Мороз и ярость (ЛП) - Принс Лиззи. Страница 21
— Я подумал, что поднимать руки будет слишком больно. — Атлас почти не отрывает взгляда от моего лица, но я не пропускаю, когда он опускается к моей груди и животу. Он облизывает губы, а затем мягко отводит одну руку, затем другую, с терпеливой заботой направляя мое тело. Это более интимно, чем я могла себе представить. У меня и раньше были парни, но никогда ничего серьезного. Я даже не разрешала им заходить ко мне домой. Обычно это делается на скорую руку в удобном месте, и редко это включает в себя раздевание.
— Ты в порядке? — Атлас делает паузу, чтобы оценить мое поверхностное дыхание.
— Отлично. Давай закончим с этим. Мне нужно лечь в постель и не спать.
Атлас приподнимает бровь, глядя на меня, вытряхивая холодный компресс из аптечки первой помощи. Он разминает его пальцами, а затем заворачивает в ткань, тоже из аптечки. Его брови хмурятся, когда он смотрит на мой живот и бока.
— Господи, у тебя уже проявились синяки. — Ему даже не нужно спрашивать, какой стороне нужен лед. Он прикладывает холодный компресс к моей коже, его пальцы касаются кожи моего живота. Я втягиваю воздух.
— Извини, — бормочет он, но я реагировала не на холод.
От прикосновения его теплых пальцев к моей коже порхают бабочки. Я не опровергаю его предположение. Он прижимает пакет со льдом к моим ребрам эластичным бинтом, оборачивая его вокруг моего тела. Он не слишком стягивает, но достаточно плотный, чтобы удерживать компресс на месте.
— Спасибо, — наконец бормочу я после того, как он заправляет конец бинта.
Атлас кивает головой, затем поворачивается и уходит. Тогда ладно. Думаю, мы закончили. Я шаркающей походкой направляюсь к столу, намереваясь задвинуть его обратно к двери, когда снова появляется Атлас.
— О. — Я замираю, глядя на подушку и одеяло в его руке. — Эм, что ты делаешь?
— Иди приляг. Я прослежу, чтобы сегодня вечером никто не вернулся. — Атлас кивает в сторону кровати, как будто все это совершенно нормально.
— В этом действительно нет необходимости.
— Прекрати болтать. Ты не заставишь меня передумать. — Он бросает сверток на стол, прежде чем подвинуть его обратно к двери.
Как это возможно быть милым и придурком одновременно? Я сдаюсь, но только потому, что слишком устала, чтобы продолжать с ним спорить. Мне нужно немного поспать, если я собираюсь выздороветь. Моя Фурия может творить удивительные вещи, но если меня побьют, когда я лишена сна, моему телу потребуется больше времени, чем обычно, чтобы восстановится. Хотя Атлас, возможно, расставляет ловушку, и у меня нет реальных причин доверять ему, я доверяю. Как бы глупо это ни было.
Атлас выключает свет и укладывается на одеяло, бросив подушку на один конец. Он устраивается на своем месте и стонет, как будто ложится в мягкую постель, а не на цементный пол. Черт возьми, да его место, наверное, так же удобное, как эта чертова койка.
Я не знаю, почему я не могу держать рот на замке. Почему я чувствую необходимость сообщить Атласу, что я не какая — то слабачка, которую завалила одна женщина?
— Это была не только Шафран, — это все, что я говорю, прежде чем закрыть глаза.
— Конечно, нет. — Я не могу сказать, смеется ли он надо мной или дает понять, что уже догадался об этом.
Через несколько минут я уже крепко сплю.
ГЛАВА 13
Я
притворилась спящей, когда Атлас выходит из моей комнаты следующим утром. Он тихо и незаметно отодвигает стол с дороги, словно не хочет меня будить. Вот только у двери он медлит. У меня возникает искушение открыть глаза, чтобы посмотреть, что он делает, но тут я слышу шорох постельного белья и щелчок закрывающейся за ним двери.
Я лежу в постели, оценивая, как чувствует себя мое тело. Когда я сажусь, все еще ощущаю легкое покалывание в ребрах и тупую боль в щеке, но в остальном я чувствую себя прекрасно. Я снимаю уже теплый компресс и оставляю его вместе с бинтами на кровати. Большей проблемой будут вопросительные взгляды Престона и его маленьких сучек. Потом есть Атлас. Он наверняка захочет узнать, как я так быстро исцелилась. Уже не раз говорилось, что я человек, не обладающий богоподобными способностями.
