Все дороги ведут сюда (ЛП) - Запата Мариана. Страница 115

Я сосредоточилась на этом человеке, которого так хорошо и так давно знала, и сделала такое выражение лица, чтобы он понял, что я не преувеличиваю, и что я имею в виду каждое слово из своих уст.

— Прощай, Каден. Я не хочу больше никого из вас видеть. Я серьезно. Я заставлю тебя пожалеть о том дне, когда ты встретил меня.

Я закончила.

Роудс взглянул вниз, а я сосредоточилась на нем, и, не оглядываясь на мое прошлое, мы повернулись и ушли, оставив его позади. Стоять там и смотреть, или уходить — я не знала. И мне было плевать. Абсолютно.

И должно быть примерно через минуту ходьбы, я вдруг остановилась. Роудс тоже остановился, и я обвила его шею руками. Он наклонился и обвил руками мою поясницу, притягивая и прижимая меня к себе.

— Ты лучший, — серьезно сказала я ему.

Его рука скользнула под мою рубашку и сжала мою поясницу, когда он прошептал:

— Я люблю тебя, ты знаешь это.

Потянув его вниз так, чтобы его ухо оказалось на одном уровне с моим ртом, с мурашками по коже и теплом, которое могло бы вызвать лесной пожар, я прошептала в ответ:

— Я знаю.

Дыхание Роудса сбилось у моего горла, и мгновение спустя я почувствовала, как он глубоко вздохнул. Он сместился, и его щека прижалась к моей. Через мгновение, когда мое лицо покалывало от его щетины, он отстранился и направил на меня свой лилово-серый взгляд.

— Готова? — спросил он.

Я схватила его за руку и кивнула.

— Давай займём несколько мест в первом ряду, чтобы увидеть победу нашей восходящей звезды.

Мужчина, которого я любила, сжал мою руку, и мы вошли внутрь именно для этого.

Эпилог

— Ты выглядишь как принцесса, Юки.

Юки пожала плечами со своего места перед зеркалом, установленным в её комнате дизайнером, который одолжил ей платье для сегодняшнего вечера, игнорируя неодобрительный крик стилиста, который всё устроил. Моё платье. Её платье. Визажисты и парикмахеры, которые были наняты, чтобы прихорошить её с семи до одиннадцати.

Она была нелепа, но действительно выглядела на одиннадцать.

Женщина, которую мир знал как поп-звезду, но я знала, как мою лучшую подругу, прихорашивалась, когда она обернулась.

— На мне восемь слоев макияжа, я не смогу дышать в течение следующих шести часов, и мне понадобится помощь, чтобы помочиться, но большое спасибо, моя любовь.

Я рассмеялась. — Не за что, и для меня будет честью подержать твоё платье, пока ты будешь в туалете. Но если тебе нужно будет по-большому, я уйду оттуда.

Настала ее очередь смеяться.

— По-большому не будет, но мы много раз писали друг перед другом за все эти годы, не так ли? — спросила она с почти мечтательным выражением лица.

Я точно знала, что она представляла себе: все потрясающие походы, в которые мы вместе отправились, включая десятки раз, когда нам приходилось прикрывать друг друга, пока мимо проходили другие туристы. Мы хорошо повеселились, и я была так счастлива, что она искренне наслаждалась всеми нашими приключениями.

Моя подруга пожала плечами, и не торопясь, осматривала меня с ног до головы.

— А ты, мой светящийся ангел, выглядишь на пятнадцать. — Она пошевелила бровями и проигнорировала звук, который ее визажист издал при этом движении. — Я прощу тебя за клевету.

Я закатила глаза. — Клевету. Верно.

— Эти гормоны… У тебя есть то естественное сияние, с которым эти полдюйма хайлайтера и бронзатора не могут конкурировать. — Она присвистнула, и я сделала реверанс, насколько могла, что было не так уж и много, учитывая, насколько тесным было это платье. — Бьюсь об заклад, Каден обосрется, когда увидит тебя.

Упоминание о нем удивило меня примерно на долю секунды. Я не слышала его имени уже… год? Одна из его песен зазвучала, когда я была в машине с Джеки и Амосом, и они сразу же начали освистывать, прежде чем сменить станцию. Это также был последний раз, когда я думала о нем, и это было ненадолго.

