Любовь и ненависть между нами (СИ) - Соболевская Наталья. Страница 48

— Из чувства благодарности за спасение в этих чёртовых горах я бы могла сделать вид, что принимаю твои извинения, но после выходки в баре, где ты подкатил к моей пьяной подруге и устроил ей целый допрос обо мне, даже не хочу заставлять себя притворяться. Так что засунь себе своё «прости» в самое тёмное место и катись мячиком.

— Я не приглашал Риту за столик, это она изъявила желание со мной познакомиться, — ровным тоном оправдался Калинин. — Да, я воспользовался ситуацией и расспросил её о тебе. Между прочим, ни на секунду об этом не пожалел. Узнал много полезного. Ты развелась, потому что твой муж был больным ревнивым уродом, который до сих пор регулярно сворачивает тебе кровь, — к этому моменту от хладнокровия Тимура и следа не осталось, он говорил громко и эмоционально, только что по столу кулаком не стучал. — Лера, ведь ты неглупая и не самый последний юрист, какого чёрта молчала об издевательствах бывшего мужа? Неужели не понимала, что этим самым только развязала ему руки? Он мог легко где-нибудь в подворотне тебя придушить, а так как ты никому на бывшего благоверного не жаловалась, вопросов бы к нему не возникло. И показания одной-единственной Риты роли бы не сыграли, ведь всем остальным ты говорила, что у вас с мужем было всё хорошо.

Калинин брызжет слюной и спрашивает с таким недоумением, почему я молчала, потому что он понятия не имеет, каково это — быть в моей шкуре. Да я сквозь землю провалюсь, если хоть кому-нибудь, кроме Риты, расскажу, что мне пришлось вытерпеть от Николая и как долго эти издевательства длились. Ведь после первого скандала я не ушла, и после второго, третьего, четвёртого тоже продолжала с ним жить. Как последняя идиотка терпела и надеялась, что Коля одумается и у нас всё наладится, а он тем временем с каждым днём только больше зверел и всё глубже меня, как личность, втаптывал в грязь.

— Хорошо рассуждать, наблюдая за ситуацией из-за угла, — прохрипела я, и чтобы хоть как-то унять резко разыгравшуюся головную боль указательными пальцами обеих рук принялась растирать виски. — Тебе, конечно, неоткуда это знать, но очень стыдно признаться во всеуслышание, что человек обещавший тебя оберегать и любить, в действительности постоянно над тобой издевался. И только женщина, побывавшая на моём месте, может понять почему. Вот ты сейчас знаешь, но, кроме того, что мне больше не хочется попадаться тебе на глаза, вообще ничего не изменилось.

— Ты не права, изменилось, — категорично заявил Калинин, а для пущей убедительности своих слов, упёрся кулаками в столешницу и как следует надавил. — Впредь ближе, чем на километр он не рискнёт к тебе подойти.

— Почему это? Что ты сделал?

— Навестил твоего бывшего муженька и доходчиво растолковал, что впредь ему не стоит тебя беспокоить.

Выходит, я зря радовалась, Николай и не думал терять ко мне интерес, а на прошлой неделе он не заявился ко мне со скандалом, потому что его припугнули. И теперь остаётся только гадать, на сколько хватит внушения? На месяц, на два, на три… Когда желание Николая, опять отведать моей кровушки, победит страх перед Тимуром? А то, что это желание непременно победит — это к бабке не ходи. И вот тогда мало мне не покажется. Бывший муж обрушит на меня всю сокрушительную мощь своей скопившейся за это время злости и по полной программе отыграется за унижение, которое ему пришлось вытерпеть от Калинина.

— О, ужас! Кто тебя просил вмешиваться? — закрывая лицо ладонями, простонала я. — Ты только усугубил ситуацию. Даже не хочу думать, как он мне отомстит за ваш разговор.

— Лера, такого больного сталкера, как твой бывший, было необходимо остановить и чем раньше, тем лучше. Ты и так дотянула дальше некуда, — упрекнул меня Калинин, причём так возмущённо, как будто мои действия лично ему вредили. — Сам бы он, по доброй воле никогда не остановился. Более того, рано или поздно ему бы стало мало просто подкарауливать тебя в подъезде или ночью долбиться в дверь, и он перешёл от оскорблений к насилию. В конечном счёте он бы тебя искалечил или вовсе убил. А вот эта твоя схема «Если не буду его злить, тогда он когда-нибудь отвяжется от меня» полное фуфло. Чем больше ты от агрессора терпишь, тем сильнее его желание тебя раздавить.

