Смерть придёт на лёгких крыльях - Сешт Анна. Страница 49

Позади оставались белые стены храмов Сокрытого Бога, изумрудные сады и рощи, нежащиеся в матовой утренней дымке. Стоя у борта, Шепсет вглядывалась в очертания Западного Берега, в красноватые скалы, вызолоченные восходящим солнцем. Ее взгляд едва различал Храм Миллионов Лет и уж тем более не различал спрятавшийся среди каменистых холмов гарнизон Долины Царей, успевший стать ей домом.

Нахт стоял рядом – ее надежный страж, выбранный для нее Богами. Неотрывно глядя на берег, он поглаживал черную собаку. Шепсет хотела обернуться к нему, поблагодарить…

В следующий миг видение из кошмара наложилось на образ умиротворенного утра древней столицы.

Свет полыхнул красным заревом догорающего заката. Воды Итеру стали алыми, словно расплавленная медь…

Западный Берег горел в лучах умирающего Атума.

И она не могла сделать ничего – лишь надеяться, что это видение не сбудется никогда.

Хрупкая вязь рассветных лучей золотила дворец, прокрадываясь сквозь тонкие занавеси. В садах уже звенели трели первых птиц, приветствующих новый день, и легкий ветерок доносил ароматы цветов.

Девушка проснулась куда раньше, чем собиралась. Как следует потянулась, грациозная, словно кошка, но когда открыла глаза – поняла, что оказалась одна на своем ложе. Должно быть, это ее и разбудило.

Владыка Рамсес стоял у окна, вглядываясь в сад – прекрасный, как молодой бог. Солнечный свет вызолотил его кожу до оттенка светлой бронзы, точно у храмовых статуй. Черные вьющиеся волосы, не скрытые драгоценным убором, падали на лицо мягкой непокорной волной. Золотой браслет, инкрустированный сердоликами, неизменно охватывал руку выше локтя, подчеркивая рисунок мышц.

Ими улыбнулась, любуясь. Он был ее, теперь только ее. Мурлыкнув, жрица Бастет подошла к Рамсесу, потерлась о его плечо, обнимая сзади за пояс. Но он не обернулся, не обнял ее в ответ.

– Я ведь могу доверять тебе? – тихо спросил он.

– Конечно. Всегда, мой Владыка.

Рамсес вложил ей в руку какой-то предмет. Ими нахмурилась, раскрыла ладонь, чтобы разглядеть.

Кулон в форме золотого лотоса, инкрустированный сердоликом, как его браслет. Амулет казался смутно знакомым…

– Найди ее для меня.

Ими отшатнулась, чуть оскалилась.

– Она уже мертва. Ты же сам видел.

Рамсес обернулся, склонился к ней так, что их губы почти соприкасались. Но ни в его взгляде, ни в его голосе не было нежности, к которым жрица Бастет уже успела привыкнуть.

– Найди ее прежде, чем успеют остальные. И приведи ко мне.

Продолжение следует…

Кто такие меджаи?

Образ меджаев популяризирован кинематографом и игровой индустрией, и поэтому кое-какое представление мы о них все-таки имеем. Возьмем любимую классику, фильм «Мумия» 1999-го года. Помните стражей фараона, не успевших защитить своего господина от Имхотепа и Анаксунамун? А кочевников под предводительством Ардет Бэя, следивших за тем, чтобы упокоенного Имхотепа никто ненароком не воскресил? В фильме они названы меджаями.

Главный герой знаменитой серии игр, а именно ее египетской части, Assassin’s Creed: Origins – Байек из Сивы, последний меджай. В Assassin’s Creed меджаи так же являются стражами фараона, своего рода элитными телохранителями.

Ну и в этой книге один из главных героев, Нахт, – меджай. Здесь я уже постаралась соблюсти историческую достоверность и немного пояснила о том, кто это такие.

Интерес к меджаям у меня возник еще в ту пору, когда мой научный руководитель предложила мне написать по ним диссертацию. Я начала углубляться в тему, но выяснилось, что такая диссертация уже написана. В любом случае, тема интересная.

