Путешественник по Изнанке (СИ) - Билик Дмитрий. Страница 17

Библиотекарь медленно и стараясь не произвести шума, отворил замок, откинул стальную полосу, а затем распахнул крышку. И тут же его руки вцепились в коричневый кожаный томик, который устремился к потолку. Печати в книжной клети вспыхнули, а остальные сундуки стали подпрыгивать и звенеть железом. Прочие книги почувствовали попытку мятежа.

Правда, все закончилось довольно скоро. Фолиант еще пару раз дернулся, но быстро оценив безнадежность своих потуг, совсем как живое существо, успокоился. Библиотекарь, полный задумчивости, попытался сесть прямо так, где стоял. Хотя почему попытался? Он сел. Потому что в самый последний момент ближайший стул быстро проскрипел ножками по полу и остановился как раз под задницей книжного Хранителя.

Я тоже мог попробовать переместить сюда стул. Тем более вроде как знал, с помощью какого заклинания это можно устроить. Однако решил не рисковать. Во-первых, все-таки в чужой монастырь со своим укладом не ходят. Тут куча печатей, о назначении который я понятия не имею. Вдруг мой хист будет воспринят, как нечто враждебное?

Во-вторых, как-то приучился, что просто так разбрасываться промыслом, где этого делать не стоит — лишняя трата ресурсов.

В-третьих, не был уверен, что «запятая» выйдет та, которая нужна. И этот стул не разлетится на части.

Поэтому просто сходил ножками за мебелью и сел рядом с Соломоном Ефимовичем. Даже заглянул через плечо библиотекаря. Но ничего не понял. И не только потому, что написано было от руки. Проблема заключалась в том, что томик был совсем не на русском.

— Это чья книжка? — спросил я. — Чухонцев?

— Тевтонцев, — отозвался Хранитель, бегая глазами по строчкам. — Допельгангер — их слово. Считалось, что он — двойник человека, его темная сторона. Хотя у нас оно так и не прижилось. В русских землях подобным существ называли общим словом перевертыши. Да и взгляд на них другой был.

— И чего, тут вся книжка про них?

— Что? — с трудом оторвался Соломон Ефимович от чтения. — Нет, конечно нет. Это нечто вроде дневника одного рубежника. Правда, тут очень много мусорной информации — сколько войск в отряде, чем кормили лошадей, куда путешествовали. Но я точно помню, что тут было что-то про доппельгангеров

Я с сомнением покачал головой. Мне большого труда стоило сказать, что происходило пару месяцев назад. А библиотекарь на полном серьезе собирался найти кусок про перевертышей в этой огромной книжище. К тому же, мне было откровенно скучно сидеть возле молчаливого Хранителя.

— А чего она в сундуке лежит? — спросил я.

— Классическое проклятие души, — ответил библиотекарь. — Убивается человек, а еще лучше несколько. Затем с помощью заклятья его кровью обмазывается книга. Отныне ее безопасно держать при себе может лишь хозяин. Если кто украдет, то не проживет долго. Книга словно отравит его. Сундук прошит специальной зачарованной тканью, которая нейтрализует действие проклятия. Поэтому я могу ненадолго брать книгу в руки. Думаю, еще лет двести и само проклятие сойдет на нет. Матвей, не мешайте, пожалуйста, иначе я никогда не найду.

— Хорошо, а можно я пока Толковую книгу почитаю?

Библиотекарь торопливо закивал. Мол, конечно, только не отвлекай. Я же, пока шел до нужного фолианта, соображал. Это что же, есть множество предметов, которые и несут в себе проклятие? Получается, не стоит лапать сразу все подряд. Могу ли я почувствовать такие артефакты? И что делать, если хочу снять проклятие? Наверное, идти к вэтте. Они же специалисты по таким вещам. Заодно спрошу, есть ли магические перчатки, блокирующие всякую дрянь?

Короче говоря, жить очень страшно. Что ни день, то испытание для психики. А такое времяпрепровождение, как посещение Натальи — лишь исключение из правил.

Толковая книга мне нужна была для важной цели. Чтобы найти информацию про одного из рубежников. Точнее, про одну.

