Нелимитированная орбита - Андерсон Пол Уильям. Страница 25

Но я вас уверяю, что таковых не найдется, поскольку речь идет об интересах ваших землекопов.

Свобода уставился на Киви. Ему казалось, что все это он видит в кошмарном сне. Он и капитан все время что-то говорили друг другу, но каждый из них никак не мог понять своего собеседника.

— Хорошо, — сказал он, наконец. — Мы сами перенесем груз сюда.

Колонисты.

Киви громко рассмеялся, но смех его был невеселым.

— Неужели вы всерьез думаете это? Человеку без соответствующей подготовки потребуется на это столько времени, что радиация убьет его прежде, чем он успеет только начать!

Капитан пристально посмотрел на своего пассажира. На какой-то короткий миг в его глазах появилась теплота.

— Для меня это тоже нелегко, — добавил он спокойно. — С каждым поколением на Земле становится все меньше кораблей. Я потерял еще один.

Лучше бы мне потерять обе руки.

Немного помолчав, Киви продолжил:

— Ну, что ж, я предлагаю вам спуститься на Растум и обсудить проблему с вашими друзьями. Они должны решить, стоит ли им здесь оставаться при возникших обстоятельствах. Желающие могут вернуться на Землю вместе с флотом. Мы попробуем разместить их на оставшихся кораблях, увеличив время вахт и сократив таким образом необходимое количество саркофагов.

— Но желающими будут все! — закричал Свобода. — Несколько человек, которые достаточно упрямы, чтобы остаться, будут слишком малочисленной группой, чтобы суметь выжить в таких условиях. Только что вы приговорили к смерти колонию на Растуме, а вместе с колонией — все, во что верили колонисты. Значит, все были ни к чему.

— Мне очень жаль, — сказал финн.

Он втиснулся в пилотское кресло и пристегнул ремни.

— Возвращаемся к «Курьеру», — произнес он в интерком. — Приготовиться к отлету от мертвого корабля и к развитию максимального ускорения.

Пальцы Киви чуть помедлили над пультом управления корабля.

— Существует еще одна причина, Свобода, — сказал он. — Даже если бы мои люди согласились бы разгружать для вас этот корабль, хотя я уверен, что они бы на это не пошли, — все равно я бы им не разрешил.

Свобода сгорбился, как от боли. Слишком много ударов обрушилось на него в последнее время. Глаза его наполнились светом звезд, который так и не дошел до его сознания.

— Почему? — спросил он.

— Потому, что эта работа заставила бы нас проторчать здесь еще несколько недель, — ответил Киви. — Только несколько человек одновременно смогли бы находиться на борту «Скитальца». Остальным пришлось бы слоняться без дела на других кораблях или внизу, на планете. И то, и другое чревато опасными последствиями.

— Что вы имеете в виду, — поинтересовался Свобода.

— Одно дело, когда экспедиция к какой-нибудь звезде состоит из одних мужчин, — голос Киви внезапно охрип. — Другое дело, когда мужской экипаж смешивается с тысячей зрелых женщин, ни одна из которых не может принадлежать астронавту. Какова, по-вашему, основная причина той вражды и драк, свидетелем которых вы стали?

И далек ли тот час, когда одна такая вот драка закончится смертельным исходом?

А если уж это не вызовет бунта, тогда я не знаю, что вообще может его вызвать. И тем не менее, я не могу принудить своих людей болтаться на орбите неделю за неделей, в то время, как они могут спуститься на землю.

Вы говорите мне, что у вас дети. Да толкуй вы об этом хоть целый день каждому члену команды в отдельности — это никого не взволнует. Ведь это те же люди, что и взрослые, с той лишь разницей, что некоторые склонны их обожествлять без всякого на то основания. Когда речь идет о личной жизни взрослого, то любой здравомыслящий человек скажет вам, что тут не до деточек. Да и вы сами признайтесь честно: если бы возник вопрос о спасении жизни либо вашей жены, либо ваших детей — кого бы вы предпочли?

— Но при чем тут… — Свобода сердито передернул плечами.

— А все-таки?

— Я оставил бы жену, — опустив голову, сказал Свобода с безнадежностью в голосе.

— Вот видите! У нас впереди долгий путь домой. Я не хочу начинать его с помешавшейся командой.