Когда Атлас приводил меня в порядок прошлой ночью, мое лицо представляло собой распухшее месиво. Я не смотрела на себя в зеркало, но уже могу сказать, что порез на моей щеке закрылся, и вся опухоль исчезла. Зная, что у меня нет возможности прятаться в своей комнате весь день, я встаю с кровати и собираю свои вещи для ванной.
Будильник на моем устройстве срабатывает как раз в тот момент, когда я собираюсь выйти из комнаты. Может быть, мне повезет и я успею принять душ до того, как все остальные отправятся в общественный ад.
Плеск воды говорит мне, что, когда я захожу в ванную, работает по крайней мере один душ. Грир чистит зубы у одной из раковин, и ее глаза находят мои через зеркало. Ее взгляд задерживается на повязке на моей щеке, и я проклинаю себя за то, что не сняла их перед тем, как выйти из своей комнаты. Она ничего не говорит, когда я подхожу к раковине и начинаю чистить зубы. Я снимаю маленькие повязки с лица, и осматриваю остальную часть на предмет повреждений.
На моей щеке небольшой синяк и маленький розовый шрам на месте пореза. Я уверена, что еще через несколько часов он полностью пройдет. Я благодарна, когда Грир ничего не комментирует, и проскальзываю в одну из душевых, прежде чем кто — либо еще заходит в ванную.
Я принимаю душ и одеваюсь в кабинке. К тому времени, как я заканчиваю, шум в ванной усиливается. Я не сомневаюсь, что почти все уже здесь. Зная, что мне нужно стиснуть зубы и покончить с этим, я выхожу из душевой кабины и выхожу из ванной, не обращая ни на кого внимания. Это не значит, что они меня не замечают.
Не все замолкают, но нападавшие на меня прошлой ночью определенно замолкают. Я почти справляюсь с этим без комментариев, пока не слышу шипящее «Какого хрена» от Джейд.
Я не оглядываюсь. Направляюсь прямо в свою комнату, чтобы оставить вещи, а затем направляюсь в столовую. Мои длинные каштановые волосы все еще влажные, когда я скручиваю их на макушке в узел и закрепляю лентой. Когда я захожу в столовую, меня снова встречает Грир, которая уже там. Она сидит на своем обычном месте и ест йогурт с фруктами.
Этим утром мой желудок превратился в комок нервов, поэтому я отказываюсь от тяжелых блюд на завтрак. Вместо этого я наливаю себе стакан сока и беру кусочек тоста. Глаза Грир следят за мной, когда я сажусь напротив нее. Я думаю, что она собирается оставить меня в покое, но затем она открывает рот.
— Прошлой ночью из твоей комнаты доносилось много шума. — Грир берет в рот большую ложку йогурта, наблюдая, как я делаю глоток сока.
— Я и не знала, что ты из шумовой полиции.
— Звучит так, будто там происходило много чего интересного. — Она приподнимает одну бровь, провоцируя меня рассказать ей, что произошло на самом деле.
— Что я могу сказать? Я люблю хорошую оргию. — Я пожимаю плечами, а затем запихиваю половину тоста в рот.
Удивленный смешок срывается с губ Грир. На ее губах появляется усмешка. — Хорошая попытка. Я видела группу, которая, прихрамывая, вышла из твоей комнаты. Я считаю себя довольно хорошим знатоком людей. Я сильно сомневаюсь, что ты позволила бы кому — нибудь из этих засранцев трогать твои интимные места.
Теперь моя очередь смеяться. — Интимные места?
— Было странно произносить слово «вагина», поскольку мы не так давно знаем друг друга. — На лице Грир все еще играет улыбка, и я ловлю себя на том, что улыбаюсь ей в ответ.
— Я думаю, мы перешли порог нормы. А ты? — Я откидываюсь на спинку стула, делая еще один глоток сока.
— Я не знаю. Это все довольно стандартный день в моей жизни. Для меня мало что изменилось.
Грир — одна из профессиональных чемпионов, которая большую часть своей жизни тренировалась ради возможности участвовать в Играх. По крайней мере, я так предполагаю. Но я действительно ничего о ней не знаю.