Мороз и ярость (ЛП) - Принс Лиззи. Страница 64

Афродита сердито смотрит на Ареса, а затем на меня, когда до нее доходят его слова. В другом конце комнаты на своем троне восседает Зевс, и я клянусь, он собирается начать метать молнии. Его гнев окутывает его облаком неодобрения и отвращения. На мгновение мне кажется, что он направлен на Афродиту, но затем этот холодный взгляд останавливается на мне. Если раньше я не попадала в поле зрения Зевса, то теперь попадаю. И он не мой фанат.

— Хотя суждения моего сына могут быть поставлены под сомнение, я бы счел это еще одной победой над соперником — чемпионом. — Зевс хихикает, но в его голосе нет ни капли юмора. Костяшки его пальцев, вцепившихся в подлокотники своего золотого трона, побелели.

Моя спина выпрямляется, и я вскидываю голову, чтобы посмотреть Зевсу в глаза. Подожди минутку. Его сын? Мое дыхание застревает в груди, когда я забываю дышать. Я громко выдыхаю, и мне становится больно, как будто кто — то только что ткнул меня в бок раскаленной кочергой. Подавив проклятие, я придаю лицу скучающее выражение, желая, чтобы лед покрыл каждый дюйм моего тела, когда я медленно поворачиваюсь, чтобы взглянуть на Атласа.

Атлас с его золотистой кожей и волосами. Атлас с его божественной внешностью и телосложением. Атлас, который является чемпионом Зевса в этой ужасной Игре.

Он даже не удостаивает меня взглядом, когда наклоняет голову к Зевсу в знак признания. Его гребаный отец.

ГЛАВА 36

Я

вынуждена общаться на вечеринке Богов еще час, прежде чем Билли возвращается в комнату, выглядя слегка пьяным. Он говорит чемпионам, что пора уходить, и нас окружают, как группу заключенных, и переносят обратно в комплекс. Я подавляю желание протопать в свою комнату и хлопнуть дверью. Никто не должен знать, как меня разозлила эта ночь. Особенно Престон, и это вдвойне относится к Атласу.

Как только я подхожу к двери, чьи — то пальцы касаются моей руки. Я резко поворачиваю голову и вижу, что Атлас убирает руку.

— Рен. — Он колеблется, произнеся мое имя, как будто не знает, что сказать. Это не имеет значения. Мне это не особенно интересно. У Атласа было немало возможностей сказать мне, что Зевс — его отец. Но дело не только в этом, потому что, черт возьми, я понимаю, почему об этом не принято говорить. Дело в том, что он обвинил меня в том, что я каким — то образом подставила его сегодня вечером, а затем снова превратился в робота без эмоций после того, как мы занялись сексом.

Я не просила быть в центре внимания Афродиты. И, конечно, может быть, мне понравилось, как он трахнул меня. Это не значит, что я виновата в том, что все это произошло. Мне определенно не нужно думать о том, как ощущался его вес на мне, и о том, как он целовал меня всем своим телом, как будто не мог остановиться и не прижиматься ко мне.

Нет. Я не готова к каким — либо разговорам с ним прямо сейчас. Я отворачиваюсь и захожу в свою комнату, оставляя Атласа в коридоре.

Включив свет в своей комнате, я прислоняюсь к двери. Я не в первый раз задаюсь вопросом, почему моя жизнь стала такой сложной. Все, чего я хочу, это оставаться незамеченной. Помогать своим соседям и защищать их от мудаков — жрецов и стражников. Я не хочу славы. Я не хочу быть частью этих сфальсифицированных Игр. И все же, вот я здесь, меня превращают в персонажа для развлечения масс.

И вишенка на вершине всего этого, я понятия не имею, как мне избавиться от этого проклятого платья.

Подьем. Душ. Столовая. Выполнение этих привычных задач заставляет меня этим утром чувствовать себя так, словно я застряла во временной петле. Я знаю, что мы здесь не так давно, но в этом месте есть какое — то странное чувство. Как будто меня вырвали из моей собственной временной линии и поместили в альтернативную реальность. За исключением того, что я знаю, что это реально, даже несмотря на то, что это похоже на бесконечный кошмар.

