"Фантастика 2024-17". Компиляция. Книги 1-19 (СИ) - Белобородов Владимир Михайлович. Страница 80

– Расскажу я вам историю одну. Когда-то давно у меня был прадед. Я его плохо помню. Мне кругов семь было, когда он умер. Но любил я с ним поиграть. Игр и сказок он море знал. Так вот, считался он слабоумным, я, только когда вырос, узнал. Он ритуал какой то проводил, не знаю, темный или светлый, тогда не делили магию, во время него и стал без ума. Слюни не пускал, но другим именем себя называл, глупости говорил, первое время буйный был, все рвался куда-то, а потом, видимо, подлечили, и он успокоился. Но стали к нему постоянно приходить разумные за советом. Если правильно его спросить, то он на многие вопросы давал мудрые ответы. Как что сделать там или поступить. При этом провидцем не был. Говорили, что память предков в нем проснулась. Круга за два до смерти гномы даже своих писарей к нему попросили разрешения приставить. Потом наш дед прогнал их и сам с прадедом говорил да записывал что-то. Так вот, просил дед напитка какого-то, долго гномам объяснял, как делать. Гномы раз ему и принесли своей настойки, он тогда тоже сказал, хорошо помню: «Сивуха, конечно, но пить можно». Он вообще много слов непонятных говорил. Сказки забавные рассказывал, люди в них летали…

Савлентий замолчал на пару ударов, видимо вспоминая, но потом продолжил:

– В общем, умер прадед, записи свои дед никому не показывал, говорил, нельзя нам все это знать. Но настойка гномья, точно знаю, тогда появилась. Думаю, дед про нее гномам поведал. Я к чему это. Норман ведь тоже слабоумным был. Может, и в нем память проснулась? Я больше этого слова «сивуха» ни от кого в жизни не слышал.

– Дед, ты только что говорил, что Ровный в сказки верит, – Храм налил всем, – а сам… Память предков, придумаешь тоже.

– А давай проверим, вон Норман помылся, к нам идет.

Мыться пришлось прохладной водой, девчонки всю горячую воду из чана выплескали, поэтому я быстренько сполоснулся и, задумав наказать Софью, пошел к нам в комнату. Но дойти не получилось.

– Ровный, – окликнул дед, – подойди-ка к нам. Садись.

Я сел на скамью.

– Тут у нас спор по поводу гномьей настойки, вот из чего они ее делают, знаешь?

– Из вина.

– Ну вот, а как делают?

– Выпаривают.

– Это как?

– Нагревают в чане, потом охлаждают.

Дед сходил за магическим пером и бумагой.

– Рисуй.

Я нарисовал бак, трубку и охлаждение в тазу.

– И все?

– Все.

– Хочешь сказать, что гномы делают это без магии?

– Ну да. А чего, вы не знали?

Все молча смотрели на меня.

Утро началось со сладких губ Софьи. Еще сонная, она попыталась от меня отмахнуться:

– Отстань, пьяница. Я вчера весь вечер тебя ждала.

Но ее горячее со сна тело безумно манило. И через какое-то время мне удалось сорвать ответный поцелуй…

Выйдя с отваром на крыльцо и ожидая Софью, которая ускакала в купальню, я встретил сонную Нейлу.

– Ты чего не спишь?

– Поспишь с вами. – Она забрала мою кружку.

Пришлось идти еще за одной. Выйдя повторно на крыльцо, я не обнаружил там Нейлы и с удовольствием понаблюдал восход солнца над крепостной стеной.

После завтрака – салата, который после надоевшей каши всем казался пищей богов, дед распределил обязанности. Моя была простой – совместно с Кейном и дедом, несмотря на крики Эля о необходимости плуга, собрать бак для изготовления настойки. В качестве бака дедом была выбрана небольшая бочка.

– А как нагревать будем? Она же деревянная! – возмутился было я.

– Это для пробы. Я магией нагрею, – скупо ответил дед.