«Селиверстова Ася Николаевна, по прозвищу Лучница. Приняла хист у Матери, Селиверстовой Людмилы Геннадьевны. Не замужем. Присягнула на верность Новгородскому князю Константину Третьему на первом рубце».

Я пробежал по всякой ненужной информации, пока не наткнулся на то, что мне было необходимо. Даже чуть не заорал от радости, вовремя схватившись за рот. Просто не привык к собственному везению. Но нужная строчка мне нашлась. И гласила она следующее: «постоянно проживает в казармах дружины Выборгского воеводы».

Не знаю, что было тому причиной. Может, у Аси боязнь одиночества. Или она очень жадная и копит на первый взнос по ипотеке. К тому же, не замужем, может, ей просто скучно. Однако действительно у дружины были люди, которые проживали на подворье.

Вот только не стоило путать казармы с общинным домом. Последний тоже принадлежали Илие, но объединял в себе множество функций — и госпиталя, и обучающей комнаты, и актовым залом и вообще тусовочной. Тогда как те же казармы, по сути, являлись отдельным домиками в Подворье, окруженные невысоким частоколом и охраняемые самими дружинниками. Туда простому ведуну путь был заказан. С другой стороны, я хотя бы знаю, где Ася обитает. А это уже полдела.

Еще бы осталось выяснить, почему она Лучница? Чего такого делает, что ее хист повышается? Я полистал толковую книгу Константин Третий — это дед нынешнего правителя. Когда она присягнула? Лет сто назад? Оказалось, что нет. Почитал еще немного и выяснил, что отец Святослава Пятого погиб в относительно раннем возрасте и передал свой хист сыну. Оттого тот и стал Никитинским, от имени папы. А на трон Святослав сел всего семь лет назад. Вообще, история местного княжества могла быть довольно интересной. Жалко, что весьма однобокой.

Историю пишут победители и все такое. Думаю, со стороны тех же тверских взгляд на одни и те же события может быть другим. Вот только кто же даст мне в клеть тверских рубежников войти? Вот именно, никто, поэтому довольствуйся тем, что есть.

Но это все частности. Важно, что путь от ивашки до ведуна у Лучницы занял двенадцать лет. Я посчитал. Интересно, что же у нее за хист такой? И почему она лучница?

Из размышлений относительно необъективности исторического процесса и сути хиста моей новой знакомой, вывело прикосновение холодной руки. Я вздрогнул и обнаружил возле себя довольного Соломона Ефимовича. Вот ведь жук, как так тихо подошел? У меня чуть сердце не остановилось. А еще, судя по всему, у Хранителя вегетососудистая дистония. Чего руки-то такие ледяные?

— Нашел, — сказал он, не переставая улыбаться.

— Ну так что там?

— Вот, — библиотекарь положил проклятую книгу поверх Толковой. — Перевод мой, потому будет весьма вольным.

— Соломон Ефимович, не томите.

— «…также ко мне третьего дня пришли жители деревушки Педдассаре. Жаловались они, что у них объявился мошенник, выдающий себя за богатых жителей поселения. Которые позже либо были совершенно в других местах, либо занятыми иными занятиями».

— Ужас, как можно написать занятый занятиями? — возмущенно посмотрел на меня Хранитель.

— Соломон Ефимович, прошу вас, давайте дальше.

— «Подобные истории в этих землях слышал я и раньше. Потому сразу понял, что речь идет о так называемом доппельгангере. Нечисти, способной оборачиваться любым человеком, водящим дружбу с Дьяволом и опутывающий человека иллюзиями…».

Библиотекарь оторвался, взглянув на меня.

— Тогда многие рубежники считали, что их сила от Бога. А вся нечисть и есть порождение темный сил. Так вот, читаю дальше «…я со своими оруженосцами быстро взял след нечистого. И нашел его у реки. Сомнений быть не могло, пройдоха с ужасом косился на „куриных богов“, которыми были увешаны посохи оруженосцев. А когда мои помощники достали зеркала, задняя поверхность которых изготавливалась из серебра, допельгангер заметался в ужасе. Тем самым проявляя свою подлую и трусливую натуру. Потому был заколот мною мечом, на который я нанес серебро…».

Соломон Ефимович выдохнул, словно чтение далось ему с большим трудом. А после укоризненно покачал головой.