— Если он обосрется, надеюсь, кто-нибудь заснимет это на камеру, — пошутила я, поправляя бретельку платья, которое мне подобрали два месяца назад, когда Юки изначально пригласила меня.

Она захихикала, и мы дали пять друг другу. И не в первый раз я благодарила маму за то, что она подарила мне такого хорошего друга — таких хороших друзей. Юки — одна из тех, кто находится в самом верху списка.

Мы видели друг друга тысячу раз за последние четыре года. Однажды она провела с нами День благодарения, дважды Новый год — хотя я предупредила ее, что мы съездим в пару городов, чтобы посмотреть фейерверк, если это не будет засушливый год, — и случайно в течение года она заглядывала, когда имела возможность. Она арендовала яхту вторым летом, когда я была в Пагоса-Спрингс, и мы встретили ее в Греции и провели одну из лучших недель в своей жизни. Приехала даже ее сестра Нори.

В следующем году она пригласила нас сделать то же самое в Италии, но… мне тогда не разрешали летать. Я не пожалела. Роудс тоже. Ам раздражался и пыхтел, но он тусовался со мной всю неделю, пока мы не уехали, и однажды даже потер мне ноги.

Однако он совсем не раздражался и не пыхтел, когда я сказала ему, что мы едем в Лос-Анджелес на церемонию награждения. Он подъехал с другом из колледжа и вызвался поехать с ним, чтобы «помочь». Ага. Я очень скучаю по нему сейчас, когда он отсутствует в колледже большую часть года, и я воспользуюсь любым предлогом, который он придумывал, чтобы навестить его.

Он все еще писал музыку и даже время от времени выступал на небольших предприятиях рядом со своим колледжем. Если Роудс не был занят, мы приезжали посмотреть на него. Он все еще ловил меня на том, над чем работал, но колледж в целом занимал большую часть его времени, хотя он планировал специализироваться на музыкальной композиции.

— Спасибо, что пригласила меня, — сказала я Юки примерно в десятый раз, проводя рукой по животу.

Она склонила голову набок. — Мы написали весь альбом вместе, Ора. И ты самая красивая пара, которую я могла бы пригласить.

— Ты сделала большую часть работы; я лишь немного помогла, — сказала я ей. Слова, лирика не возвращались ко мне с течением времени. Раз или два я чувствовала, как на кончике языка всплывает намек на слово или два… но они мгновенно исчезали. Хотя я совсем не думала и не беспокоилась об этом. Никого это не волновало, и это было чертовски приятно.

С другой стороны, несколько лет назад я позволила Амосу полистать мои записные книжки, а он смотрел на меня широко открытыми глазами. «Это твои неудачные куплеты?» — спросил он так, будто не мог мне поверить. Так что, возможно, они были не так уж плохи. Единственные блокноты, которые я до сих пор время от времени открывала, принадлежали моей маме, чтобы мы могли совершить один из ее любимых походов. Мы делали это довольно часто в те дни, когда у меня болело сердце, и я скучала по ней больше всего.

Юки, тем не менее, бросила на меня взгляд, который напомнил мне о том, сколько раз я заставала ее лежащей без сознания на диване, который Роудс в конце концов поставил в гаражной квартире для гостей. Она была одной из них. Моя семья во Флориде, ее сестра и его братья — другие наши гости.

Стук в дверь заставил ее менеджера встать с того места, где она сидела на одном из диванов. Женщина открыла ее, сказала несколько слов и отступила назад, жестом приглашая человека с другой стороны войти.

Это был мой самый любимый мужчина во всем мире.

Часть моего сердца в теле другого человека.

Я усмехнулась и тут же направилась к седовласому мужчине. Прошло целых два часа с тех пор, как я оставила их в номере, который Юки оплатила для нас — она проигнорировала меня, когда я настаивала, что могу заплатить за него. Всё было по-другому, когда мы не были разделены работой. Даже тогда он заезжал во время обеда, если был поблизости, или сразу направлялся домой, когда у него был длинный рабочий день защиты дикой природы Колорадо.

Серые глаза Роудса осмотрели меня с ног до головы, когда он тоже подошел ко мне. Его рот сложился в букву «О».