Идентификация Борна - Ладлэм Роберт. Страница 50

– Однако люди встречались с ним и даже разговаривали. Ваши источники, информаторы, наконец, этот человек в Цюрихе. Никто из них не выступит открыто с разоблачениями, но ведь вы же допрашивали их, и у вас должен находиться хоть какой-то материал.

– У нас много разных материалов, но что касается описания его внешности, то тут мы постоянно наталкивались на трудности: он всегда встречался с ними ночью, в темных аллеях или в затемненных комнатах. Если он и встречался когда-либо более чем с одним человеком, то мы такого случая не знаем. Все опрошенные сообщили, что при встречах он обычно сидел – или в темном дымном ресторане, или в стоящем в укромном местечке автомобиле. Иногда он носил большие очки, иногда – нет. На одной из встреч у него были темные волосы, на другой – светлые или рыжие. Иногда он надевал шляпу.

– А язык?

– Здесь мы имеем значительно больше информации и ясности, – проговорил представитель ЦРУ, стараясь продемонстрировать достижения своего ведомства перед сидящими за столом. – Он бегло говорит по-английски, по-французски и, кроме того, знает несколько восточных диалектов.

– Диалектов? Каких диалектов? Разве не должен быть сначала определен язык?

– Да, конечно. Корень у них вьетнамский.

– Вьетнамский? – Уолтерс подался вперед.

– Да, по крайней мере, мы знаем, откуда он мог появиться, – сказал Джиллет, быстро и странно взглянув на Эббота.

– Откуда?

– Из Юго-Восточной Азии, – ответил Маннинг, и в его голосе ощущалось напряжение. – Насколько мы можем сделать вывод, он владеет местными диалектами настолько, что может свободно объясняться не только в приграничных районах Камбоджи и в Лаосе, но даже и в Северном Вьетнаме. Мы сравнили даты, они подходят.

– Подходят к чему?

– К операции «Медуза». – Полковник отодвинул от себя бумаги и придвинул большой пакет. Открыв его, он достал оттуда папку и положил ее перед собой. – Здесь досье Кейна, – сообщил он, кивнув на открытый пакет. – Тут собраны материалы по «Медузе», в аспектах, касающихся Кейна.

Конгрессмен из Теннесси подался вперед, его губы скривились в сардонической ухмылке.

– Джентльмены, не смущайте меня все новыми и новыми звучными названиями. Все это весьма красиво, но в то же время и зловеще. Я понимаю, что вы свободно ориентируетесь в таких вещах и легко держите курс. Продолжайте, полковник. Что такое «Медуза»?

Маннинг быстро взглянул на Эббота и заговорил:

– Это относится к ведению подрывных операций в тылу врага в период Вьетнамской войны. В конце шестидесятых и в начале семидесятых годов были сформированы отряды из американских, французских, английских, австралийских и местных добровольцев, которые должны были действовать за линией фронта. Их основная задача состояла в том, чтобы разрушать линии связи и энергетические центры, определять точные координаты лагерей пленных, уничтожать всех, кто сотрудничал с коммунистами.

– Это была война внутри войны, – бросил Ноултон. – К сожалению, расовые проявления и разные языки создавали определенные трудности, гораздо большие, чем в период Второй мировой войны среди сил Сопротивления, действовавших в Европе. Кроме того, отбор участников, особенно европейцев, проводился недостаточно тщательно.

– Были сформированы десятки таких отрядов, – продолжал полковник, – в их рядах имелись французские плантаторы, для которых единственным шансом возвращения былого состояния стала бы победа американцев, беженцы из Англии и Австралии, прожившие в Индокитае по нескольку лет, кроме того, разного рода криминальные элементы, в основном контрабандисты, промышлявшие торговлей оружием, наркотиками, золотом и бриллиантами на всем побережье Южно-Китайского моря.

– Довольно пестрая компания, – прервал его конгрессмен. – Как, черт побери, вам удалось заставить их работать вместе?

– Каждого в соответствии с его жадностью, – заметил Джиллет.

