Третья истина - "Лина ТриЭС". Страница 34
Все еще нехотя, но уже несколько заинтересованная, Лулу развернулась в сторону своей комнаты.
Но особого усердия в пересмотре платьев Вера не проявила. Наскоро передвинув все вешалки, она извлекла почему-то гимназическую форму и заявила, что на ней нужно освежить воротник.
Так, значит ничего интересного. Лулу, хмуро глянув на ненавистную форму, направилась к дверям.
– Да постой, говорю же тебе, хочу кое-что померить. Куда бежишь? На пожар, что ли? Вот скажи, лучше… Кто этот молодой, что с вами кушает? Брат, что ли твоей мамаши? Еще наверху живет… Ты что, не понимаешь, о ком говорю? Ну, не тот плюгавый Алексей, или как там его, а другой, высокий довольно, и одет так по-господски…
Лулу прекрасно поняла о ком речь, потому и остановилась, как вкопанная…
– Как это кто? Это же Вик… ой!… то есть Шаховской Поль Андреевич!
– Да, вот-вот, я тоже так слыхала. А чего еще – Поль? Не русский, что ли? Как мать, французик? Вроде, скорее на поляка смахивает, или на чеха? Я, как война началась, разобралась в них… Да ты сядь, что стоишь? Хочешь, кружевной прилажу?
– Это форма. Не разрешают.
– Ну, на другое прилажу, какая разница? Давай, давай, не таи, не томи: не русский?
– Русский. Это просто так зовут, и он не брат совсем никому. Маман не брат.
– А он ничего, симпатяга, и фигура такая… правда? Или не понимаешь еще ничего? Даже красавчик, подбородок какой, видала?
Лулу испытывала какое-то двойственное чувство: поговорить о Виконте – это такое интересное дело, но тон разговора смущает.
Она все же не ушла и сдержанно объяснила самое простое:
– Он тут учитель моих братьев и меня.
–Так он просто гувернер! – Вера, как будто, чему-то обрадовалась. – А заносчивый-то какой! А сам – нашего поля ягода!
Озадаченная, Лулу замолчала. Виконт – ягода? Чья и почему?
– Подумайте, и не глядит, и не повернется. А сам-то – невелика птица!
И птица еще? Но это выражение хотя бы понятно, и Лулу закипела возмущением:
– Я не хочу больше ничего перебирать и вообще сидеть здесь!
– Да чего ты, как на иголках? Ты вот чего скажи…Сейчас он что, тебя только обучает? Не младенца же этого вашего… А то просто, видно, болтается! Или причина есть, что хозяйка разрешает?
Сама виновата, казнилась Лулу, выложила все с первого раза. Но теперь и минуты она здесь не останется…
– Идти надо. Хотите – сами смотрите платья! – Лулу в сердцах хлопнула дверью, ей было досадно, что не ответила как следует. Как смéла эта девица с быстрыми горчичными глазами и крупным улыбчивым ртом говорить о Виконте подобным образом?? Злая на себя, Лулу должна была признать, что просто потерялась от развязного Вериного говорка.
Тетка позвала ее мотать нитки, и это было хорошо, все равно настроение сбито. За однообразной работой под ровное воркотание Евдокии Васильевны досада потихоньку улетучилась.
Хорошо, что тетка позвала ее, а то день бы начался и закончился вредной Веркой! Потом перед внутренним взором Лулу проплыли рука об руку маман и Дантес, потом, как всегда перед сном, река, луг, размеренный ход лошади… Она ощущала это движение так же, как бывает после долгого раскачивания на качелях. Такой длиннющий был день сегодня… Глаза стали слипаться, она мотала нить все медленнее, чисто механически. Тетка, заметив это, отправила ее спать.
Утро явилось яркое, полное новых начал. Лулу порадовалась, что солнце приходит к ней в комнатку, просачиваясь через многослойный ажур листвы. Даже поросячий цвет занавесок облагораживается, не говоря уже о том, что не так палит.
Скорее, скорее под кран – жарко, сил нет терпеть. Лулу стянула ночную рубашку, влезла в самое открытое платье и сунула голову под воду. Холодные струйки побежали за шиворот, и от этого нахлынуло веселье. Набрав воды в ладонь, она с силой дунула в нее. Сколько брызг! За плеском услышала, что в дверь постучали. Как здорово! Это Тоня, пришла пораньше, чтобы опередить Веру! Крикнув «да!», она выждала момент, когда Тоня должна была оказаться прямо за спиной и плеснула из-за плеча полную пригоршню воды. Сразу отскочила, готовясь получить ответную порцию – в жару они еще с прошлого года часто играли так. Но вместо Тони увидела Виконта, отряхивающего рубашку, от гладкого материала которой капли разлетались совсем целенькими.
