Мороз и ярость (ЛП) - Принс Лиззи. Страница 47

И снова за столом странно тихо. Не то чтобы эта группа когда — либо была чрезмерно разговорчивой, но даже для нас это странно. После завтрака все расходятся. Я даже не замечаю, кто встал первым, но отодвигаюсь от стола, как только моя тарелка пуста. Не думаю, что когда — либо в жизни я ела так много, как на прошлой неделе. Мое тело к этому не привыкло, и я борюсь с ощущениями вялости. Я бы подумала, что у меня прибавится энергии после стольких приличных приемов пищи, но, похоже, это не так.

Я двигаюсь без раздумий, не обращая внимания на то, куда иду. Только когда яркий свет солнца практически ослепляет меня, я осознаю, что вышла на улицу. Помимо балкона прошлой ночью, вчера я почти не выходила на улицу. Солнце согревает мою кожу, а шум реки создает умиротворяющий саундтрек. Я глубоко вдыхаю и почти задыхаюсь от горячего воздуха. Струйка пота стекает по моему лицу, но дышать свежим воздухом — даже обжигающим горло, — так приятно, что мне все равно. Меня подмывает снять ботинки и перейти вброд воду, но она течет слишком быстро. Не говоря уже о том, что она темного, мутного цвета. Я не знаю, какие твари скрываются под поверхностью, и не собираюсь выяснять.

Я соглашаюсь прогуляться по каменистому пляжу, обдумывая нашу текущую задачу. Как, черт возьми, мы должны найти вход в Подземный мир? Чем дольше я думаю об этом, тем сильнее болит голова за глазами. Вялость после завтрака еще не прошла, и мой мозг работает не на полную мощность. Я бы не отказалась от чашки кофе.

Я ступаю на камень, и он шатается под моим ботинком. Мои руки опускаются, когда я пытаюсь восстановить равновесие, но сегодня я не в своей тарелке. Я падаю вперед, ударяясь коленом об один камень и обдирая ладони о другой.

— Блять! — Я шиплю сквозь стиснутые зубы. Я останавливаюсь на секунду, чтобы сориентироваться. У меня легкий звон в ушах, как будто я ударилась головой, но это было не так.

Передо мной появляются ноги в ботинках. Где — то в глубине души я знаю, что должна защищаться. Если это Престон или Джейд, этот ботинок готов поцеловать меня в лицо. Когда Атлас садится на корточки в поле моего зрения, я с облегчением опускаю голову. И испытываю небольшое смущение.

— Проблемы? — В его голосе проскальзывает нотка смеха.

— Просто осматриваю эту скалу на предмет входа в Подземный мир, — говорю я, все еще опустив голову. Мое колено пульсирует, а ладони горят. — И это отрицательный ответ.

Атлас хихикает и встает, протягивая руку, чтобы помочь мне подняться. От этого звука у меня вскидывается голова. Этот звук проникает прямо в мое сердце и оставляет у меня ощущение, что я чего — то достигла. Каждый раз, когда он смеется, это раскрывает что — то внутри меня. По крайней мере, когда это по — настоящему. Когда мы были с Эйлой, он улыбался и хохотал, но это было чертовски фальшиво.

Я показываю Атласу одну из своих исцарапанных ладоней и стараюсь держаться как можно более достойно, когда моя задница сильно оттопырена. В платье. Очень изысканное ворчание срывается с моих губ, когда Атлас подхватывает меня под мышки и заставляет встать.

Он хмурится, глядя на мое тело. — Почему у тебя всегда идет кровь?

— Всегда — немного драматично, тебе не кажется?

Руки Атласа все еще обхватывают мои бицепсы. Он настолько выше меня, что загораживает солнце. — Я думаю, лучше спросить, останутся ли у тебя эти царапины позже вечером?

Опасность! Это не тот разговор, который я хочу вести. Атлас не должен знать, кто я. Выхода нет. Он этого не понял. Правда?

Атлас поднимает свободную руку и проводит пальцами по цепочке у меня на шее. Он касается амулета, выпавшего из моего платья. — Это интересное украшение. Оно что — нибудь значит?

Его прикосновение отвлекает меня на секунду, но потом все, на чем я могу сосредоточиться, — это тот факт, что он спрашивает об ожерелье, которое скрывает мою Фурию от полных ненависти глаз Богов. Почему он спрашивает об этом? Я сглатываю, в горле пересохло. — Это напоминание о том, что я постоянно окружена змеями.