Дело в том, что сами древнеегипетские источники дают о меджаях не вполне ясное представление, и сам термин mḏꜣ (транслитерация иероглифического наименования, читается примерно как «меджа») относился как к некой народности, так и к роду занятий. На более ранних этапах древнеегипетской истории этим словом обозначали, похоже, подгруппу нубийских народов (территория современного Судана), обитавших в некоем регионе Меджа. Позднее термин «меджаи» обозначал полицию уже египетского происхождения, или элитные военные подразделения. Вот это уже ближе к «стражам фараона» из фильмов и игр.

Ко всему прочему, некоторые ученые ассоциируют меджаев с так называемой культурой «сковородковых погребений» (археологическая культура, возникшая в Нижней Нубии и Верхнем Египте с эпохи Среднего Царства до Второго Переходного Периода, ~1750–1550 гг. до н. э., для которой были характерны погребения с круглыми ямами с невысокими выложенными камнями стенками). Однако этот вопрос остается дискуссионным.

В целом, согласно последним исследованиям, можно заключить следующее:

1 – древние египтяне выделяли меджаев в некий отдельный этнос, отделяя их от кушитов, нубийцев;

2 – до эпохи Второго Переходного Периода меджаи, как народность, были кочевниками-пастухами и выполняли разную наемную работу, не только как воины. А вот понятие о меджаях как об отдельных воинских подразделениях сложилось в Древнем Египте уже ко Второму Переходному Периоду;

3 – роль меджаев в египетской армии стала настолько значимой, что изначальное значение самого термина изменилось, связанное уже не с народностью, а с родом занятий. В эпоху Нового Царства, начиная уже с Восемнадцатой Династии (как раз сразу после Второго Переходного Периода) мы видим меджаев как отдельные подразделения египетской армии.

Действие романа происходит в эпоху Двадцатой Династии, и история предков Нахта описана на основании этих исследований: от народности, принявшей египетское владычество и служившей фараонам как наемники, до полноправных и теперь уже даже элитных воинских подразделений.

Демоны в Древнем Египте, или Почему автор не использует этот термин в романе

Что вы представляете себе, когда слышите слова «демон», «демонический»? У этого слова уже настолько сильная коннотация в мифологии и культуре, что ассоциации оно вызывает соответствующие. У кого-то – черт с ухватом, у кого-то – прекрасная суккуб. В общем, резюмируя, демон в современном представлении – это некая очевидно враждебная человеку, но, возможно, не лишенная харизмы сущность.

Примечательно, что изначально слово «демон», происходящее от греческого δαίμων (даймон, даэмон) означало у античных философов нечто ближе к ангелу-хранителю. Внутренний голос, некое сверх-я, духовный помощник. Римский аналог – гений.

С приходом христианства и гонением всего языческого ряды демонов ожидаемо пополнили все языческие боги и духи, и изначальный смысл, по сути, был утерян.

«Демонизация» других божеств прослеживается и до христианства. Это вообще нормальная практика была у людей «там плохие и чужие, а у нас хорошие» или «раньше все были плохие, а теперь мы установили новые порядки и несем хорошее».

Христианство выросло из иудаизма, и мой пример будет оттуда. Знаменитый демон Ваал или Баал изначально – могучее западносемитское божество. Если копаться в корнях, этимологически это вообще титул бога, владыки, покровителя. В Вавилоне Ваал почитался как бог-громовержец. Но с вавилонянами у израильтян, как мы помним из истории, были очень непростые отношения, что нашло отражение и в мифологии. В западно-семитской мифологии Ваал почитался еще и как бог плодородия, и даже как одно из солярных божеств. Но с воцарением авраамических религий (к которым относятся иудаизм, христианство и ислам) пополнил ряды архидемонов.

Не все было так безоблачно и задолго до расцвета авраамических религий. Мир вообще опасное место, и наши предки это прекрасно понимали. Какую мифологию ни возьми, встретишь там всяких разных духов и тварюшек, насылающих кошмары и болезни, а то и просто безыдейно жрущих людей. Но и тех, кто помогал или просто исполнял соответствующие функции, хватало.