Господин штабс- капитан (СИ) - Берг Александр Анатольевич. Страница 47

Глава 16

Глава 16

После того, можно сказать феерического разгрома, что наши войска устроили японцам, теперь точно можно было рассчитывать, что когда немцы полезут к нам, джапы будут тихо сидеть на попе не помышляя ни о чём, лишь опасливо поглядывая в нашу сторону, в ожидании очередной партии люлей. После подписания мирного договора, переброшенные на Дальний Восток два мехкорпуса стали отправлять назад, зато прибывшая отдельно техника вся оставалась на Дальнем Востоке. Японцы это отслеживали, к сожалению своих агентов у них на Дальнем Востоке хватало, но это не особо их радовало. Они уже поняли, что наша бронетехника превосходит их, а её в войсках не уменьшалось, а наоборот увеличивалось, так как часть техники мехкорпусов тоже решили оставить на месте, это что бы не таскать технику туда — сюда. Спрашивается, зачем увозить технику назад в Западные округа, если потом всё равно придётся везти сюда новую. Гораздо проще оказалось оставив боевые машины на месте, просто передав их новым экипажам из местных, а отправленный назад личный состав снабдить новой техникой уже на месте. Благо, что военных заводов выпускавших бронетехнику теперь хватало и они работали в три смены, круглосуточно, спеша полностью насыть войска танками, самоходками и бронетранспортёрами, фактически перейдя на военные рельсы.

Через две недели у Сталина состоялся разбор полётов по произошедшему конфликту и больше всего его интересовали две вещи, во-первых, как себя показала в боях новая техника, а во-вторых, как себя проявили мехкорпуса и по обоим вопросам ответы его полностью устроили. Специально для этого к себе в кабинет Сталин вызвал Шапошникова, который в это время был начальником Генштаба РККА, Ворошилова, Будённого, отличившегося в боях Жукова, и меня, как начальника ГАБТУ и инициатора создания мехкорпусов.

— Итак товарищи, как себя проявили в прошедшем конфликте новая техника и наши войска, особенно новосозданные мехкорпуса?

Отвечать Сталину стал Шапошников, как начальник генштаба.

— Товарищ Сталин, и техника и мехкорпуса в прошедшем конфликте с японцами проявили себя исключительно хорошо, по технике думаю более подробно нам доложит товарищ Разумовский, а по поводу мехкорпусов, то в ходе боёв они показали свою отличную выучку, действовали грамотно и умело, в результате потери в личном составе хоть и есть, но крайне небольшие. К сожалению бойцы Дальневосточной армии оказались не на высоте, им не хватало выучки, а потому их потери в 3 — 4 раза выше, чем в мехкорпусах и это не смотря на то, что их успели перевооружить на новую бронетехнику.

— Спасибо Борис Михайлович, а что вы, товарищ Разумовский, можете сказать по бронетехнике?

— Товарищ Сталин, сказать можно только положительно, в отличие от Испании, где использовать уже наши, доработанные модели бронетехники было нельзя, на Халхин-Голе они показали своё полное превосходство, как над чисто японской бронетехникой, так и над купленной ими у СЕМАГ-Арес прототипов нашей. По поводу наших потерь в бронетехнике, то в основном она произошла у бойцов Дальневосточной армии, в мехкорпусах в основном произошли не боевые потери от поломок техники. Которые к слову оперативно исправлялись ремонтными бригадами, которые тоже отлично себя показали. Общие потери в технике составили девятнадцать процентов, из которых безвозвратных только три, что является просто отличным показателем.

— Спасибо товарищ Разумовский.

Разбор полётов шёл еще два часа, после чего очень довольный Сталин нас отпустил. Я тоже был очень доволен результатами, и техника себя отлично показала и мехкорпуса, значит не зря я их всё последнее время дрючил и в хвост и в гриву. Вот только почивать на лаврах нельзя, я ведь тоже упустил один очень существенный момент, а именно инженерную технику, а она понадобится уже через полгода, когда начнётся финская война. Хотя по обычной бронетехнике всё было в полном ажуре, то по поводу эвакуационных и инженерных машин был провал, каюсь, за ходом гонки, я как-то упустил этот, несомненно, тоже, очень важный аспект. Хорошо ещё, что время не упущено окончательно, и на основе Т-34 и КВ ещё можно успеть не только разработать, но и запустить в производство эту технику. Я долго размышлял, что куда пустить, так как у каждого варианта были, как свои плюсы, так и свои минусы. В результате пришёл к такому мнению, на базе безбашенных Т-34 делать БРЭМ, а на базе КВ машины разграждения.

БРЭМ — Бронированная ремонтно-эвакуационная машина.