Свобода пристегнулся, хотя корабль набирал ускорение довольно плавно.

Впервые за все время он начал понимать, что Киви тоже имел право проявлять неблагоразумие.

Он уставился прямо перед собой, словно хотел наяву увидеть ядовитый дождь или услышать, как он шелестит, ударяясь о защитный экран. Натиск неощущаемой смерти отражало неощущаемое оружие…

Нет, его разум мог воспринять это, но инстинкты его восставали. Все, что они сейчас требовали, после слов капитана — это немедленно найти Джудит, держать ее около себя и никуда не отпускать, пусть даже под небом, извергающим молнии.

В смущении он попытался отвлечься от мыслей о жене, вспомнив законы физики. Электроны и протоны нельзя считать несуществующими только потому, что их нельзя увидеть. Можно ведь наблюдать их след, проложенный среди скопления туч, или их подпись на фотопластинке… Магнитные поля — тоже самая настоящая реальность. Сильный магнит может вырвать из рук человека нож и при этом поранить его, если он подойдет слишком близко к магнитным полюсам. Планетарный магнетизм способен повернуть иглу и указать таким образом, где находится родная планета.

И, если уж на то пошло, кто когда-нибудь видел или слышал, или измерял эмоции? Но, тем не менее, любовь, ненависть, страх руководили людьми, устремившимися навстречу звездам, где их настигло отчаяние.

Человеческое тело, такое большое, одна невесомая мысль может заставить ходить, стеная, туда и сюда, пока та же самая невидимая мысль его не остановит. Если бы только мысль была способна остановить с такой же легкостью корабль в его движении по орбите! Но мысль все-таки нельзя сравнивать с магнитным полем.

Или можно?

Свобода соскочил со своего сидения, ударившись левой рукой о подголовник. Его окатила волна боли, и он вскрикнул. Киви обернулся и рявкнул:

— В чем дело?

С трудом сдерживая слезы, Свобода, всхлипывая, сказал:

— Мне кажется, я нашел выход. Я нашел выход…

— Это займет много времени? — спросил Киви, на которого сообщение Свободы, казалось, не произвело никакого впечатления.

— Мо… мо… может быть…

— Тогда забудьте об этом.

— Но клянусь Иудой в аду! — Свобода потрогал свою ключицу.

Шина, кажется, была цела. Боль отступила, подобно приливу, накатываясь и снова утихая. Свобода дождался момента, когда мозги его прояснились, и с трудом выдохнул:

— Вы можете хотя бы выслушать меня? Мы могли бы спасти и корабль тоже!

— А взамен допустить риск потерять человек двадцать убитыми во время драк и мятежа. Нет.

Голова Киви была высоко поднята, лицо абсолютно бесстрастно.

— Я уже говорил вам, что трения между двумя нашими группами стали опасны. Я просто не знаю, как дождаться момента, когда остальные корабли будут разгружены, а наши баки наполнены. Потом мы сразу отправляемся! Я не проведу ни одного лишнего дня в этом богом проклятом месте.

— Но корабль… вы говорили…

— Я знаю. Вернуться назад, потеряв корабль, — это значит, лишиться значительной доли своей репутации. Возможно, меня отстранят от командования. Но я не фанатик, Свобода. Вы готовы пожертвовать даже жизнью Джудит, лишь бы сохранить свою странную философию. (Но в конечном итоге, что это такое, как не утверждение вашей личной бессмертной значимости?) А я не хочу, чтобы люди получали травмы, а, может быть, даже и умирали во имя того, чтобы мой послужной список был безупречным. Я собираюсь доставить домой всю без исключения команду, если не весь флот. И если колонисты придут к решению все бросить и вернуться домой — что они и сделают, как мне кажется, — тогда, клянусь небом, я окажу им эту услугу! вращая голубыми, как у слепого глазами, Киви вдруг закричал:

— Убирайтесь отсюда! Я не желаю выслушивать ваши сумасшедшие планы! Выметайтесь с мостика и оставьте меня в покое!

Глава 4

На корабле уединиться было еще сложнее, чем на Растуме. Потерпев множество неудач в своих поисках, Свобода и Джудит, наконец, перестали искать место, где они смогли бы побыть вдвоем.