Любовь и ненависть между нами (СИ) - Соболевская Наталья. Страница 62

Теперь уже у меня глаза проползли на лоб от удивления.

— Я догадывалась, что с деньгами на квартиру что-то не так, — призналась я. — У моих родителей не тот склад ума и не те доходы, чтобы накопить крупную сумму, но что касается новых клиентов, тут я в полной растерянности. Я-то радовалась, что реклама в интернете, наконец, начала приносить результаты. Ну и новости! От клиентов я, наверное, всё-таки не стану отказываться, мне кажется, они довольны моей работой, но родителей обязательно заставлю вернуть деньги Тимуру.

Ногинский посмотрел на меня с отблеском недовольства.

— Я тебе о тайнах Калинина рассказал не для того, чтобы ты его благотворительность вспять разворачивала. Хотя, принимать или нет — это твоё дело. Я только хотел, чтобы ты знала, что Калинин обо всех агрессивных выпадах в твою сторону тысячу раз пожалел. И раз уж о том зашла речь, если бы ни Тимур, мы бы тебя не нашли. Именно он догадался, к кому обратилась Ангелина за помощью, и он же следил за перемещениями твоего бывшего мужа, чтобы в случае чего не дать ему и близко к тебе подойти. А когда Николай направил на тебя пистолет, мы к тебе бросились оба, только мне повезло больше, я был ближе, поэтому успел раньше.

Меня посетило ощущение дежавю.  Семью днями ранее Калинин точно с таким же выражением лица и с той же интонацией расхваливал Захара. Теперь это делает Захар, только он поёт оду Тимуру.

— Неделю назад я уже слышала подобную речь, когда Тимур, как ты выразился, нас благословил. Ты сейчас тоже пожелаешь мне счастья и уйдёшь, вернее, попросишь уйти меня?

— Нет, — уверенно отозвался Ногинский, и лишь тогда я с облегчением выдохнула.

Пусть из-за сумятицы в жизни ещё не разобралась, Захар дорог мне как друг или как любимый мужчина, главное — он мне дорог, и меньше всего хотелось бы его терять.

—  Тогда к чему все эти разговоры о Тимуре?

Захар поднял стакан, отпил из него, полагаю, не для того, чтобы утолить жажду, а скорее, чтобы дать себе время обдумать ответ.

— Лера, я не умею выражать чувства словами, поэтому и говорить о них не люблю. Ты сама знаешь, как я к тебе отношусь. Мы видимся каждый день, и мне теперь не приходится, скажем так, клянчить общение, и от этого я в полном экстазе. Но меня постоянно преследует мысль, что ты из чувства признательности заставляешь себя ко мне приходить. Поэтому я и начал разговор о Тимуре, чтобы донести: ты ничего мне не должна. Если у тебя нет ко мне чувств, не притворяйся влюблённой только потому, что так требует совесть.

— Если бы не хотела, я бы к тебе не приходила, — выпалила я с раздражением, как ему такой бред вообще мог прийти в голову? — Кроме того, лично для меня притворяться — это обманывать человека. Я тебя так никогда не обижу. И себя тоже. Да, ты меня спас, но я не считаю, что теперь моя жизнь полностью принадлежит тебе.

Ногинский с улыбкой игриво коснулся пальцем кончика моего носа и протянул:

— Правильно рассуждаешь. Полностью с тобой согласен. А теперь скажи, какие у меня шансы?

Опешила: чего-чего, но вопроса в лоб никак не ожидала. Зато уже спустя мгновение поняла: ответ у меня есть. И всегда был. Только я его скрывала сама от себя. Захар обалденно красивый и харизматичный мужчина, с ним действительно легко и комфортно, но от его взгляда у меня не перехватывает дыхание, а от прикосновений сердце не выдаёт бешеный ритм. Нет, я его искренне люблю, но как брата.

— Захар, ты мой самый близкий друг, — вложив всю нежность и признательность в голос, произнесла я.

Ногинский, пристально глядя мне в глаза, наклонился в сторону, отчего наши лица максимально друг к другу приблизились, ласково поцеловал в щёку и прошептал:

— Спасибо за откровенность.

— Ты теперь не захочешь меня видеть? — взволнованно спросила я.

— Не говори ерунды. Мы с тобой отныне повязаны, можно даже сказать кровью. Так что, сестрёнка, так просто от меня не отвяжешься.