А решил так я по таким соображениям, Т-34 значительно легче КВ и хотя броня у него тоже меньше, но и в прямые бои БРЭМ-ы вступать не будут, максимум, могут под огнём противника эвакуировать с поля боя подбитую технику, а для этого в принципе и его собственной брони хватит. А вот машины разграждения вполне могут оказаться на переднем крае, особенно, когда надо будет проложить во время атаки дорогу через минное поле, тогда она будет собирать на себя весь огонь противника и толстая броня будет ей совсем не лишней. В результате Т-34 лишившись башни, получил на её место достаточно мощный подъёмный кран, который мог поднимать до 15 тонн груза, этого хватало, как поднять на платформу практически всю линейку лёгкой бронетехники, так и снять или поставить на место с любого танка башню. Ещё он обзавелся отвалом, так что мог в не боевых условиях, как чистить зимой дороги, так и использоваться в качестве машины разграждения, просто срезая верхний слой земли вместе с установленными там минами. А вот на базе КВ сделали тяжёлую машину разграждения, также убрав с танка артиллерийскую башню, вместо неё поставили небольшую одноместную пулемётную, со спаркой из крупнокалиберного и ручного пулемётов. Кроме отвала можно было поставить и спешно разработанный минный трал, и разумеется были разработаны и запущены в производство тяжёлые транспортно-эвакуационные платформы, способные перевозить технику весом до 50 тонн, снабжённые мощной лебёдкой для затаскивания этой техники себе на платформу. Благодаря американцам, у нас был мощный седельный тягач, который вполне мог тянуть эти платформы с грузом, хоть и не быстро, максимум 40 километров в час. Вот организацией разработки и производства этой техники я и занялся, а там наступили осень и зима, а вместе с ними и Финская война. На совещаниях в Генштабе, я всячески старался перенести начало войны на весну следующего года, памятуя о слишком холодной зиме и тысячах обмороженных бойцов, но у меня ни чего не получилось, и война началась также в конце осени 1939 года.

В реальной истории Советско-Финская война произошла с 30 ноября 1939 года по 12 марта 1940.

Как я и сказал, отложить начало войны я не смог, зато в итоге меня назначили командовать войсками на Карельском перешейке. Хорошо хоть, что выделили два мехкорпуса, пускай и только что сформированные, видимо командование хотело обкатать новые войска. Понимая, что затягивать войну не в моих интересах, я решил не тянуть, благо, что в отличие от прошлого варианта, и сил и техники, причём гораздо лучшей, у меня вполне хватает. Проблема была только в том, что не везде техника могла пройти, потому, что больно ландшафт в Карелии для техники непригодный. Радовало одно, у финнов, несмотря на помощь добровольцами из Швеции и других стран, всё равно армия была достаточно маленькая. По числу солдат, мы превосходили финнов в два раза, а по числу авиации, артиллерии и танков примерно на порядок.

В реальной истории у финнов было около 260 тысяч солдат, 30 танков, 130 самолётов и порядка 530 орудий. Советская сторона имела 425 тысяч солдат, 2289 танков, 2446 самолётов и 2876 орудий и миномётов.

