Желтый ценник - Шавалиева Сания. Страница 49

Рядом остановилась машина, человек открыл дверь, что-то спросил. Ася отошла в сторону, она не может сейчас с кем-то разговаривать, отвечать на вопросы, она оторвана от этой жизни раз и навсегда. Она может сейчас только исчезнуть от опустошения или взорваться от негодования.

Человек вышел из машины, взял Асю за локоть. Она собралась и сфокусировалась на нем. Это был Марат.

– Чего вам? – хотелось заорать во все горло, но сил не было.

– Садись, – приказал он и практически запихнул ее на заднее сиденье.

Потом была долгая дорога по трассе, по мосту через реку. Проехали молодой ельник, деревню. Мимо домов шла бабушка с батоном в авоське, коровы провожали ее долгим завистливым взглядом, протяжно мычали.

Марат остановил машину.

– Выходи, только осторожно, вокруг пчелы.

– И что? – пожала плечами Ася.

– Не тупи, – громко засмеялся Марат. – Покусают.

«Меня уже сегодня покусали», – хотела пожаловаться Ася. Но промолчала.

– Все знают, что Руслан тебе изменяет, – без предисловия огорошил ее Марат.

Еще удар? Сколько можно? Какой сегодня неудачный день.

– Я тоже изменяю.

– Вот так, значит? – Марат внимательно уставился на нее. Видимо, где-то в голове он собирал какой-то неведомый пазл и гадал, какая картинка в итоге получится. Наверное, он ожидал увидеть одно, а вырисовывалось что-то непонятное и непостижимое.

– У нас обоюдно, – продолжала делать выпады Ася, одновременно ругая себя последними словами. Она уже ненавидела себя за тупость и ограниченность. Зачем пытаться защищать человека, которому ты абсолютно не нужна, который так тебя предал.

– Давай отомстим ему, – прищурился Марат.

– В смысле? – остолбенела Ася.

– Ты что, дура? Давай переспим, и все будет в ажуре. Восстановим, так сказать, твое душевное равновесие. Баш на баш, знаешь, есть такое слово?

Ася так отчаянно крутанула головой, что в шее громко хрустнуло. Болтать можно все что угодно, а вот делать – это совсем другой коленкор. Ася ни разу в жизни не изменяла Руслану. Нельзя сказать, что ей никто не нравился, но это только для вздохов, ахов, а дальше мечты не распространялись. В ее жизни были два случая, когда она практически уже была готова прыгнуть в чью-то койку, а потом срабатывал внутренний колокол: бах! Стоять! Назад! Как она потом будет смотреть в глаза Руслану. Это нехорошо, отвратительно. Ася была тем древним динозавром, которые еще ценили семейные женские качества.

– Что застыла, давай раздевайся! – и Марат сделал к ней пару шагов.

Ася взвизгнула, отскочила. И тут над ней с нудным жужжанием повисла пчела.

– Я не могу. Я не умею, – забормотала Ася, стараясь не упустить пчелу из виду.

– Чего не умеешь? Изменять? Ты же только что хвасталась. Давай сделаем друг другу приятное. Мне тоже плохо, Разалия от меня ушла.

Ася не нашлась, что сказать.

– Несовременная ты какая-то. Вот я Разалию увел из-под венца. А вот тебя, наверное, никто бы не смог. Ты железобетон. Уж если любить, то навеки и одного. Скучно. Сейчас люди так не живут. Ладно. Не бойся. Я просто хотел вывести тебя из столбняка. Вроде получилось. Порозовела вся. Пошли с пчелами познакомлю.

Тут позвонил Руслан, Ася вновь побледнела.

– Ответь любимому, – улыбнулся Марат.

Чтобы не расплакаться во время разговора, Ася глубоко вздохнула и включила телефон.

– Ты звонила? – Руслан что-то жевал. Он всегда последнее время звонил во время еды, словно в остальное время у него были более важные и срочные дела, чем разговор с женой. Может, он звонил специально, чтобы испортить себе аппетит, а то и так растолстел дальше некуда. – Извини, пропустил твой звонок. Туту меня аврал на работе. Тут еще страховщица позвонила. Вот дом решил застраховать. Страховщица Надежда приехала, опись составляем. Ты как?

– Нормально.

– Ладно. Давай пока, – даже не дождавшись ответа, Руслан отключил телефон.

