Смерть придёт на лёгких крыльях - Сешт Анна. Страница 22

– Младший царевич Рамсес. Пусть он молод, но мудр, и сияет, как восходящий Ра-Хепри [53]. Он станет достойным защитником Маат теперь, когда наш страж покинул нас.

Глава XII

1-й год правления Владыки Рамсеса Хекамаатра-Сетепенамона

Разговор с командиром гарнизона совершенно опустошил ее. Ощущение реальности, обретенное с таким трудом, снова ускользало, расползаясь прямо в руках, словно ветхая ткань. А странное чувство, будто она сделала недостаточно, гнало ее, точно хлыст.

Правильно ли она поступила? Как распорядится командир ее словами? Он упомянул, что тоже кое-что знает, и, похоже, ее рассказ подтвердил или дополнил некие его подозрения. Но сможет ли этот человек сделать хоть что-то?

Впрочем – уж всяко больше, чем она.

«Я ничего не могу, ничего. Я всего лишь жрица из дальнего храма. Меня убрали с дороги. Я не хочу вспоминать ни свою смерть, ни свою жизнь. Мне нужно сохранить разум», – твердила она про себя, словно оправдываясь.

«Найди…» – тихий голос коснулся ее – словно легкий ветер в прохладных заводях, прорвавшийся сквозь застывший знойный воздух пустыни.

– Я пыталась, Владыка мой… пыталась, – чуть слышно выдохнула жрица, совершенно забыв, что вокруг были люди.

Саркофаг содрогался. То, что было заперто, настойчиво пыталось высвободиться.

Мысль о том, что все-таки придется выпустить чудовищ, рискнуть своим хрупким равновесием, чтобы отыскать ответы в хитросплетении пережитых событий, вызывала инстинктивный ужас. Хватит ли у нее сил хотя бы попытаться?

Ради него.

Кто-то деликатно подхватил ее под локоть, повел вперед – ей было даже безразлично сейчас, куда именно. Но она узнала это прикосновение – заземляющее, теплое, разгоняющее холод и отпугивающее тени.

Нахт.

И как в тот вечер, когда меджай уводил ее из мастерской бальзамировщиков, его рука стала надежной опорой. Она ступала осторожно, почти вслепую, доверившись ему. И солнечный свет понемногу пробивался сквозь сумерки, окутавшие сознание.

Окончательно пришла в себя Шепсет уже в доме Имхотепа, сидя на циновках. Острый запах благовоний ударил в ноздри. Ну хорошо хоть не упала без чувств прямо на улице – вот было бы стыда не обобраться! А так просто бормотала себе что-то под нос – на вид странно, но не страшно.

Жрец настойчиво совал ей в руки плошку с отваром, убеждая выпить, пока девушка, наконец, не сдалась. Она узнала знакомый аромат и вкус снадобья, разгоняющего токи тела. Вспомнила, что и сама умела такое готовить – мама научила одним из первых, вместе с другим, навевающим сладкие сны.

Еще кусочек встал на место – словно наполовину осыпавшаяся от времени и влаги фреска восстанавливалась по чьей-то неведомой воле у нее на глазах. Тот второй отвар она ведь часто готовила для Владыки, когда Странники терзали его сны.

«Я сотворила защиту от тебя из травы Эфет, причиняющей боль…»

С благодарностью Шепсет вернула плошку жрецу, который наблюдал за ней встревоженно и озабоченно. Погладила собаку, положившую морду ей на колени. А когда подняла взгляд – увидела, что на пороге комнаты стоит Нахт, встревоженно глядя на нее.

Из-за плеча меджая выглядывала невысокая средних лет женщина. Темная кожа и крупные черты лица выдавали в ней кушитку или уроженку южных сепатов. Она была красива какой-то очень теплой, материнской красотой. Шепсет и сама удивилась такому возникшему внутри сравнению, потому что на Анат эта женщина была совсем не похожа.

– Ну, что посоветуешь, Имхотеп? – нетерпеливо спросила незнакомка. – Что у нее за недуг такой?

– Всякая болезнь духа отражается и на Хат, – ответил жрец, коснувшись лба Шепсет тыльной стороной ладони, а потом нащупал кончиками пальцев ритм крови на ее запястье. – Она больна не телом.

