Алексу про тот вечер. Об открытом окне, о том, как папа выпал в небытие. Когда я почти добралась до конца, что-то заставило меня сдержаться, принудило оставить некоторые детали при себе. Но хватило и того, что я рассказала.

– Ты определенно немного сумасшедшая. С головой не все в порядке.