Пояс оби - Ли Карина. Страница 38

Как бы я ни умоляла, как бы ни просилась, мне не дали увидеть Такуми, а его отец приставил охрану к больничной палате. Но сейчас все в прошлом.

Возможно, Такуми потерял память и никогда не вспомнит меня, а возможно, ему просто не дадут вспомнить. Но внезапно мне стало легче. Я вздохнула полной грудью, пытаясь справиться с эмоциями. Пусть у меня нет родителей, но у меня есть свобода.

Свобода, которую не отнимет даже ветер.

– Айуми, ты что задумалась? – недовольно спросила Лилиан. – Теперь ты знаешь, что твой Такуми жив и здоров, может, ты вернешься к нам, вынырнешь из своей депрессии? Парень все равно женится или уже женился на той кукушке. Вот. – Подруга поднесла к экрану второй телефон.

На снимке была запечатлена та самая девушка с черными волосами, которая, по версии Лили, и являлась невестой Такуми. Это было фото из соцсети: молодая японка радостно хвасталась красной коробочкой с кольцом.

– Ты ведь не расстроилась? – заволновалась Лилиан. – Макото был против, но я решила, что нельзя скрывать. Будет только хуже.

– Нет-нет, – выпалила я, пытаясь незаметно смахнуть слезы, выступившие на глаза. – Это прекрасно, любая история должна заканчиваться хорошо. Ребята, – поспешила я завершить беседу. – Мне нужно забор докрасить, не могу же я отлынивать от работы. Пожалуйста, прилетайте сюда, на Сахалин, я очень скучаю.

– С удовольствием! – почти хором ответили друзья, и мы попрощались.

Я быстро вернулась к работе, помогая Виктору с забором. Хотелось материально поблагодарить парня за помощь, но поскольку сбережений было совсем мало, то я решила: лучшая благодарность – это время, проведенное вдвоем.

– Давай завтра прогуляемся по лесу? Давно там не была, я бы несколько пучков свежей травы сорвала для чая.

Виктор ненадолго оторвался от покраски забора. Три верхние пуговицы на его рубашке были расстегнуты. Я увидела мускулистую грудь с капельками пота от солнца, которое уже не пряталось за облаками.

Недолго думая, Виктор ответил:

– С тобой хоть на край света, все равно одному помирать. Или это свидание? – подмигнул он, рассматривая меня.

– Просто обычный чайный сбор, – смутилась я, чувствуя, что щеки обдало жаром. – Я боюсь потеряться.

– Со мной не потеряешься, – с уверенностью сказал Виктор, возвращаясь к работе. Но улыбка уже исчезла с его лица.

35. Такуми

После больницы у меня не сразу получилось уверенно передвигаться – пришлось полноценно отдыхать еще несколько недель, поэтому большую часть времени я проводил дома и не ходил никуда дальше нашего сада. Первое время Юри навещала меня уже после выписки. Казалось, что мы еще никогда так близко и тесно не общались, как в период моей реабилитации. Все было легко и непринужденно. Но затем ее визиты стали редкими, а я заметил, что живот Юри округлился.

Я был счастлив за нее, даже просил маму перестать серчать по этому поводу.

За полгода я сильно похудел, и порой мне было страшно смотреть на себя в зеркало. Болезненно-белая кожа, острые выпирающие кости, тощее тело… Приступать к полноценным физическим упражнениям было еще рано, однако я по минимуму тренировался, чтобы побыстрее привести себя в форму и не дать мышцам обмякнуть.

Иногда мама брала меня под руку и вела в лес, где, как выяснилось, за мной присматривал мифический зверь. Но было ли все правдой или вымыслом, видел ли я тануки наяву или же это игры измученного разума – мне никогда не узнать.

– Вчера вы с отцом засиделись в кабинете допоздна, – вдруг поинтересовалась мама, срывая по пути цветы у обочины. – Чем занимались?

– Сыграли пару партий в шахматы, – ответил я, помогая ей с букетом. – Одну даже выиграть удалось. Мозги постепенно восстанавливаются, чего не скажешь о теле, – вздохнул я.

– Да ладно, – отмахнулась мама. – Не зря я полгода посещала храм и молилась за твое здоровье. Все-таки высшие силы есть, сынок. Тебе бы тоже сходить не помешало, может, и в машину какой-нибудь амулет удастся прикупить.