Я понимал, что моя сила в технике, а потому и решил использовать это преимущество по полной. Сейчас было не до игр в секретность, а потому пользуясь уже достаточной насыщенностью войск новой техникой, по крайней мере мехкорпусов, я бросил в первую линию Т-34 и КВ. По лесным дорогам двинулись следующим порядком. Первой шла машина разграждения на базе КВ с минным тралом, сразу за ней два Т-34 с развёрнутыми по сторонам башнями, за ними по паре Т-28, чьи пулемётные башни также смотрели по сторонам, а уже за ними шла лёгкая бронетехника в виде Т-20, КТ-25 и бронетранспортёров. Такое построение позволяло с лёгкостью сносить все финские заслоны. Минный трал разминировал дорогу, и периодически под ним раздавались взрывы мин, а следовавшие за ним средние танки с лёгкостью подавляли любые очаги сопротивления. Финские противотанковые пушки и ружья не могли пробить броню КВ и Т-34, а больше одного — двух выстрелов им ни кто не давал, шквал орудийно-пулемётного огня буквально перепахивая места, откуда финны открывали по ним огонь. Нас в основном сдерживали только дорожные условия. Заминка вышла когда войска вышли к так называемой линии Маннергейма, представлявшей из себя цепь бетонных и деревоземляных укреплений. Правда зимой их прочность повышалась, так как земля промерзала и становилась гораздо твёрже и крепче. Выйдя к укрепрайонам, войска встали, не став сходу биться лбом в укрепления, а принялись обустраиваться на временную стоянку. Всё же холода уже начались, а потому просто так под открытым небом не заночуешь, а домов или других строений рядом не было, за редким исключением, да где и было, всё равно все там не поместятся, а потому бойцы в стороне принялись устанавливать палатки, в которые ставили буржуйки. Проблем с техникой не было, хватало армейских грузовиков с бронированной кабиной, вот в них всё и везли, от патронов со снарядами и топливом, до продовольствия и палаток с походными печками. На следующий день прибыли штурмовые самоходки, их за неимением достойных целей и противников не держали в первых рядах, они двигались даже не вторым, а третьим эшелоном и вот теперь выдвигались вперёд, к линии фронта. Утром следующего дня, самоходки неторопливо двинулись к финским укреплениям. Финнам это очень не понравилось, они попытались остановить самоходки, открыв по ним артиллерийский огонь, но толку от этого было немного, только нескольким самоходкам смогли сбить гусеницы. Установленные в дотах орудия, все были достаточно небольшого калибра, не способные пробить толстую шкуру самоходок, специально созданных противостоять более серьёзным калибрам. Попытались финны и обстрелять их из гаубиц, в тех местах, где они были, но контрбатарейная борьба наших артиллеристов быстро заставила их замолчать. Самоходки с установленными спереди невысокими отвалами, медленно ползли по заснеженным полям, сгребая перед собой снег, одновременно с этим откидывая со своей дороги и установленные тут мины. Наконец достигая дистанции прямого выстрела, они останавливались и неторопливо, не смотря на вражеский обстрел, принимались тщательно выцеливать амбразуры с орудиями, после чего, по готовности, открывали по ним огонь тяжёлыми фугасными снарядами. Даже не попав непосредственно в амбразуру, а взорвавшись рядом с ней на стене дота, снаряды своими осколками повреждали орудийные стволы, тем самым заставляя их замолкать. В среднем хватало 3 — 5 выстрелов по амбразуре, что бы вывести финское орудие из строя. Иногда везло и снаряд попадал прямо в амбразуру, тогда он не только выводил орудие из строя, но и уничтожал его расчёт. Примерно через час первая линия финских дотов замолчал, после чего вперёд двинулись танки с установленными перед ними лёгкими отвалами, которые в достаточно большом количестве успели изготовить за осень. Следом за танками, двигаясь в проложенных ими колеях, пошли бронетранспортёры с пехотой, и вскоре они достигли противотанковых надолбов, которые располагались перед укреплениями. Здесь танки с бронетранспортёрами были вынуждены остановится, пока сапёры не подорвут надолбы и не дадут возможность технике двигаться вперёд. Тем временем из бронетранспортёров шустро выбиралась пехота и сразу двигалась вперёд, а танки и бронетранспортёры поддерживали их огнём своих орудий и пулемётов. Каждый раз, как финны пытались открыть огонь по нашим бойцам, на них обрушивался вал снарядов и пуль, так что очень скоро наши бойцы достигли вражеских укреплений и в ходе короткого, но ожесточённого боя выбили прикрытие финских дотов. Кое-где финны укрылись в укреплениях, но этим лишь продлили свою агонию. Если одна часть сапёров возилась с противотанковыми надолбами, то другая их часть двигалась вместе с пехотой и сейчас приступила к выкуриванию финнов из укреплений. Там, где явно были видны трубы воздуховодов, в эти саамы воздуховоды стали бросать зажженные дымовые шашки. Тем самым выкуривая финнов из укреплений, а где этого не было, там к дверям дотов крепили подрывные заряды и вышибали бронированные двери, после чего внутрь также летели зажженные дымовые шашки, так как лезть под пули ни кто из бойцов не хотел. От этих шашек очень быстро всё заволакивало дымом, от которого финны начинали кашлять. Это на открытом месте дым от дымовой шашки ничем не повредит, а в закрытом пространстве укреплений, да когда шашка не одна, а целый десяток, то очень быстро начинаешь кашлять и задыхаться. Вот так к вечеру первая линия вражеских укреплений была взята, что несказанно меня порадовало. Не знаю, как бы развивались события, если бы не удалось раньше времени создать и эту технику, и мехкорпуса, а заодно и обучить личный состав. Наверное снова бы топтались перед финскими укреплениями, неся большие потери в бесплодных штурмах и от холода. За неделю все финские укрепления были взяты и нам открылась можно сказать свободная дорога дальше. Но к чести сказать и финны не бездействовали, их диверсионные отряды резвились во всю, но наличие большого количества бронетехники сводило их усилия на нет. У финнов и так было не так много орудий, так что ещё таскать с собой по лесам и их они не могли, а их противотанковые ружья были эффективны только против бронетранспортёров и лёгких танков, но и мои бойцы мух ртом не ловили и при нападениях быстро вычисляли позиции финских противотанкистов и тут же накрывали их шквалом огня. Все колонны двигались под прикрытием бронетехники, в основном бронетранспортёров и КТ-25, так что каждое нападение обходилось финнам очень дорого.