Директива Джэнсона - Ладлэм Роберт. Страница 136

Джэнсон застыл от потрясения. Он стоял, пригвожденный к месту, а мозг его тем временем лихорадочно работал.

Этого не может быть. Однако это было.

Мужчины в дорогих костюмах собрались в роскошной гостиной, дожидаясь его, и Джэнсон узнал почти всех. Вот государственный секретарь, круглолицый здоровяк, на этот раз выглядящий далеко не таким бодрым, как обычно. Помощник секретаря государственного казначейства США по международным вопросам, полный невысокий экономист, получивший образование в Принстонском университете. Худощавый председатель национального комитета по разведке. Заместитель директора разведывательного управления министерства обороны, коренастый мужчина с постоянной тенью щетины на лице. Остальные были бесцветными взволнованными техническими работниками; Джэнсону был хорошо знаком такой тип чиновников.

– Присаживайтесь, Пол. – Да, это Дерек Коллинз, в неизменных неказистых черных очках, скрывающих серо-стальные глаза. – Чувствуйте себя как дома. – Криво усмехнувшись, он обвел рукой вокруг. – Если можно считать это домом.

Просторная гостиная была обшита деревом и отделана лепниной в духе Англии XVII столетия; стены из мореного красного дерева тускло сверкали в свете изумительной хрустальной люстры. Паркетный пол выложен затейливым узором из перемежающихся светлых и темных паркетин, дуба и черного дерева.

– Приносим извинения за сознательный обман, Пол, – продолжал Коллинз.

Сознательный обман?

– Курьер был вашим человеком, – рассеянно произнес Джэнсон.

Коллинз кивнул.

– Нам, как и вам, пришла та же самая мысль получить доступ к входящим документам. Как только курьер доложил о том, что вы попытались установить с ним контакт, мы поняли, что перед нами открывается замечательная возможность. Понимаете, на приглашение, отпечатанное золотом, вы бы все равно не откликнулись. Только так я мог заставить вас прийти сюда.

– Заставить меня прийти? – От негодования Джэнсон едва не поперхнулся этими словами.

Коллинз переглянулся с президентом.

– Кроме того, это лучший способ доказать этим достойным людям, что у вас по-прежнему есть все что нужно, – сказал директор Кон-Оп. – Продемонстрировать, что ваше мастерство соответствует сложившейся о вас репутации. И прежде чем вы начнете дуться и обижаться, позвольте вам объяснить, что люди, собравшиеся в этой комнате, это все оставшиеся в живых, посвященные в тайну программы «Мёбиус». Хорошо это или плохо, но отныне вы член этой группы избранных. Из чего следует, что ситуация действительно безвыходная: дяде Сэму нужна ваша помощь.

– Будьте вы прокляты, Коллинз!

Убрав пистолет в кобуру, Джэнсон подбоченился, переполненный яростью.

Президент смущенно кашлянул.

– Мистер Джэнсон, нам действительно без вас не обойтись.

– При всем моем уважении, сэр, – ответил Джэнсон, – с меня достаточно лжи.

– Следите за своими словами, Пол, – вмешался Коллинз.

– Мистер Джэнсон! – Президент посмотрел в глаза Джэнсону своим знаменитым проницательным взглядом, который, судя по обстоятельствам, мог быть и скорбным, и веселым. – Для большинства тех, кто работает в Вашингтоне, ложь является родным языком. Тут я не буду с вами спорить. Ложь есть, и, увы, она будет, потому что этого требуют интересы страны. Но я хочу, чтобы вы кое-что уяснили. Вы присутствуете на совещании сверхсекретного закрытого федерального правительственного органа. Здесь не ведутся стенограммы, магнитофонные записи – ничего. Это означает, что мы можем говорить начистоту, и именно этим мы сейчас и займемся. Настоящее совещание не имеет никакого официального статуса. Его нет в природе. Меня здесь нет, и вас тоже. Это ложь, но это ложь во благо – она позволит сказать правду. Всю правду. Ибо здесь и сейчас мы собрались для того, чтобы говорить правду – вам и друг другу. Никто не будет пытаться запудрить вам мозги. Но сейчас крайне важно вкратце ввести вас в положение дел, сложившееся с программой «Мёбиус».