– Безобразница! Так-то ты встречаешь гостей? – он метнулся к крану. Радостно завизжав, Лулу кинулась прятаться за креслами.
– Позволь и мне быть вежливым! – высунувшаяся Лулу получила ответный душ.
– После этого крещения можем говорить на равных. – Виконт сел верхом на стул. – Ты знаешь, для чего я пришел?
– Нет! – Лулу сдерживала смех, подпрыгивая от нетерпения.
– Нерадивая ученица! Ты даже не вспоминаешь об уроках!
– О каких уроках? С вами?
– А с кем же еще? Я простаиваю без повторения пройденного, так вы изволили выразиться, не правда ли?
А! Речь о верховой езде! Лулу подпрыгнула повыше:
– Едем, сейчас же едем!
– Сейчас же едем!– передразнил он ее тоненьким голосом и, повернувшись, уселся на стул, как следует. – Я, например, плотно позавтракал, а ты …
В этот момент, рассеянно щурясь, в комнату вошла Доминик. Виконт поднялся и дурашливое выражение лица сменилось обычным. Лулу непроизвольно вздрогнула и отряхнула платье.
– Мсье? Вы здесь? – удивилась Доминик и гневно развернулась к Лулу:
– Ты что, каждый день не даешь мсье покоя? Зачем ты вертишься около него, зазываешь к себе, ты что, не понимаешь, как это неприлично? Ах, Поль, простите, она так безобразно вела себя с вами вчера, цеплялась, мне было стыдно за нее. Ради меня, вы забудете это развязное поведение?
– Мадам, к чему вспоминать? Я тоже был буквально в ужасе. Я себе не прощу, если еще, хоть раз, допущу подобную сцену! – Он взял Доминик под руку и повел к двери. – И вообще я не понимаю, зачем вам так жестоко терзать себя из-за дочери? Она в доме, ей ничего не угрожает, пример с вас можно брать… и на расстоянии… Неужели эта возня с гимназией и родственниками так вас занимает? Это не для ВАС, это – удел матерей-дурнушек, – голос Шаховского как бы обволакивал, – воспользуйтесь разрешением Виктора и поручите заботы мне, уж я не потрачу на девочку ни лишнего времени, ни лишних нервов…
– Так вы здесь из-за меня? От сочувствия ко мне... Желания облегчить мне бремя...Вы разволновались из-за меня? Я поняла... Как это мило с вашей стороны… Проводите меня отсюда Поль…Мне что-то нехорошо … Головокружение, друг мой, как вы думаете, что мне поможет?
Лулу напрягала слух, не понимая как отнестись к этим едва слышным словам, почти шепоту. Виконт повернулся к ней и громче сказал:
– Завтракай. Не будем тебе мешать.– Продолжая тихо что-то говорить, он распахнул перед Доминик дверь и придержал портьеру.
Лулу спустилась в столовую и уселась за еще накрытый стол. Верить Виконту или нет? Неужели, отныне вместо матери воспитывать ее будет он? И маман не возражает, напротив, перестала обращать на нее внимание немедленно и охотно?
В столовой Евдокия Васильевна придвинула Лулу чашку какао, рулет на нарядной тарелочке и ушла, только один раз проворчав, что племянница не ест со всеми. Видимо, уже почти смирилась с этим. Лулу только начала жевать, как увидела Виконта в дверном проеме, уже без маман. Даже подавилась от неожиданности, он что, бегом отвел ее?
– Не торопись, – Виконт отошел к открытому окну и присел на подоконник, читая какую-то бумагу. Дверь приоткрылась, и в щели показался широконький курносый носик Веры, после чего она вся втянулась в комнату, с непринужденным видом прошла к аквариуму, захватив со стола горбушку хлеба.
Лулу, провожавшая ее взглядом, заметила, что она разглядывает Шаховского. Вера нарушила молчание:
– Слуш, милок, что ты там скучаешь? Может, на рыбок посмотришь? – Виконт поднял глаза от бумаги, в которой что-то отмечал, держа ее на колене, и воззрился на Веру с удивлением:
– Это вы ко мне обращаетесь?
– Ишь, догадливый какой! Рыбок, говорю, иди, покорми со мной, глянь, какие хорошенькие! Особо тот, со здоровым подвеском, что за полосаткой бегает!