Я накладываю на тарелку блинчиков с беконом и беру вазу со свежими фруктами, чтобы сьесть хоть немного здоровой пищи. Я прихожу на завтрак последней. Несмотря на то, что мы потеряли всего трех чемпионов, их отсутствие ощутимо. Особенно Ларк. Нахмурившись, я сажусь на то место, которое она всегда указывала мне занять, и хмурюсь, вспоминая Верховного Жреца прошлой ночью.

Прежде чем я успеваю проглотить половину блина, мое внимание привлекает телевизор. Там еще один ролик о том, как «Подполье» вызывает беспорядки в Гератоне. Стражи порядка арестовали более пятидесяти человек, шесть человек погибли, и за что? Что это дало?

Билли заворачивает за угол, выглядя в своей мантии как с похмелья и очень неряшливо. Его волосы цвета соли с перцем очень торчащие с одной стороны и приглаженные с другой.

— Слушайте внимательно. Мы уже подготовили для вас следующее испытание. Заканчивай свой завтрак, а затем встретимся в тренировочном зале для обсуждения деталей.

Я сдерживаю стон, но несколько других не делают этого. Не знаю, почему я подумала, что у нас может быть перерыв. Перерыв от чего? Мы в самом разгаре этих гребаных Игр. Зачем сбавлять обороты?

Я не отрываю глаз от еды, не желая прямо сейчас заводить какой — либо разговор. Как только мы все выходим в главный тренировочный зал, камеры мигают красным, снимая нас со всех сторон, появляется Билли с горстью конвертов. Я начинаю ненавидеть вид этих дурацких навороченных штуковин.

— У вас есть два часа на подготовку, а затем мы покидаем территорию, — говорит нам Билли, прежде чем выйти из комнаты.

Готовиться к чему? Я не вижу Эстеллы или кого — либо из стилистов, ожидающих нас, чтобы подготовить. Куда мы идем на этот раз? Собираются ли они бросить нас в яму с ядовитыми змеями и посмотреть, кто выживет, получив больше всего укусов? Или, может быть, они привяжут нас ко дну океана и посмотрят, кто дольше проживет без дыхания. В данный момент меня бы уже ничто не удивило.

Я не утруждаю себя ожиданием, пока останусь одна в своей комнате. Я разрываю конверт и вытаскиваю открытку. Текст написан закрученным золотым шрифтом, который переливается на фоне выгоревшего оранжевого цвета бумаги.

Его голову украшает золотая корона, голос благословлен богами. Но он бегает так же быстро, как лань, и его так же сложно поймать. Как Орфей, но хитрый, поймай певца и получи приз.

Я перечитываю это несколько раз, идея крепнет и разрастается по мере того, как я обдумываю слова. Переворачивая конверт, я смотрю на восковую печать, которую проигнорировала, когда вскрывала его. Прижимая воск обратно, я узнаю форму оленьих рогов. Хмуро глядя на бумагу, я пытаюсь соединить точки. Гераклу было поручено поймать золотую лань. Наша задача, если я правильно понимаю, состоит в том, чтобы найти певца, которого трудно загнать в угол.

— Если подумать, то после того, как тебя трахнул сын Зевса, ты не должна выглядеть так, словно собираешься на похороны. — Голос Джейд прерывает мои мысли. Я глубоко вдыхаю, считаю до десяти и подавляю свое раздражение.

— Привееет, он что, выебал тебе мозги? То немногое, что у тебя осталось? — Спрашивает Джейд, хихикая над собственной шуткой. К ее раскатистому смеху присоединяется смех Престона. Я поднимаю голову и обнаруживаю, что все остальные все еще находятся в комнате вместе с нами.

— Мне очень жаль. У меня встроенный фильтр, и я не слышу, когда люди несут полную чушь. — Я указываю на свое ухо, как будто не слышала, что она сказала. Губы Джейд кривятся в усмешке, и она делает шаг ко мне. Она тоже открыла свой конверт, и он сминается в ее пальцах.

— Ты никого не обманешь, притворяясь, что ты выше всего этого. Ты никогда не станешь кем — то большим, чем простым бедняком который умирает от желания возвыситься над своим положением.

Остальные в комнате начали собираться. Джаспер, Грир, Нико и Дрейк стоят позади меня, в то время как Престон и Тайсон стоят позади Джейд. Атлас не двигается, его прищуренные глаза осматривают все, пока он пытается не реагировать.