Сестрёнка? Серьёзно. Да у нас мысли сходятся. Мы и правда с Ногинским две родственные души.

С Захаром мы провели ещё час: вместе убрали со стола, потом я проследила, чтобы он принял таблетки в правильной дозировке, затем приготовила ему бутерброды на утро, чтобы его завтрак не состоял лишь из кофе, и после отправилась домой.

Забравшись в салон автомобиля, достала из сумочки телефон, пролистала контакты до абонента «Тимур», нацелилась на кнопку вызова и замерла….

Нет, не стоит, рассудила я и бросила мобильный на соседнее кресло.

Пусть ещё даже не смеркается, но на часах уже почти десять, неудобно так поздно звонить. У Калинина наверняка был напряжённый трудовой день, он вполне может уже отдыхать. Да и утро вечера мудренее. Позвоню завтра. Как раз будет время ещё подумать, что я хочу от Тимура и вообще от жизни.

Утром следующего дня опять не позвонила Калинину. Сначала, как только проснулась, сочла, что беспокоить человека в семь утра —  не то чтобы не удобно, а неприлично. Потом по дороге в офис, когда время уже позволяло позвонить, всё равно отказалась от этой идеи: я не до такой степени первоклассный водитель, чтобы одновременно следить за дорогой и вести чуть ли не самый важный разговор за всю свою сознательную жизнь. Ну а на работе, один за другим повалили клиенты, и звонить уже стало некогда.

В три часа дня прибыла в здание районного суда, но рассмотрение дела клиента отложили из-за неявки ответчика, поэтому в четыре я уже была свободна, как птица от рабочих вопросов. То есть отговорки не звонить Калинину иссякли, вот тогда и пришлось самой себе признаться: я просто боюсь с ним разговаривать.

И мне действительно есть чего опасаться. Любовь к Калинину — мой злой рог. Я уже не раз и не два обжигалась об эту любовь до глубоких незаживающих ран. Чего только от Тимура не натерпелась, он заключал на меня договор, бросал, чуть не разрушил мой бизнес, я кипела от злости, насылала проклятия на его голову, вваливалась в его кабинет со скандалом в разгар переговоров, но всё равно продолжала любить. Да что там, из-за Тимура я отвергла Захара, ни одна девушка в здравом уме не поступила бы так.

А, может, мне и вовсе Калинину не звонить? Он же сам опять от меня отказался. Не спрашивая моего мнения, благословил нас Захаром и скрылся за горизонтом. Пусть теперь там и сидит. Или нет? Или всё-таки, да? Почему с Тимуром всегда так непросто?

Так и не приняв никакого решения, добрела до машины, уселась в салон и выехала с парковки.

Час пик ещё не начался, но движение на дороге уже плотное, поток автомобилей на месте не стоит, но особо и не разгонишься. Плавно качусь по правой полосе за белым седаном, и тут на тротуаре возле офисного здания замечаю не кого-нибудь, а Тимура.

Улыбнулась. Впервые в жизни вселенная отозвалась на мои запросы. Я мучилась и не знала, нужно ли нам с Калининым поговорить. И вот он здесь, собственной персоной, что это, если не знак судьбы?

Там, где нахожусь, останавливаться и бросать машину нельзя, иначе водители позади — проклянут, поэтому поехала дальше и нырнула в первое попавшееся свободное место, специально предназначенное для парковки.

Теперь нас с Калининым разделяет где-то сто метров, если не больше: шустро выбралась из салона и поспешила в обратном направлении, к Тимуру.

Совсем чуть-чуть не добежала, как передо мной развернулась картина: из офисного здания вышла девушка, её взгляд устремлён на Тимура, его на неё, она подходит к нему и обнимает, он тоже нежно прижимает её к себе, потом они целуются в губы, разворачиваются ко мне спинами и неспешным прогулочным шагом идут вдоль дороги.

Глава 29

Смотрю вслед удаляющееся паре и чувствую, как от боли и отчаянья с треском на куски рвётся сердце.

Мимо проезжают автомобили, прохожие спешат по делам, слышны обрывки фраз и звуки сигналов, с летней веранды кафе доносится смех. Всё вокруг вертится, шумит и продолжает жить, а мой мир в одно мгновение рухнул.

— Девушка, вам плохо? — коснувшись моего плеча, обеспокоенно спросила незнакомая женщина.