Атлас наклоняется, его рот оказывается так близко к моему, что, если бы одна губа дрогнула, мы бы поцеловались. — Не все змеи ядовиты.

— Я знаю. Некоторые из них убивают, сжимая тебя до смерти. — Я имела в виду это как предупреждение, но мои слова так чертовски хриплы, что звучат как намек.

Звук приближающихся голосов заставляет Атласа поднять голову и нахмуриться, глядя на того, кого он видит. Я замечаю, что у него нет огромных мешков под глазами, которыми мы с Ларк были награждены этим утром, но он не выглядит таким безупречным, как обычно. Его золотое сияние почему — то кажется более тусклым.

— Если ты не хочешь провести утро с более ядовитыми змеями, я бы посоветовал тебе уйти. — Атлас отступает, оставляя между нами достаточно места, чтобы я, наконец, смогла сделать глубокий вдох. Я оглядываюсь через плечо и замечаю Престона и Джейд, идущих по пляжу.

— Ты жертвуешь собой, чтобы я могла уйти? — Я фыркаю.

— Черт возьми, нет. Я тоже ухожу.

ГЛАВА 28

П

осле того, как я вытираю ободранные колени и ладони, я провожу остаток дня в библиотеке, обшаривая полки в поисках книг на английском. Я нахожу старый любовный роман под названием «Змей и ягненок» и провожу за его чтением полдня, когда не могу найти ни одной книги о Подземном мире. Не слишком ли много требовать, чтобы здесь был карточный каталог или указатель?

Помимо смерти, как, черт возьми, добраться до входа? У других чемпионов были годы, посвященные изучению Богов и подобных деталей, но я понятия не имею. Хотя, если кто — то из остальных знает, где находится вход, он еще не выполнил задание. Иначе нас здесь не было бы.

Ужин такой же, как и остальные блюда. Слишком много еды и почти никаких разговоров. Я так устала после того, как мы поели, что все, что я могу сделать, это дотащить свое тело до лестницы и упасть в постель. Я не утруждаю себя снятием платья, и хотя моим ногам в ботинках жарко, наклоняться и развязывать их кажется непосильным трудом.

Я переворачиваюсь на спину и, моргая, смотрю в потолок, пытаясь не заснуть. Боги, почему я так устала? Я хлопаю себя по щекам, чтобы приободриться, но от этого мое лицо становится еще теплее, чем оно уже было.

— Подумай. Как ты попадаешь в Подземный мир? — Спрашиваю я вслух, как будто это может помочь мне проснуться. Что — то беспокоит меня, сидит на краю моего мозга и ждет, когда я разберусь в сумрачных мыслях и найду это. Это прямо здесь. Маленький яркий шарик, который продолжает улетать.

— Что я упускаю?

Лицо Персефоны вспыхивает в моем сознании, и я со стоном сажусь. Почему я подумала о ней? Однажды мы виделись всего десять минут. И тут до меня доходит. Кое — что, что она сказала Аиду на вечеринке. О том, что к ним никто не приходит в гости, потому что никто не попадает в Подземный мир без приглашения.

Срань господня. Они поставили перед нами задачу, которую невозможно решить. Если только они действительно не хотят, чтобы один из нас покончил с собой. Я бы не удивилась.

В моей комнате слишком жарко и душно. Стоит слабый едкий запах, как будто на кухне подгорела еда. Мне нужно выйти отсюда и подышать свежим воздухом. Между моим телом и моим мозгом бушует внутренняя битва. Мое тело хочет плюхнуться обратно и уснуть, но мой мозг кричит мне выйти наружу. Нет, это моя Фурия, тот инстинкт, который никогда не подводит меня, говорит мне убираться отсюда к черту.

Прилагая гораздо больше усилий, чем следовало бы, я встаю с кровати и выхожу из своей комнаты. В коридорах тихо, когда я спускаюсь вниз и выхожу на улицу. Я держусь подальше от пляжа. Есть что — то в воде, что беспокоит меня. Я не хочу подходить к ней близко, особенно ночью, когда я не могу разглядеть, что скользит под поверхностью. Держась лесистой местности за домом, я иду по каменной брусчатке, которая извивается между деревьями.