По-настоящему с отцом пообщаться мне пока не удавалось. Иногда мы беседовали на более-менее отвлеченные темы, которые затрагивали и раньше. Обсуждали бизнес, политику, погоду, но ни разу не упоминали о том, что произошло. На самом деле я понимал, что сейчас – не самое лучшее время, чтобы ворошить прошлое и обиды, но поговорить было необходимо.

Возможно, папа и раскаивался, но внезапно возникающие в разговорах ненужные паузы, неловкое молчание не давали полной свободы. Нить, связывающая нас, истончалась, если ничего не делать, она может оборваться раз и навсегда

– Как дела в окия? – спросил я у мамы, решив отвлечься от грустных мыслей.

К тому моменту в ее руках уже был букет душистых цветов. Не сомневаюсь, она обязательно поставит его в высокую вазу в нашей кухне.

– Дела идут прекрасно, – с воодушевлением ответила мама. – Сегодня церемония посвящения в гейши. Еще пять учениц подросли для такого события. Ты бы мог съездить туда, развеяться. Окасан соскучилась. Кстати, – вдруг оживилась она. – Я точно не вспомню, но около недели назад матушка справлялась о твоем здоровье и сказала, что, когда у тебя найдется время, тебе нужно забрать вещи из чайного домика.

– Мои вещи? – уточнил я с удивлением.

– Да, именно, – подтвердила мама. – Может, ты что-то обронил или у водителя в машине оставил. Одним словом, поход в окия пойдет тебе на пользу, – добавила она, снова взяв меня под руку, и мы продолжили нашу прогулку под сенью зеленых деревьев.

Возможно, мама была права, мне стоит заняться своими делами, а если начать с чайного домика, то и другое постепенно подтянется, а там, гляди, и жизнь в нормальное русло вернется.

Как я уже понял, вся старая одежда на мне висела, я выглядел в ней не лучше бедняка, облаченного в безразмерное тряпье. Я попросил водителя купить мне пару костюмов подходящего размера, но затем передумал и заказал кое-что другое.

Прежний гардероб состоял из официальной одежды и напоминал мне о трудовых буднях, но сейчас все это было мне ни к чему, возвращаться к бизнесу я пока не планировал.

Вечером мне принесли два десятка бумажных пакетов с купленными вещами. Рубашки сменились легкими футболками, а классические брюки – удобными спортивными штанами.

– Так-то лучше, – сказал я своему отражению в зеркале.

Я еще не придумал, как скрыть бледное лицо, можно разве что выпить пару бокалов вина, но сегодня я не планировал расслабляться.

Чайный домик совсем не изменился, звуки музыки свидетельствовали о том, что намечалось праздничное веселье: место было, как всегда, ярким и притягательным. Я заметил пышный пояс оби в форме банта, выглядывающий из двери прихожей гэнкан. Гости, похоже, уже прибыли на мероприятие.

Голоса, раздающиеся в зале, заглушали игру сямисэна, при иных обстоятельствах я бы посидел и послушал струнную мелодию, но мне следовало идти в противоположную сторону, в кабинет мамы окасан.

– Такуми-сан! – Она мгновенно встала с плетеного стула, параллельно затушив сигарету об пепельницу. – Как ваше самочувствие?

– Спасибо, – поблагодарил я. – Ноги окрепли, вот сразу же к вам и заглянул.

– Присаживайтесь. – Окасан отодвинула стул напротив.

– Нет-нет, – запротестовал я. – Я слишком долго лежал, пора бы размять кости, я лучше постою.

Окасан не возражала, чему я был несказанно рад.

Решив не медлить, я приступил к сути вопроса:

– Вы говорили, что у вас находятся мои вещи. Можно спросить какие? Я не помню, чтобы здесь что-то оставлял.

– Ох, Такуми-сан, такая история! – Она принялась нервно подергивать шпильку в волосах. – Я соврала, чтобы не впутывать ваших родителей. Мне прекрасно известно, какие отношения связывали вас и Айуми, – вздохнула она и начала прохаживаться по комнате. Добравшись до одного угла, она тотчас разворачивалась и шагала к другому. – Мы рассчитали Айуми по приказу вашего отца. Девочка никак не хотела уезжать. – Окасан сделала паузу, пошла в соседнюю комнату и вернулась в кабинет с каким-то свертком в руках.