– И одним из них был Кейн, – продолжал полковник. – Эти люди нередко совершали преступления, уже находясь на военной службе, но на это обычно не обращалось никакого внимания, поскольку они были незаменимы в сложных операциях, где диверсии и убийства ценились превыше всего. Особенно убийства… После войны Кейн зарабатывал себе репутацию где-то в Восточной Азии. Токио, Филиппины, Сингапур, Калькутта – этот список можно было бы продолжить. Почти два с половиной года назад наши азиатские центры стали получать сообщения, что появился убийца, работающий по найму. Его профессионализм был так же высок, как его беспощадность. Эти доклады с угрожающей частотой стали поступать и в посольства. Иногда казалось, что Кейн имеет отношение к любому зарегистрированному убийству. Информаторы звонили в посольства среди ночи или останавливали дипломатов на улицах, и всегда у них имелась одна и та же информация. Убийство в Токио, автомобиль, взорванный в Гонконге, караван с наркотиками, угодивший в засаду на границе героинового треугольника, банкир, застреленный на улице Калькутты, русский специалист или американский бизнесмен, убитый на улице Шанхая. Кейн был повсюду, его имя с ужасом произносили десятки проверенных информаторов в разных секторах спецслужб. Однако никто, ни один человек, не мог дать нам описание его внешности. С чего же мы должны были начинать?

– Но сейчас вы уже не сомневаетесь в том, что он был одним из участников «Медузы»? – спросил конгрессмен.

– Да, мы пришли к такому окончательному выводу.

– Вы сказали, что он «создал себе репутацию в Азии»… Но потом он все-таки направился в Европу? Когда?

– Около года назад.

– Есть ли у вас какие-нибудь идеи по этому поводу? Почему он так поступил?

– Мне кажется, что могла сложиться обычная ситуация, – ответил ему Питер Ноултон. – Он превзошел самого себя, но что-то пошло не так, как следовало. Он почуял опасность. Ведь не следует забывать, что он был белым среди коренных жителей тех стран. И кроме того, возможно, что в Европе более широкий спрос на такие услуги.

Эббот откашлялся.

– Мне кажется, что есть еще одна неплохая идея, основанная на том, что несколько минут назад высказал Альфред. – Немного помолчав, он кивнул в сторону Джиллета. – Он сказал, что мы сконцентрировали внимание на мелких песчаных акулах, в то время как акула-людоед на свободе. Я думаю, что правильно передал смысл его слов.

– Да, – отозвался представитель Национальной Безопасности, – я имел в виду Карлоса. Мы охотимся не за Кейном. Наша основная цель – Карлос.

– Но вы заставили меня задуматься, Альфред. Представим себе на минуту психологию людей, подобных Кейну. Он не может себе представить, что уступит кому-нибудь первенство в Европе. Как часто он мог говорить самому себе: «Я гораздо способнее Карлоса!» Мне кажется, что он прибыл в Европу, чтобы завоевать для себя этот лучший из миров и… свергнуть Карлоса с пьедестала. Претендент, сэр, желает получить свой титул. Он хочет стать лидером.

Джиллет уставился на Монаха.

– Интереснейшая версия!

– И если я буду следовать вашим рассуждениям, господа, – вмешался конгрессмен, – то вы в общих чертах заставляете меня сделать следующий вывод: преследуя Кейна, мы можем выйти на Карлоса.

– Совершенно верно.

– Я не уверен, что уловил эту мысль до конца, – заявил представитель ЦРУ. – Почему?

– Два жеребца в одном гареме не уживутся, – пошутил Уолтерс.

– Чемпион не уступит свой титул добровольно. – Эббот вновь взялся за трубку. – Он будет упорно сражаться, чтобы создать условия для уничтожения конкурента. Как здесь уже сказал конгрессмен Уолтерс, мы продолжаем преследовать Кейна, но мы не должны забывать и про другую дичь в окружающем нас лесу. И когда, если это случится, мы найдем Кейна, вполне возможно, что мы отступим назад, чтобы подождать появления Карлоса.

– Чтобы потом взять их обоих! – добавил представитель армии.

– Благоразумная идея, – заметил Джиллет.

Совещание закончилось. Его участники уходили неторопливо, пытаясь еще раз обменяться друг с другом мнениями. Дэвид Эббот остановился около полковника из Пентагона, который аккуратно складывал листки из архива «Медузы».