— Ты не понимаешь, о чём говоришь, — сокрушённо покачала я головой. — Ты Колю не знаешь, а я с ним жила и имею представление о размерах катастрофы, творящейся в его голове. Он настоящий психопат. Ни словами, ни даже действиями его не остановить, максимум чего можно добиться, чтобы он лишь временно затих. Но потом... о, что будет потом...

— Ничего не будет, — с твёрдой уверенностью заявил Тимур. — Не планировал говорить, но раз ты так сильно переживаешь, придётся. Я подстраховался, за твоим бывшим будут приглядывать, так что он при всём желании близко к тебе не подойдёт.

— Приглядывать? Серьёзно? Чокнутые люди, как мой муж способны хранить обиду и злость долгие годы. Ты готов следить за ним несколько лет, семь дней в неделю, двадцать четыре часа в сутки? — язвительным тоном поинтересовалась я, считая такой вариант невозможным.

Калинин, пожав плечами, махнул рукой, как бы говоря жестом: «А почему бы и нет».

В упор уставилась на мужчину и пытаюсь прочесть в его глазах ответ на вопрос: «А что собственно происходит?». С чего вдруг он готов тратить невероятное количество сил, времени и денег на мою безопасность? Если бы Тимур не спас меня в горах, доказывая тем самым, что никогда намеренно не стал бы подвергать меня смертельной опасности, я бы решила, что вся история с Николаем — очередная подстава.

— Хочешь меня о чём-то спросить? — заметив мой пытливый взгляд на себе, поинтересовался Калинин.

Кивнула.

— Ну так вперёд, задавай.

— Объясни, с чего ради ты стал ко мне такой добрый?

Тимур выдохнул, словно настраивался нырнуть с высокой вышки, подкатил своё кресло ко мне, взял мои руки в свои и, глядя в глаза, начал говорить тихим, вкрадчивым голосом:

— Разорвать наши отношения — было самой крупной ошибкой в моей жизни. Даже не представляешь, как я сожалею об этом. Несколько дней размышлял, имею ли я право пытаться тебя вернуть и пришёл к выводу, нет, не имею. Слишком много всего наворотил. И тем не менее я буду пытаться, всё сделаю, чтобы ты простила меня и приняла, потому что не могу по-другому, — на этих словах Тимур склонился, по очереди поцеловал мои ладони и прошептал. — Что скажешь?

— Что ты спятил! — рявкнула я, вырывая руки из его хватки.

— Нет, — выпрямляясь, отозвался Калинин. — С ума я сошёл, когда тебя увольнял. Теперь же у меня в голове всё прояснилось. Лера, я люблю тебя, — сказав это, Тимур, резко подался вперёд и поцеловал меня в губы.

Не знаю, сколько длилось моё оцепенение мгновение или минуту, но когда я из него вышла, моя ладонь с громким шлепком обрушилась на щёку Тимура, затем я выскользнула из кресла и отскочила к окну.

— Оно определённо того стоило, — потирая место пощёчины и довольно улыбаясь, пропел Тимур.

— Убирайся, — вытянув руку, пальцем указала этому спятившему на дверь. — Понятия не имею, что ты задумал, но я не собираюсь участвовать в твоих играх.

Калинин взглянул на меня и согласно кивнул.

— Пожалуй, мне действительно сейчас лучше уйти. Тебе надо подумать над тем, что я сказал. Но очень скоро мы вновь встретимся.

— Шизанутый, — прошипела я, глядя на закрывшуюся за Калининым дверь. Потом посмотрела на шкаф, где в зеркальной дверце встретилась со своим отражением и сама себя припугнула. — Только попробуй улыбнуться, и я посажу тебя на диету, на целый месяц.

Глава 23

Начало рабочего дня, только зашла в кабинет, даже не успела сменить удобные уличные лоферы на офисные каблуки, как ко мне с ранним визитом нагрянул Захар.

— К тебе вчера приезжал Калинин, почему ты мне об этом не сказала? — недовольно бросил он с порога.

— И тебе, Захар, доброго утра, — поставив раскрытый зонт в угол, чтобы подсох после дождя, хмыкнула я. — Твоя служба безопасности не зря ест свой хлеб. Прямо орлы. Кабинет у меня находится до пропускного пункта, но охранники всё равно каждый раз замечают Калинина, — это я произнесла вслух, а про себя мысленно добавила «И сразу сломя голову бегут к тебе ябедничать».