– Ну не заразна, уже хорошо, – с облегчением отозвалась женщина. – Но ты уж помоги ей, а? А то на нее смотреть жалко. Чуть не на руках нести пришлось.

Этого жрица не помнила. Вроде все-таки на своих ногах дошла.

– Если она сама захочет, Садех, – вздохнул целитель. – Мы с ней уже все обсудили. Нельзя лезть в чью-то душу без спроса.

– А если, ну… с головушкой уже так плохо, что и слова не молвить? Как тогда спрашивать-то? – озабоченно уточнила Садех.

Шепсет не удержалась и тихонько рассмеялась.

– Нет, не так все плохо, госпожа, – хрипло проговорила она и коснулась руки жреца. – Мудрый Имхотеп. Мне очень нужна твоя помощь. Что нужно делать?

Лекарь кивнул, задумчиво покрутив плошку в руках.

– Мы с тобой отправимся в небольшое путешествие. Так будет правильнее всего.

– Командир велел ей не покидать гарнизон, – напомнил Нахт. – Разве что по окрестностям можно побродить, недалеко.

– Нет, не такого толка путешествие, – улыбнулся жрец. – Это лишь сравнение, но она понимает, о чем я.

Шепсет, конечно, понимала. Целитель имел в виду путешествие души – в глубины памяти или еще дальше.

– А я считаю, что до всяких путешествий надо обязательно сходить освежиться, – вмешалась Садех. – От такой жары любому сделается худо. Пойдем с нами к каналу. А потом я тебе волосы помогу переплести, хочешь? И тесто с тобой замесим, чтоб настоялось к завтрашнему дню.

Прохладная вода и хорошая еда всегда делают свое дело – попомни мое слово.

Девушка растерянно переглянулась со жрецом, но тот ободряюще кивнул.

– Сходи. Мне все равно пока нужно кое-что подготовить.

Садех познакомила жрицу с другими женщинами, и вместе они отправились к воде. Собака, конечно, увязалась следом, а с ней и еще несколько псов из гарнизона – целый патруль охраны.

До реки отсюда было далеко, но сеть оросительных каналов протягивалась по всему Западному Берегу, иначе невозможно было бы ни сад разбить, ни даже простенький огород. Сейчас, под конец Сезона Половодья, вода еще стояла высокая, и купание обещало быть особенно приятным.

Женщины щебетали в основном между собой, обсуждая, кто какие успел сегодня переделать дела. Шепсет, которую Садех взяла под свое покровительство, предпочитала молчать и слушать, но не получилось – ее новая знакомая все пыталась вовлечь ее в разговор, что-то рассказывала, спрашивала какие-то мелочи. Жрица не хотела никаких расспросов, но почему-то болтовня Садех не утомляла. Напротив, стало немного легче на сердце, а тревоги немного отступили, насколько это было возможно.

Солнечная ладья понемногу опускалась к скалам Долины Царей, венчая Та-Дехент пылающей медной короной. У канала было зелено – дальше отсюда уже простирались возделываемые поля, сейчас залитые, покрытые плодородным илом, и пальмовые рощи. Шепсет всегда восхищало, какой резкой была граница между Кемет и Дешрет, особенно если смотреть с высоты – словно кто-то очертил писчей палочкой.

Держась чуть в стороне от остальных, девушка скинула одежду и шагнула в теплую воду, напитанную за день солнечным светом. Прикрыла глаза от удовольствия, погружаясь глубже. Канал не был широким – не поплаваешь всласть, как в заводях Итеру, – но это было куда лучше, чем просто умыться и отереться влажной тканью.

Она помнила, что, когда жила в храме, жрецы совершали омовения по несколько раз в день, перед ритуалами. Собачий храм Хэр-Ди, столица сепата Инпут, стоял на острове, и в воде не было недостатка. Шепсет любила освежающий ветер в храмовых рощах и густые тени стен из темного камня, в которых отдыхали целые стаи священных псов.

Воздух в верхних сепатах Кемет вообще был куда более засушлив, но девушка привыкла. Да и в садах Храма Миллионов Лет всегда царила чудесная прохлада, напоенная ароматами цветения.