Мы пошли искать трубку. Как оказалось, такого добра в хозяйстве у нас попросту нет, а тем более медной. Дед под вопли Кейна и мои ворчания, что вкус из-за металла уже будет не тот, от расстройства оторвал одну из полос, крепящих доски на воротах. Потом воздушными ударами согнул ее по оси, заставив меня держать полосу на ребре наковальни. После такой экзекуции мои отбитые полосой руки гудели не хуже пчелиного гнезда. При помощи Кейна, так как я уже не мог, Савлентий сплющил кувалдой ее края. Получилась трубка с неимоверно толстыми стенками и широким швом, который он еще и сплавил магической силой, как и отверстия для гвоздей, изначально присутствовавшие на металле. Так как в спираль данное изделие свернуть было невозможно, то мы изогнули его волнами и поместили в поилку для лошадей.

К обеду котел был почти готов, мы с Кейном с трудом уговорили деда пойти поесть. Похлебав супа, отправились присобачивать трубку к крышке. Кейн долотом вырубил отверстие под трубку, причем практически впритирку, и мы подогнули наш змеевик так, чтобы он вошел сверху.

Дед вылил в бочку последние три бутылки вина. Нагревать после изготовления змеевика сил у Савлентия уже не осталось, поэтому он выкачал весь мой меч. И сел нагревать вино в бочке. Ради интереса я перешел на магическое зрение. В вине, по-видимому, бушевала буря силы. Даже мне через стенку бочки были видны всполохи. Понимая, что процесс это долгий, я объяснил, что, когда вино закипит, не нужно сильно нагревать, а вода лучше пусть будет похолоднее, потом пошел в тенек, где благополучно заснул. Проснулся через часть от крика деда:

– Она! Порви меня, Некрос! Она! – Дед чуть не танцевал, к нему сбежались все, кто был во дворе, разглядывая и нюхая бурую от ржавчины жидкость в кружке, даже сейше стал интересен восторг Савлентия, но, понюхав издалека, она предпочла прилечь ко мне, положив тяжеленную голову на колени.

На следующий день еле отговорили деда от поездки в поселок за медным чаном и змеевиком. Решающий аргумент – отсутствовало сырье для настойки.

– Норман, а кроме вина из чего-нибудь можно гномью настойку гнать?

Я пожал плечами:

– Вот у тебя медовуху пили или свекольное вино, из них можно, можно из картофеля или зерна, когда перебродят.

Пришлось домочадцам искать дополнительные причины для того, чтобы остановить Савлентия. Вскоре дед успокоился и сел что-то строгать. Поскольку утреннего распределения обязанностей не было – он из-за приподнятого настроения забыл раздать указания, все занялись своими делами. Малик с Лоей убежали разбираться с амулетами охотников, Кейн с Элем наконец занялись плугом, Софья готовила какое-то новое снадобье, Сайл опробовал гончарный круг, я чувствовал, что вскоре придется ехать за глиной. Отец и Храм засели на чердаке, вроде как на стражу, но в действительности захватили с собой кости, уж на что они там играли, я не знал.

Я на втором этаже выбрал себе комнату и пытался сплести «воздушный удар». Плетение ни в какую не хотело заканчиваться, пока доходил до конца, начало развеивалось, не хватало скорости.

– Двумя нитями надо. – В дверном проеме, опершись на стену, стояла Нейла и хрустела морковкой.

– Это как?

Она, выпустив две нити из пальцев, медленно свила овал удара и, слегка наполнив силой, послала его в меня.

Лицо обдал поток воздуха. Я попытался повторить, нить из одного пальца все время терялась.

– У нас в академии, перед тем как учить плетения, заставляли повторять узоры на специальных досточках, рулы назывались. Сначала одним пальцем, потом двумя, тремя и так далее. Нудно до жути, как палочки чертить, когда писать учишься, но, если научишься выводить, плетения потом раза в три быстрее получаются.

– Сможешь такую сделать?

– Малика попроси, он помладше, лучше помнит линии, да и накопитель какой-нибудь туда вставит, потом силу сможешь обратно забирать, нам, правда, не давали, накопители потом в магические светильники ставили. Хочешь? – предложила она сердцевину морковки, – не очень сладкая.

– Давай.

Подойдя, Нейла отдала мне остаток морковки и присела на ту же чурку, что и я, сдвинув меня наполовину.

– Отрастила, – проворчал я.

– На свою посмотри.

Мы помолчали немного, вернее, Нейла молчала, а я хрустел.

– Ты меня прости за тот разговор, – вдруг сказала она.

– За какой?

– Ну, за тот… Когда ты в любви признавался, я не хотела так резко.