– Программа «Мёбиус», – повторил Джэнсон. – Меня уже ввели в курс дела. Величайший филантроп и гуманист во всем мире, одинокий посланник, «миротворец» – в действительности это проклятая выдумка, преподнесенная вам в подарок вашими друзьями из Вашингтона. Этот святой наших дней на самом деле от начала и до конца является… чем? Делом рук команды расчетливых политиков.

– Святой? – остановил его председатель национального комитета по разведке. – Религия здесь никак не затронута. Мы очень внимательно следили за этим.

– Хвала всевышнему, – ледяным голосом откликнулся Джэнсон.

– Боюсь, вам известно далеко не все, – заговорил государственный секретарь. – Если принять в расчет, что это самая опасная тайна в истории нашего государства, станет понятно, почему мы действовали… скажем так, чересчур осторожно.

– Я ознакомлю вас с основными моментами, – сказал президент. Было очевидно, что он возглавляет совещание; человеку, привыкшему повелевать, не нужно делать ничего особенного для того, чтобы подчеркнуть свое положение. – Так вот, все дело в том, что творение рук наших стало… в общем, уже не нашим. Мы потеряли над ним контроль.

– Пол! – вставил Коллинз. – Честное слово, вы бы лучше сели. Разговор будет длинным.

Джэнсон опустился в ближайшее кресло. Напряжение в комнате было буквально осязаемо на ощупь.

Президент Берквист устремил взгляд в окно, откуда открывался вид на сад в дальней части владений. В лунном свете были видны аккуратно подстриженные в итальянском стиле деревья, ровные ряды тиса и прямоугольники кустарника.

– Цитируя одного из моих предшественников, – сказал президент, – мы сотворили бога, хотя небеса нам не принадлежат. – Он посмотрел на Дугласа Олбрайта, сотрудника разведывательного управления министерства обороны. – Дуг, почему бы вам не начать с самого начала?

– Насколько я понимаю, вам уже рассказали о предпосылках возникновения программы. И вы знаете, что трое особенно преданных агентов были обучены играть роль Петера Новака. Избыточность являлась необходимостью.

– Разумеется, разумеется. Вы вложили в программу слишком большие деньги, чтобы можно было рисковать тем, что вашего папашу Уорбака [60] собьет такси, – язвительно заметил Джэнсон. – Кстати, а как насчет его жены?

– Она тоже агентка американских спецслужб, – ответил человек из РУМО. – Естественно, ей также пришлось побывать под ножом хирурга, чтобы ее не узнал никто, знавший ее по прошлой жизни.

– Помните Нелл Пирсон? – тихо спросил Коллинз.

Джэнсон застыл как громом пораженный. Неудивительно, что супруга Новака показалась ему чем-то странно знакомой. Его роман с Нелл Пирсон был скоротечным, но памятным. Это произошло через пару лет после того, как Джэнсон поступил в Отдел консульских операций; как и он, его напарница была молода, одинока и полна энергии. Они работали в Белфасте, изображая из себя мужа и жену. Им потребовалось совсем немного времени, чтобы добавить в роль чуточку реальности. Роман получился бурным и стремительным, обусловленный в первую очередь требованиями плоти, а не сердца. Он налетел на них словно лихорадка и оказался столь же мимолетным. И все же какая-то память о Нелл Пирсон, судя по всему, у Джэнсона осталась. Эти длинные изящные пальцы: то, чего нельзя изменить. И взгляд: между ними что-то пролетело, ведь правда? Какая-то дрожь, даже тогда, в Амстердаме?

Джэнсон поежился, представив, как женщину, которую он близко знал, необратимо меняет холодная сталь скальпеля хирурга.

– Но что вы имели в виду, говоря, что потеряли над ним контроль? – спросил он.

Последовало минутное замешательство, и наконец заговорил помощник секретаря государственного казначейства США по международным вопросам.

– Начнем с основной проблемы: как пробить щедрое финансирование программы, необходимое для поддержания иллюзии существования эксцентричного миллиардера-филантропа? Вряд ли вам нужно объяснять, что мы просто не могли отвлекать на программу «Мёбиус» средства из бюджета американских разведслужб, находящиеся под строгим контролем. Конечно, первоначальный капитал мы кое-как достали, но и только. Поэтому для успеха программы нам пришлось задействовать возможности разведки, чтобы создать свой собственный фонд. Мы воспользовались данными перехвата сообщений…