С Маратом на пасеке они провели целый день, а потом целую ночь. Ночь была прекрасной, теплой и нежной. И Ася нисколько не жалела, что это случилось.

Через три дня она уехала в Москву и не возвращалась год. Только через три месяца Руслан однажды позвонил и спросил, не бросила ли она его. Разговаривать на эту тему с ним было бесполезно, ответ был предсказуемым: угрозы, обвинения, нескрываемое презрение. Ася тогда сослалась на кучу дел и отключилась. Пару раз она возвращалась в город для встреч с Маратом. Она стояла на втором этаже его дома и смотрела на окна своего. Первый раз их с Русланом дом пустовал две ночи, во второй раз за зашторенными окнами ходила худая серая тень.

Ася жила в Москве и продолжала выполнять заявки, отправлять товар и перед детьми делать вид счастливого семейства. После работы стала ходить по самодеятельным театрам, участвовать в литературных фестивалях, постепенно стала обрастать друзьями, чего раньше не могла себе позволить. Последнее время все ее друзья Руслана раздражали. Конечно, так было не всегда, а только тогда, когда у них стали портиться отношения.

Ася не вернулась бы к Руслану еще долго, если бы однажды дочь не заявила, что хочет познакомить своих родителей с женихом. Вот это номер! Ася с трудом проглотила эту новость и задумалась, как обустроить праздник. Надо готовиться к свадьбе, а это значит, надо возвращаться в Челны и играть роль жены и радушной хозяйки.

Позвонила Руслану, сообщила радостную новость, сказала, что завтра приедет домой.

– Хорошо, – как-то неуверенно ответил он.

Ася чувствовала, как он мысленно приводит дела в порядок. Наверное, это выглядело так: этой позвонить, эту предупредить, этой перенести.

Сколько у него этих, что он так долго думает?

Хоть все и кончено, но надо действительно напрячься. Купила билет сразу туда и обратно, посчитала, что трех дней хватит, ровно настолько дети ехали в гости. Они выехали из Москвы на машине, предполагали на один день задержаться в Казани.

Ася стояла перед воротами дома, бодрая, выспавшаяся, чуть заметно для себя дрожащая. Когда открывала калитку ключом, возникла неосознанная и страшноватая суета и боязнь, что сейчас в замке что-то заклинит и он не впустит хозяйку-«прогульщицу». А она не была такой, она любила дом, дорожки, забор, лично высаженные кусты роз и голубые ели. Все не раз исхожено, истоптано. Когда она палкой на земле очертила витиеватую тропинку, которую надо было уложить плиткой, все подумали, что она рисовала ее в пьяном угаре. Пообсуждали, посмеялись, но сделали. Потом, когда в завитушках и загогулинах она высадила петуньи, бархатцы, розы и много других цветов, то неухоженная и истоптанная стройкой земля превратилась в роскошный цветник. Можно было бабочкой кружить и порхать из одной цветочной петли в другую.

Ася прошлась по заброшенному участку. Понемногу цвели многолетние цветы, ремонтантная клубника. Похоже, домработница совсем не присматривала за ней, перезревшие ягоды уже стали подгнивать. В отличие от сада, в доме было чисто и уютно. На кухне пицца, прикрытая салфеткой, кувшин с компотом малинового цвета. В зале на столе, именно на том самом месте, где происходила близкая встреча Руслана и страховщицы, – небрежно брошенные брюки, рубашка, сверху мужские трусы. Ася глубоко вздохнула. Казалось, она со старательностью отличницы подготовилась к «экзамену», и все равно провалила – на первой же картинке провалила. В сердце моментально появились железные обручи с шипами. Они, вибрируя, сжимались, а сердце болело и стонало, требуя успокоения.

Все барахло скомкала, бросила в темнушку, затворила дверь, вновь отворила, повесила брюки и рубашку на вешалку, трусы завернула конвертиком. Из душа появился голый Руслан, весь в капельках воды и с приятным запахом шампуня. Женское нутро Аси охнуло от желания. С трудом сдержалась, чтобы не броситься ему на шею. Отругала себя за слабость – что ни говори, а она соскучилась по теплоте его тела, по ласке.

– Ты что здесь делаешь?

– А где здрасьте?

– Здрасьте. – Пошел в зал за одеждой, заметив ее отсутствие, рассвирепел: – Где мои штаны?